Во имя уз, их связывавших, она была обязана смириться. Они с Изабель были близки, как родные сестры. Кроме нее, у Мадлен больше не осталось родных. Особенно остро это ощущалось теперь, когда умер Жюльен. И загубить это из-за банальной зависти? Придется научиться отставлять в сторону собственные переживания, принять как факт, что жизнь разбилась на тысячу осколков по причинам, ей, Мадлен, непонятным. Нужно научиться радоваться тому, что у нее есть, – просто, не пытаясь понять, не растрачивая душевные силы на ненависть. Что бы она ни сделала, Жюльен не вернется. Никогда больше она не вздохнет от удовольствия и удовлетворения, ощутив на себе вес его тела… Никогда не услышит едва слышный шепот: «Я люблю тебя, моя сладкая Мадо!» Изабель не виновата в смерти Жюльена и в несчастье своей кузины. Как говорит пословица, у каждого свое бремя… И на долю Изабель тоже выпало немало горестей.
Мадлен посмотрела на кузину и покачала головой. Она не могла подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. В груди нестерпимо болело. Наконец, упав на колени, она разрыдалась. Горячие слезы закапали на юбку Изабель и на мягкую шерстку Громинэ. Тиски, сжимавшие сердце, распались, но пустота, которую в нем оставил Жюльен, никуда не делась.
Изабель склонилась над кузиной. Ее собственное счастье вдруг показалось ей предательством по отношению к Мадлен. И еще у нее появилось недоброе предчувствие. В этом мире все имеет свою цену, даже счастье, а потому расплата неминуема. Настанет день, когда ее постигнет наказание за совершенный грех. Господь видит и знает все. Все…
Мадлен почти успокоилась, но не спешила поднимать голову. Солнечный свет пригревал пушистый кошачий бок, золотил рассыпавшиеся по коленям Изабель волосы кузины. В последнее время Мадлен перестала за ними ухаживать, но они по-прежнему оставались густыми, шелковистыми и блестящими. Изабель ласково провела по ним ладонью. Мадлен посмотрела на нее. В ее зеленых глазах застыла бесконечная тоска, но взгляд был умоляющим.
– Иза, прости меня! Я слишком люблю тебя, чтобы ненавидеть! И не желаю тебе ничего плохого.
– Я знаю, Мадо. Тебе не в чем оправдываться. Я тебя понимаю. Мое счастье тебя огорчает, потому что ты всего лишилась.
– Я прекрасно знаю, что твой Александер не виноват в моем горе. Но я все равно на него злюсь. Тебе повезло, мне – нет. Вот и все! И в этом нет ни твоей, ни его вины. Иза, но мне все равно больно!
Изабель кивнула в знак согласия.
– Вы скоро уедете обратно в город, а я… я останусь тут. У меня не хватит сил вернуться. Там мне пришлось бы постоянно смотреть на тех, кто убил моего Жюльена!
– Я тебя понимаю, Мадо.
Глаза Изабель затуманились слезами. Она теряла единственного человека, не считая отца и Александера, который искренне ее любил. Внезапно она почувствовала себя ужасно одинокой.
* * *
Шесть долгих дней палили пушки. Французы расходовали свои запасы снарядов и пороха в надежде на скорое прибытие подкрепления, о котором они уже долгое время просили короля Франции. И вот долгожданные корабли наконец приплыли, но… под британским флагом. Два военных судна, «Vanguard» и «Diane», встали на якорь в порту Квебека, и теперь ожидалось прибытие еще нескольких. Все планы французских войск были разрушены. Французская эскадра им не поможет.
Сняв с города осаду, французская армия отошла к Монреалю, причем во время этого маневра значительное количество солдат дезертировало. Английские корабли бросились в погоню за флотилией шевалье де Леви. В итоге судно «Pomonte» село на мель, а «Atalante» сдалось. Уцелело лишь одно – «La Mane».
Население Квебека вернулось в свои дома, дабы продолжить привычный образ жизни и тем самым вдохнуть в город жизнь.
При первой же возможности Александер спешил к дому на улице Сен-Жан, но ставни по-прежнему были закрыты, и молодым солдатом стало овладевать отчаяние. Может, мать Изабель решила не возвращаться? Одна мысль, что им с любимой больше не встретиться, пугала его и заставляла строить самые невероятные предположения. Или де Мелуаз, о котором говорили братья девушки, приехал и увез ее? Александер о нем слышал. Де Мелуаз имел звание капитана французской колониальной морской пехоты и владел большим поместьем недалеко от Квебека. И их с Изабель наверняка связывало нечто большее, чем дружба. Может, они обручены?
Утвердившись в Квебеке, Мюррей начал готовиться к новой кампании. На этот раз целью был Монреаль. Новая Франция еще пыталась бороться. Генералам Хевиленду и Амхерсту предстояло захватить несколько фортов, по-прежнему остававшихся французскими. Все силы колонии собрались теперь под началом действующего французского наместника – губернатора Монреаля. Если и этот, последний, оплот сопротивления сдастся, то придется признать полное подчинение французских территорий Великобритании.
Измученный ожиданием и тревогами, Александер быстрым шагом направлялся к кварталу Сен-Рош, где располагались казармы, когда кто-то окликнул его по имени. Сердце замерло у него в груди. Он обернулся и прищурился на ярком свету. Навстречу ему бежала женщина. Черное платье развевалось над мостовой, поднимая облака пыли. Забыв в одно мгновение, что ему сегодня дежурить в кухне, Александер сломя голову полетел ей навстречу. Подхватив Изабель, он с радостным смехом закружил ее. Она вернулась к нему, все-таки вернулась!
Подгоняемые страстью, они бежали через поля к старой мельнице. Временами Изабель посматривала на своего спутника, чтобы убедиться – это не сон. Он рядом, он живой, он улыбается ей своими чувственными губами, которые ей не терпелось поцеловать. От земли исходило приятное тепло и, поднимаясь под юбкой, ласкало ей ноги и заставляло низ живота вибрировать от желания.
На полпути к мельнице Александер обхватил девушку за талию и снова закружил ее. Они больше не могли ждать – хотелось прочувствовать не только глазами, но и прикосновениями едва не ускользнувшее от них счастье. И они устремились друг к другу с неистовой жадностью и наслаждением, путая теплую кожу с тканью. Сердца у обоих стучали как сумасшедшие.
Сухие прошлогодние стебельки и новая зеленая трава, которая успела прорасти, повинуясь вечному природному циклу, стали для них ложем. От Александера пахло ромом, потом и табаком, и этот запах действовал на Изабель опьяняюще. Чепец был снят и отброшен, и длинные волосы девушки рассыпались по земле. Острые травинки покалывали затылок и плечи Изабель. Лежа на девушке, Александер на мгновение замер, чтобы полюбоваться ею. Он разложил локоны вокруг ее головки так, чтобы они напоминали золотой светящийся ореол. Его солнышко… Золотые искорки поблескивали и в ее прекрасных глазах, лилейно-белая кожа розовела от удовольствия, когда он осыпа́л ее поцелуями, яркие алые губы раскрывались в очаровательной улыбке… Как выразить радость, которую он испытывал? Он поцеловал ее – глубоко, долго. Она задрожала под ним. К черту мельницу! До нее слишком далеко…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});