17 августа фельдмаршал Клюге был уволен. Гитлер подозревал его не только в участии в заговоре 20 июля, но и в попытке установить контакты с противником с целью сдаться. 15 августа, когда в течение какого-то времени не было возможности связаться с Клюге из ставки, Гитлер неожиданно дал выход своим подозрениям перед всей аудиторией на ежедневном совещании. Вскоре после этого он лично проинформировал в «Вольфшанце» двух молодых генералов о назначении их на новые командные посты на западе. При этом присутствовал только Кейтель. Затем Гитлер высказал свое мнение о Клюге и в том же духе о Роммеле и последствиях заговора 20 июля.
Фрагмент № 46
Разговор фюрера с генерал-лейтенантом Вестфалем и генерал-лейтенантом Бребсом 31 августа 1944 г. в «Вольфшанце»
Гитлер. Вам известно, что фельдмаршал Клюге покончил с собой. В любом случае он был под серьезным подозрением, и, если бы он не совершил самоубийство, его бы немедленно арестовали. Он послал своего офицера штаба, но это не прошло. Английские и американские патрули вышли навстречу, но, видимо, не вошли в контакт. Собственного сына он отправил в котел. Англичане объявили, что поддерживают контакты с каким-то немецким генералом и что арестован офицер, который, возможно, был связным. Он находился в плену у англичан, и, говорят, они его отпустили. Во всяком случае, такова его версия. Но были и другие причины для его ареста. Этот человек, предположительно, являлся посредником, задача которого по замыслу всех этих людей состояла в том, чтобы изменить ход событий таким образом, чтобы мы сдались англичанам, а затем вместе с англичанами пошли против русских – идиотская затея. И потом, что это за преступный план – уступить все немецкие территории на востоке. Кажется, они готовы были отдать все земли за Вислой… может быть, за Одером… можно сказать, и за Эльбой. 15 августа – худший день в моей жизни. Только по счастливой случайности их план не удался. Это единственное, чем можно объяснить все, что делала эта группа армий; иначе это просто непостижимо.
Штаб 7-й армии [имеется в виду группа армий «Б»], должен вам сказать, не в лучшей форме. Вы поступите мудро, генерал Кребс, если возьмете людей отсюда, тех, кому вы доверяете, в ком вы уверены и кому вы поручите провести полную чистку этого штаба. К сожалению, это факт, что в период успехов фельдмаршал Роммель хороший и энергичный командир, но при малейших трудностях он превращается в полнейшего пессимиста.
Он [Роммель] совершил самое худшее, что может совершить солдат в подобных случаях; он искал не военный выход, а иной. В Италии он пророчил нам неминуемый крах. До сих пор этого не случилось. События показали, что он был абсолютно не прав, и мое решение оставить там Кессельринга оправдало себя. Я считаю, что в политическом смысле он был невероятным идеалистом, но как военный – оптимистом, и я не верю, что можно быть военным командиром, не будучи оптимистом. В определенных пределах, я думаю, Роммель чрезвычайно храбрый и способный командующий. Я не считаю его стайером, и так думают все.
Кейтель. Да, скорее всего, это выглядит именно так.
Гитлер. Я ведь сказал: время для политического решения не пришло. Думаю, за свою жизнь я не раз доказал, что умею завоевывать политические победы. Нет нужды объяснять кому-то, что я никогда не упускал такой возможности. Но разумеется, наивно надеяться, что в период тяжелых военных поражений наступит благоприятный политический момент, когда можно что-нибудь сделать. Подобные моменты наступают, когда ты одержал победу. Я доказал, что делал все, чтобы договориться с Англией. В 1940 году, после Французской кампании, я предлагал оливковую ветвь и был готов уступить. Мне от них ничего не надо было. 1 сентября 1939-го я предложил Англии или, скорее, повторил предложение, которое Риббентроп сделал им в 1936 году. Я предложил союз, в котором Германия даст гарантию Британской империи. Это, главным образом, Черчилль и антигермански настроенная группа людей вокруг Ванзиттарта выступили против; они хотели войны, и сегодня они не могут отказаться от нее. Они катятся к своей погибели. Наступит момент, когда разногласия между союзниками будут столь велики, что произойдет раскол. Коалиции распадались на протяжении всей истории; надо только выждать этот момент, как бы трудно это ни было. С 1941 года моя главная задача – никогда не терять самообладания и всегда, когда что-то рушится, находить пути и средства, чтобы каким-то образом залатать дыры. Должен сказать: невозможно представить себе кризис тяжелее того, что мы пережили в этом году на востоке. Когда прибыл фельдмаршал Модель, на месте группы армий «Центр» была зияющая брешь. Брешь была больше, чем фронт, а в итоге фронт стал больше, чем брешь… и после этого прийти и сказать, что дивизии на западе полностью парализованы, что у них нет немецкой боевой техники, что у них бог знает что вместо винтовок, что мы отправили все боеспособные дивизии на восток, что на западе только учебные дивизии, что мы используем танковые дивизии на западе только в качестве подкрепления и отправляем их на восток, как только они наберутся опыта. Если бы у меня на западе было 9 или 10 танковых дивизий СС, всего этого никогда бы не произошло. Никто не сказал мне об этом, а потом люди пытаются устроить здесь переворот и думают, что смогут выступить на стороне англичан против русских, или – другая затея, придуманная Шуленбургом – с русскими против англичан, или третья и чертовски глупейшая – натравить одних на других. Слишком наивно все это!
…Сражаться до тех пор, пока есть надежда на мир, – вот что разумно, мир, приемлемый для Германии, который обеспечит существование нынешнего и будущего поколений. Тогда я оставлю его. Думаю, вполне очевидно, что эта война для меня не забава. Я уже пять лет отрезан от мира. Я не ходил в театр, на концерты или в кино. У меня единственная задача в жизни – продолжать борьбу, потому что знаю, не будь за ней железной руки, битву не выиграть. Я обвиняю Генеральный штаб в том, что он не в состоянии произвести впечатление железной решимости, и это оказывает плохое воздействие на офицеров, приезжающих сюда с фронта, и я осуждаю офицеров Генерального штаба за распространение пессимизма, когда они едут на фронт.
Печально видеть молодых офицеров, стоящих перед военным трибуналом и свидетельствующих…
…Один отдел Генерального штаба, начальник которого абсолютно надежный, это Герке, и до сих пор мы не нашли ни одного человека, который имел к этой истории какое-то отношение. Но есть там и другие отделы, квартирмейстерский, организационный, отдел иностранных армий и т. д., которых втянули в эту печальную историю их начальники.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});