дело сложнее. Там вся наша столовая утварь пропала, ложки и вся посуда деревянная сгорела, иконы ценные пострадали. Видно, погрешили мы перед Господом, по грехам нашим и наказаны. Однако многое мы уже восполнили, люди добрые не забывают обитель, помогают нам. Слава Богу, остальное уцелело, бывает и хуже.
Геннадий поднялся, чтобы попрощаться с государем. Расстались вполне довольные друг другом. Иоанн с одобрением воспринял желание Геннадия совершить полный свод Библии. Идея, понятно, была не шуточной. Человеку ленивому, не окрылённому мечтой, она бы не пришла и в голову, показалась бы непосильной. Интересно, есть ли у Софьи то, что ему необходимо? Он вспомнил тот день, когда жена привела его за руку к одному из своих сундуков и принялась показывать привезённые ею в приданое книги. Среди них были и достаточно объёмные, в дорогих кожаных переплётах. Пару из них он даже взял в руки, полистал, поглядел картинки. Но, честно сказать, не зная языков, достаточного внимания им не уделил. Правда, заинтересовался рассказом жены о книгах по всемирной истории и даже подумал, что неплохо было бы их перевести на русский язык. Запомнил лишь, что у неё имелись рукописи по истории Тита Ливия, сочинения Цицерона, книга о римском праве — на неё обратил внимание потому, что давно уже считал, что пора составить новый российский свод законов, и чужой опыт в этом деле не повредил бы. Однако сам он дальше мечтаний о переводах не продвинулся. Геннадий же на реальное большое дело замахнулся. Молодец, ничего не скажешь!
Снова в дверях показался дежурный дьяк. На сей раз он напомнил, что приёма дожидаются приглашённые государем строители Успенского собора — венецианский зодчий Аристотель Фиоравенти с московским мастером Ивашкой Кривцовым.
Слава о заморском архитекторе широко разошлась по всей земле Русской. Многих он поразил новыми, неизведанными прежде здесь приёмами строительства, которых от подручных не скрывал, охотно объясняя, что и зачем делает. Оказалось, возведение больших по объёму каменных зданий, каких прежде на Руси мастера не ставили, требует и новых приёмов, и не известных прежде приспособлений. Даже раствор для укладки кирпичей заморский зодчий делал гуще, чем русские мастера, научив наносить его замысловатыми металлическими лопаточками, которые по чертежам Аристотеля изготовили в великокняжеских мастерских. Стены нового собора оказались гораздо толще тех, предыдущих, которые он разрушил. Внутрь стен, меж кирпичей, закладывались камни, их по приказу итальянца собирали по всему Подмосковью, везли с Севера. Внутри храма по его же проекту были установлены четыре мощных опорных столпа, а в алтаре два столпа четырёхугольных. И в них, и в стены мастер приказал прокладывать, кроме камней, ещё и крепкие цепи железные. И всё это цементировал крутым раствором.
Дивились многочисленные зрители и на то, как зодчий наладил подъём кирпича на поднявшиеся ввысь стены. Снизу установил большое колесо, наверху, на стене, маленькое и прочным ужищем соединил их. А потом с его помощью в специальных коробах всё необходимое поднимали наверх. Кирпич продолжали использовать тот же самый, продолговатый и очень прочный, производство которого Аристотель наладил сразу же после приезда в найденном им карьере возле Андроникова монастыря. Тут же, на небольшом заводике по его чертежам были изготовлены формы для производства огромных цельных плит для перекрытий храма, и они уже прочно соединили стены с опорными столпами.
Многое из того, что делал мастер, получало единодушное одобрение и даже восхищение москвичей и прочих зрителей. И размеры храма, его величие, красота. Но было и такое, что озадачивало и даже рождало ропот. И кубическая форма собора, его сводчатое покрытие, алтарные абсиды, идущий посередине стен пояс романских полуколонок, высокий цоколь — многое было непривычно или, точнее сказать, не совсем привычно для местного зодчества. Но всё это мог оценить и взвесить лишь специалист. А вот вытесанный им католический крест в алтаре над митрополичьим креслом вызвал настоящий ропот среди зрителей. Дошёл тот ропот и до Иоанна, хотел он поговорить с мастером о «ляцком крыже», да отложил тот разговор «на потом». В конце концов стесать его никогда не поздно.
Сейчас Иоанну предстоял с Аристотелем разговор совсем иного толка. Основную свою работу на строительстве храма зодчий завершил, теперь новгородские мастера приступили к возведению крыши, сначала — из дерева, сверху — из немецкого железа. А заморскому мастеру задумал государь поручить новое дело. После серии страшных пожаров в крепости, напугавших не только государыню Софью Фоминичну, но и самого Иоанна, он решил непременно сделать новые хранилища для казны, ценных вещей и книг. Конечно, и прежде у русских государей имелись тайники и подвалы. Ценности Иоанна, например, хранились под каменными храмами Воскрешения Лазаря и Рождества Пресвятой Богородицы. Сокровища государыни — в старом тайнике под храмом Рождества Иоанна Предтечи. Но храмы ветшали, а богатства прибавлялось, увеличивалось количество мехов, драгоценной одежды и сосудов, оружия. И старые тайники становились малы и ненадёжны. Пришла пора подумать о новых хранилищах для казны. Об этом и хотел посоветоваться государь с посетителями.
За два года на великокняжеских хлебах венецианец малость раздался, округлел, посолиднел. Бородка его удлинилась, но яркие светло-карие глаза были по-прежнему дерзкими, чуть ироничными. Этот взгляд, поначалу досаждавший Иоанну, теперь даже нравился ему, ибо надоедало постоянно видеть постные физиономии придворных. К тому же, судя по докладам осведомителей, Аристотель, несмотря на внешнюю дерзость, был постоянно почтителен с великим князем, вежлив, и даже в кругу близких никогда не болтал лишнего, не выказывал ничем своего неудовольствия. А учитывая ещё и его талант строителя и обширные познания, вполне устраивал государя, которому не хотелось отпускать мастера на родину. Потому он решил заинтересовать его новой работой.
— Так что, завершили отделывать подземный выход из собора? — сразу приступил к делу хозяин.
Задание сделать тайники в стенах нового храма Успения — они имелись во многих древних церквах, — а также тайный подземный ход из него за стены крепости мастер получил в первые же дни своего приезда, до закладки фундамента. Его начали копать ещё первые, оконфузившиеся мастера Кривцов и Мышкин. Тогда ещё, приступая к работе над новым собором, Иоанн вместе с митрополитом Филиппом пришли к выводу, что при постоянной угрозе нападения врагов, при пожарах, которые могут застать врасплох, в крепости непременно должен иметься просторный подземный ход, который мог бы вывести людей в безопасное место. И его предусмотрели ещё в первоначальном проекте. Затем доработали и с новым зодчим. По предложению Аристотеля, подземные тоннели расширили, укрепили арочными перекрытиями, замостили новым прочным кирпичом, сделали водоотводы. Кроме того, в стороне от фундаментов храма и