окошко в заведении было высоким и шириной во всю стену, с длинным подоконником, служившим столом и витриной.
Вновь звякнул колокольчик на входе — на пороге обозначился господин казначей.
— Венцемир? — с удивлением и не очень дружелюбно глянул он на приятеля.
— Будигор, доброе утро, — отозвался тот, не заметив мелькнувшей на его лице досады, так как был всецело поглощен решением своей задачи. — Смотри, какая своенравная мне досталась ленточка!
— Так парчовая же, — пожал плечами казначей. — Брал бы органзу или шелк.
— Нет, ты не понимаешь важность момента! Тут только парча!
Распустив очередной бант, опять не получившийся идеально ровным, Венцемир поднял крышку коробки. Заглянув, Будигор прочитал витиевато выведенную кремом надпись:
— «Очаровательная Чара, очарован вами! Будьте моей женой!» Хм…
— Что значит твое «хм»?! — вскинулся Венцемир.
— Что я рад за тебя, дорогой друг, — с постной миной сообщил казначей. — Если дама согласится, в будущем тебя ожидает бурная женатая жизнь, полная незабываемых эмоций и разнообразных приключений.
— Да что ты сам-то знаешь, — фыркнул капитан рыцарей.
Будигор забрал у него злосчастную ленточку, легкими чарами исправил ее измятый вид — и аккуратно завязал коробку, украсив бантиком.
— Идеально… — ахнул Венцемир. Засияв, схватил коробку и поспешил к выходу.
— Наконец-то, — буркнул казначей.
Развернулся к кондитерше, изобразив на лице самую счастливую улыбку. Та, стрельнув глазами, кокетливо перебросила косу через плечо вперед и пригладила пальчиками ту ее часть, что пришлась на пышный бюст.
— Господин казначей, как приятно, что вы так часто заходите в мое скромное заведение.
— Всегда к вашим услугам, сударыня. Пробегаю мимо по делам, гляжу — а ноги сами сворачивают к вам!
— Потому что здесь есть много вкусненького, — хихикнула кондитерша.
— О да! — выдохнул тот, — просто слюнки текут, как вспомню аромат вашей… сдобы?
— Ага, сдобы! — рявкнула Чаруша, выбежав из задней комнаты. — Булок, пышек и сиропа!
На пороге развернулась, ткнула пальцем в опешившего казначея:
— Ты меня не видел! Тем более тут! Понял? Здесь — точно не видел! Никогда!
— Угу, — кивнул тот.
Колокольчик звякнул, дверь хлопнула.
— Что-то у меня… — вздохнул Будигор, — аппетит пропал. Простите за беспокойство.
— Ничего, заходите в любое время, господин казначей! — хозяйка проводила его взглядом, насмешливо хмыкнула.
Но только собралась вернуться к делам, как снова «треньк!»
— Веролюта? — удивилась кондитерша. — Какая честь! Лично почтила своим присутствием, не рассыпалась!
Баба Вера деловито прошла к прилавку, и ухом не поведя на непочтительное обращение.
— Не видеть бы тебя, — отозвалась в тон, — да поручить никому такое дело не могу.
Выложила из сумки тряпичный сверток, развернула на столешнице, показав корону белогорской королевы.
— Твое? Забери от греха подальше.
— Было мое, — признала хозяйка. — Теперь вашему Зимославу принадлежит.
— С него отцовского венца довольно. Да твоя дочь браслеты какие-то хитрые недавно подарила, хрусталем украшенные, выглядят, будто лед настоящий. А про корону вашу сам у меня просил убрать куда подальше. Он прятать пробовал, да мелкая егоза умудряется мигом находить. А ей еще рано такие игрушки иметь, ум не дорос до взрослого колдовства.
— Гляжу, ты нелестного мнения об умениях Зореславы.
— Я нелестного мнения о твоих осведомителях! — крякнула баба Вера. — Неужто не слыхала? У нас еще младше принцесса завелась — юла с шилом в мягком месте. Рядом с твоей кровной внучкой поставь — как две капли! Вот удружил нам Путивест, согрешив с тобой!
— Не было между нами ничего, — ворчливо отозвалась белогорка под личиной. — Мы магию изучали и энергии сравнивали.
Баба Вера выразительно ухмыльнулась:
— Ой, кому другому говори! Вон, у нас в Улье нынче молодежь тоже так изучает, ну уж так сравнивает и обменивается!.. Что за пора такая настала? Вроде не весна на дворе, а все на парочки разбились!
— Да кто все-то? У вас же вроде только одни молодожены и есть.
— И эти-то самые тихие! Ну разве иногда забывают в башне окна плотнее закрыть. Мне по ночам стыдно лишний раз выйти в сад воздухом подышать! Непременно кого-нибудь вспугну. Как темнота — так то и дело охи-вздохи, шепотки и объяснения, то серенады, то поэмы! Краса тоже навадилась у нас прятаться от заботливых дядюшек. Мне ради нее пришлось в дворцовой пристройке генеральную уборку навести. А с нею, значит, Вран, при нем — его работнички с ноготок, кузнецы-ювелиры. При Красе — Чара. При Чаре — Венцемир. Радмилка с сестрой помирилась, приезжает в гости, при ней Злат, разумеется. При Злате — Вихрь, при нем — жена. При Мирославке — Машенька, при Машеньке — паж ее новенький. Милонег — вот этот скрывается не хуже Огнеярушки. Их обоих не слышно и не видно — днем. Ну, к обеду приходят, конечно. А по ночам они-то самые шумные и есть — музыканты-трубадуры!
— Веселая у вас там жизнь настала, — со смешком оценила жалобы кондитерша.
— Представь себе! — кивнула баба Вера. — Ни минуты покоя! А еще приходится за Мирославкой следить. И на рассвете твоих лазутчиков в лесу ждать — на холоде, в тумане, не спавши ночь! А я тебе еще тот раз не простила!
— Какой? — удивилась бывшая королева.
— Да когда еще наши молодожены только глазки друг дружке строили, выехали они как-то раз на природе пирожков покушать, а Вареньку в кустах ваш молодчик до визга испугал.
— Испугал! — фыркнула белогорка. — А ничего, что его потом от слепоты шаманы месяц лечили? Не больно-то пугливая у вас барышня!
— Младшая хуже, — веско изрекла королевская кормилица. — Когда услышала про лазутчиков, вздумала устраивать на них охоту. Вдруг заблудится в лесу по их милости? Или в овраг свалится или еще как покалечится?! Так что будь любезна, ищи другие способы связи со свой внучкой. А то и вовсе ничего ей не отсылай — недалекая она у тебя.
— Это ваш Грозоврат подкачал, наследственность нам испортил, — буркнула белогорка.
— Спрячь и не говори ей, что корона у тебя. Удумает чего да вызовет-таки драконов, как ты сама всю жизнь мечтала, — мимоходом уколола Веролюта.
— Давно уже не мечтаю! — огрызнулась бывшая королева. — Иначе не сидела бы у вас тут.
— А то плохо тебе тут живется! Скажи еще, что раскаялась за развязанную тобой войну.
— Мне задурили голову шаманы! Я была юная…
— И глупая, — припечатала та. — И прекрасно сохранилась по сей день, ничуть не изменившись.
— Ни на что моя внучка не способна, — с досадой признала белогорка. — И накопители я ей заряжаю ровно так, чтобы хватило для слабенького предвидения, снегопады пророчить и оттепели предсказывать, чтобы народ под лавины снежные не попадал… Так что, отказываешься мне помогать?
— Отказываюсь.
— Неблагодарная. Я вашего Снежена всю его жизнь пирожными подкармливаю. Кабы не мои чары да