– И не только его… – в тон ему прибавил я.
После этого мы встали из-за стола и, попрощавшись прямо в обеденном зале, разошлись по своим апартаментам. Да-да, как оказалось, у меня в замке Синергии были свои хоть и небольшие, но очень удобные апартаменты, куда меня и проводил мой лакей. Я разделся, отказавшись от его услуг, и, быстро умывшись в собственной ванной, забрался на широкую кровать под роскошное пуховое одеяло.
«Как же давно я не спал в такой кровати…» – было моей последней предсонной мыслью.
Утром я проснулся настолько рано, что за окном еще только-только начало рассветать. Выскочив из постели и постояв несколько минут под душем, я пришел в бодрое расположение духа, которое стало еще более бодрым, когда я обнаружил, что моя серая одежка тщательно вычищена, выглажена и вообще выглядит как новая. Одевшись, я приоткрыл дверь и обнаружил, что возле нее бодрствует вчерашний лакей в «моих цветах» – я имею в виду цвет костюма.
Стоило мне появиться на пороге, как тут же последовал короткий вопрос:
– Повелитель будет завтракать?
Я отрицательно покачал головой.
– Проводи меня в нижний холл, а потом принеси туда что-нибудь из еды в дорогу… – Внимательно взглянув на слугу, я на всякий случай добавил: – Никого из хозяев беспокоить не надо!
Он кивнул головой, показывая, что понял меня, и двинулся вперед по неширокому коридору, плавно сворачивающему влево.
Вниз мы спустились по лестнице. Оставив меня в холле, слуга скрылся за незаметной дверью, а я подошел к расписанной стене.
Утреннего света не хватало, чтобы достаточно ярко осветить всю картину, потому мягкие лучи, падавшие через окна, расположенные под самым потолком, выхватывали лишь отдельные фрагменты. Лишь через минуту до меня дошло, что естественный свет не мог ложиться на стену таким причудливым образом, такими странными, строго ограниченными пятнами. Словно некая сила именно для меня выхватывала из общего изображения самое главное и акцентировало на нем мое внимание, затушевывая, скрывая в темноте все несущественное.
А рассмотреть можно было вот что. Справа от парадной двери, метрах в двух от темного дубового наличника пятно света вырывало из фрески фигуру монаха с глубоко надвинутым, скрывающим лицо капюшоном. Его длинная ряса чистого серого цвета была подпоясана обрывком толстой веревки. В руках у монаха ничего не было, а босые ноги ступали по узкой тропе, присыпанной пеплом, и не оставляли следов. Было полное впечатление, будто тропа эта появилась на месте пробежавшего по земле испепеляющего пламени и все еще обжигает монаху ноги.
Я долго рассматривал эту фигуру, но она оставалась неподвижной, так что в конце концов мне стало ясно – монах только вступил на свою тропу и сомнения одолевают его.
По другую сторону от двери, также метрах в двух от наличника, среди расплывшихся во мраке цветных теней был ясно виден всадник на караковой лошади, прикрытой роскошной попоной. Седок был достаточно странно одет и вооружен. Его ноги, опиравшиеся на серебряные стремена, были затянуты в высокие красные сапоги. В них были заправлены штаны, похожие на галифе, только штанины были разноцветные – левая ярко-зеленая, а правая ядовито-желтая. От пояса до плеч всадник был облит светлой серебристой кольчугой, а на его голове красовался такой же светлый шлем с небольшими крылышками по бокам, из-под которого выбивалась длинная буйная грива ярко-рыжего цвета. Левая рука всадника покоилась на рукояти длинного узкого меча, в перекрестье гарды которого сверкал крупный голубой камень, а правая, затянутая в странную желтую кожаную рукавицу, лежала у пояса так, словно под ней также была рукоять оружия, только вот никакого оружия не было. Облачение этого франта завершал длинный плащ вишневого бархата, спускавшийся с плеч и раскинувшийся по крупу коня.
Судя по всему, всадник тоже только готовился выехать в путь. Его голова была повернута назад и сквозь забрало шлема сверкали глаза, рассматривая выстраивавшуюся за ним свиту. Но всадников свиты рассмотреть было нельзя, они скрывались в тени, ложившейся на стену.
Сам всадник казался мне очень знакомым, хотя я точно знал, что никогда его не встречал.
Последнее светлое пятно располагалось приблизительно посередине между этими двумя фигурами и позволяло увидеть… глаза. Огромные черные глаза, не сводящие с меня пристального взгляда. Они вроде бы хотели что-то сказать, но не находили слов. В них пылали надежда и боль… и благодарность… и прощение.
Я долго всматривался в эти глаза и, казалось, уже начал понимать их безмолвный призыв… но в этот момент позади меня кто-то осторожно кашлянул. Я резко обернулся. За моей спиной стоял мой слуга, в своей серой одежде полностью растворявшийся в царившем полумраке. Увидев, что я обернулся, он молча протянул мне сверток. Я принял его и положил в свой «походный мешок», рядом с оружием. Странный слуга совершенно не удивился, когда сверток исчез в воздухе прямо из моих протянутых рук. Он только кивнул головой и неожиданно твердо произнес:
– Пора!…
Я хмыкнул и, негромко пробормотав заклинание, ступил на Серую тропу. Несмотря на прошедшие годы, я очень хорошо помнил, в каком месте должен покинуть ее.
6. Фуга для двух клинков, двух миров и одного магистра
…Все когда-нибудь начинается и все когда-нибудь кончается… И как остро мы порой чувствуем, что ВСЕ кончилось!…
Я накинул на себя пелену и сошел с Серой тропы именно там, где и рассчитывал, – в огромном кабинете, освещенном лишь пламенем камина, бросавшим свои багровые отсветы на толстый ковер, покрывавший пол. Две свечи в причудливых серебряных подсвечниках освещали поверхность огромного рабочего стола, заваленного различными документами, книгами, свитками.
В кресле за столом сидел Красный магистр и с задумчивым видом читал какую-то бумагу, отнеся ее подальше от дальнозорких глаз. Правая рука при этом поигрывала пером, словно готовясь поставить некую резолюцию на изучаемый документ.
Я стоял в глубокой тени у стены, рассматривая того, кого некогда считал главным злодеем своего умопомрачительного бреда, пробудившего мои удивительные способности. А этот бред, оказывается, имел и свое материальное воплощение. И это воплощение сидело сейчас прямо напротив меня, не подозревая, что за ним наблюдают.
«А может быть, не такой уж он и злодей… – неожиданно подумал я. – Просто в моем горячечном видении наши интересы не сошлись…»
Я шагнул на освещенное место и свернул пелену. Магистр тут же поднял голову и внимательно на меня посмотрел. Всего несколько секунд длилось это взаимное разглядывание, а затем он встал и, выйдя из-за стола, опустился на одно колено.
– Рад приветствовать тебя, господин, в Искре. – В его голосе чувствовалась искренность, и все-таки я не мог полностью задавить в себе давнюю неприязнь.
Я не подал ему руки, а просто попросил:
– Поднимись, Красный магистр, сейчас не до церемоний. У меня очень спешное дело, в котором мне понадобится твоя помощь…
Он встал и, бросив на меня несколько озадаченный взгляд, вернулся на свое место. Я не стал садиться в предложенное кресло, а, прохаживаясь по ковру, коротко изложил свою просьбу:
– Меня очень интересует боевая пара меч – кинжал. Интересует до такой степени, что я очень многое могу предложить в обмен на нее. – Я бросил на магистра выразительный взгляд. – Мне стало известно, что в твоих владениях обитает некий Алый Вепрь, полный маг, кажется, у которого имеется такая пара. Так вот, не мог бы ты взять на себя переговоры с этим, гм… Вепрем. Выяснить, на каких условиях он готов расстаться со своим оружием.
Я еще раз посмотрел на магистра. Он сидел молча, ожидая окончания моей речи. И я ее закончил:
– Я мог бы и сам с ним переговорить…
Неожиданно магистр вздрогнул и резко меня перебил:
– Нет, господин, я, конечно же, беру все переговоры на себя. Тем более что я как раз собирался вызвать Вепря к себе в Искру, правда, по другому делу.