у тибетского аскета.
— Ом! Странствующий монах-буддист из страны Бод! — ответил тот.
— Ты останешься здесь! Все тибетцы подозрительны и заслуживают проверки, — скривился префект Ли.
Коротким жестом он отдал приказ стражникам, и те быстро вывели ма-ни-па за дверь комнаты для допросов. Теперь перед префектом стоял Пять Защит, окруженный крепкими агентами Главной инспекции с бандитскими физиономиями.
— У меня есть все основания немедленно отправить тебя на казнь за участие в сговоре с целью подорвать монополию империи на производство шелка, незаконное проживание на территории императорского дворца, в частных покоях царствующей семьи, заговор против государства… Мне даже трудно остановиться на чем-то одном, настолько серьезны все предъявленные обвинения! Однако я не спешу. Мне нужно, чтобы ты дал письменные показания.
— А если я откажусь?
— Узники, попадающие в темницу Собаки, в конце концов всегда дают требуемые показания, хотя есть такие горячие головы, которые долго упорствуют, навлекая на себя большие неприятности, — угрожающе заметил префект Ли.
— Потребуется много усилий, чтобы заставить меня признаться в преступлениях, мною не совершенных! Я не являюсь ни заговорщиком, ни предателем. Все это противоречит древним принципам учения Большой Колесницы, в которых меня усердно наставлял достопочтенный настоятель, — хладнокровно ответил бывший монах.
Он не питал иллюзий насчет тяжести своего положения с того момента, как люди Хона Красного схватили его с товарищами в мастерской и засунули их в передвижные клетки, однако вручил свою судьбу в руки Блаженного и сосредоточился мыслями на образе Умары, исчезнувшей в неизвестности. Это позволило ему избежать сомнений и страха. Теперь единственным его беспокойством стала безопасность возлюбленной, а собственные испытания утратили значимость.
— Это мы еще посмотрим! — резко бросил префект Ли.
Стражники потащили Пять Защит за железный ошейник из комнаты для допросов, не оставив ему не единого шанса переговорить с Лучом Света, которого как раз в этот момент повели на допрос.
— Отправить его в темницу Собаки! — выкрикнул один из стражников, когда они миновали широкую двустворчатую дверь и оказались перед крошечным паланкином.
Узника, словно канарейку, поместили внутрь паланкина, тут же подхваченного дюжими носильщиками.
По всему Центральному Китаю разносились слухи об ужасной темнице Собаки, куда попадали не только преступники, но порой и безвинные. За высокими стенами узилища находились самые опасные убийцы и негодяи в стране. От центра города добираться до темницы Собаки нужно было не менее часа. Мрачный, темный цвет камня соответствовал жуткой репутации тюрьмы, откуда почти никто не выходил живым и никто — невредимым. Тюрьму выстроили на почти черной скале вулканического происхождения; многие считали ее едва ли не главным символом империи Тан: воплощением безграничной власти государства и силы его возмездия.
Невозможно было незаметно попасть в это место страданий, пыток и смерти или благополучно сбежать оттуда: тюрьму окружал широкий ров с водой, поступавшей из подземной реки, в нем обитало множество плотоядных карпов, приученных к нежному человеческому мясу. Вдоль всей линии рва, притягивавшего местных рыбаков, постоянно патрулировали вооруженные отряды стражников с длинными пиками, а по ночам можно было издалека увидеть завораживающий танец их факелов, освещавших всю охраняемую полосу. Единственным входом в узилище служили ворота, отделенные от внешнего мира подъемным мостом и находившиеся под круглосуточным наблюдением воинов.
Когда Пять Защит извлекли из паланкина, прямо перед собой он увидел молодого радостно улыбающегося стражника.
— Добро пожаловать в темницу Собаки! — воскликнул тот звонким голосом, как будто приглашал на праздник.
В ответ раздался взрыв хохота солдат, расположившихся во дворе крепости. Вероятно, это было проявлением местного черного юмора. Молодой стражник провел нового заключенного по коридору в глубь темницы, и Пять Защит ощутил запах сырости, царивший в каменном строении. По мере того как они по винтовой лестнице спускались все ниже, воздух становился еще более влажным и затхлым. Камеры узников находились ниже уровня земли, а там протекала подземная река, и в ее темной воде отражалось мерцающее пламя свечи, что была в руке молодого стражника и позволяла разглядеть путь.
— Темница Собаки выстроена у подземной реки. Геоманты императора Тай-цзуна объясняли, что такая вода — это пот гигантского дракона, спящего глубоко внизу, под этим местом! — заявил стражник, голос которого чуть заметно дрогнул, так как юноша опасался чудовища, таящегося где-то под ногами.
— Должно быть, эта река питает ров, — задумчиво произнес махаянист.
— Именно так. И обрати внимание на этих карпов! Они перемещаются из реки в ров, чтобы метать икру на свежем воздухе. Если опустить палец в воду, можно быстро лишиться плоти! — сообщил стражник, указывая на огромную рыбину, в это мгновение энергично ударившую хвостом по поверхности воды.
Оказавшись в отведенной ему камере, Пять Защит увидел слабый луч света, проникавший в помещение сквозь единственное оконце под потолком, до которого с пола никто не смог бы дотянуться. Погруженный в сырую и гнетущую тьму узилища, он невольно содрогнулся при мысли, что ожидает его впереди. Выжить при почти полном отсутствии света — нелегкая задача.
Потом он вспомнил об отшельниках, погружавшихся в глубокую медитацию и не нуждавшихся ни в свете, ни в пище, выбиравших уединенные пещеры в сердце неприступных гор. Они ведь сохраняли бодрость духа и живучесть тела, покидая стремительное течение времени и постигая истинную пустоту!
ГЛАВА 40
МОНАСТЫРЬ ПОЗНАНИЯ ВЫСШИХ БЛАГОДЕЯНИЙ, ЛОЯН, КИТАЙ
В первый раз, с тех пор как она сюда попала, кто-то постучал в ее дверь!
Сначала Умара решила не отвечать. Ей было страшно. Уже опустилась ночная тьма, и девушка никого не ждала. Она замерла, не желая выдать себя малейшим звуком. Даже затаила дыхание. Но с той стороны находился кто-то удивительно настойчивый. Тогда она подумала, что хилая дверь едва ли выдержит крепкий удар плечом.
Умара встала, с громко бьющимся сердцем подошла к двери и открыла ее.
— Пыльная Мгла! Вот это да! Что ты здесь делаешь?! — воскликнула несторианка, увидев перед собой юного китайца. На этот раз — с обритым черепом и в монашеском облачении.
— Мне пришлось немало потрудиться, чтобы отыскать тебя здесь!
Ее келья находилась на верхнем этаже красивого монастырского здания, предназначенного для административных целей, в которое никогда не допускались ни гости монастыря, ни большинство братии и послушников. Она жила здесь уже несколько месяцев, отрезанная от внешнего мира, практически никого не встречая, за исключением монаха с вытянутыми мочками ушей, приносившего ей еду, — он носил длинное и звучное имя Четыре Солнца Освещающие Мир.
Внезапное появление давнего товарища по играм заставляло задуматься.
— Чтобы добраться до тебя, я переоделся монахом! Затем смешался с толпой паломников и духовных