связаны с кланом Дракулети! — испуганно запыхтел архивариус.
Тьфу ты! Ладно! Первым делом надо заныкать улики! Кольцо, все бумаги Ортега тут же зарыл себе во внутренние тайные карманы своей рабочей куртки.
Подойдя к выходу канцелярии, он уже слышал снаружи шум двигателей, звуки сирен и треск дождя.
Ну, будет что будет! Подумал Ортега, выходя на улицу.
Тем временем и уже правда стемнело.
Лил сильный дождь.
Посреди двора расположился шикарный бронированный лимузин, вокруг него рычало трое мотобайкеров — на них важно восседали спецназовцы из Особого Отдела Экзорцистов.
Это был личный кортеж Христиана Дракулети.
Дверь лимузина открылась и Ортега залет в салон. После этого, кортеж тронулся с места.
Когда глаза привыкли к полутьме салона, перед ним предстал сам Христиан.
Подтянутый статный мужчина, с короткими ровными черными волосами, козлиной бородкой и нордическими чертами лица. Одет в темную военизированную униформу, кожаный смольный плащ поверх бархатного мундира, темные брюки, на ногах черные гладко начищенные сапоги.
В руке он держал стальную трость, с красивым набалдашником в виде оскаленной маски.
— Ну здравствуй! Мальчик мой! — спокойным ровным голосом сказал он.
— Здравствуй! Христиан! — поклонился Ортега.
— Рад тебя! Ты выглядишь дико усталым! Понимаю! Учеба! Но и ты пойми! Последний учебный год и ты считай уже полноценный гражданин Империи! — покачал головой Христиан.
— Скажи только одно? Почему ты постоянно врешь и хулиганишь? Ты не хочешь мне признаться? — Христиан сдвинул свои темные тонкие брови.
— Ты о чем это? Христиан? — притворился дурачком Ортега. Хотя и так понятно про что он.
— Десять часов вечера! Скоро ночь! Я два часа искал тебя! Всех на ноги поднял! — Христиан резко бьет тростью по голове Ортегу.
Ай! Кричит Ортега. Гематома точно будет.
Христиан покачал головой — Тебе больно, мой мальчик? вот и мне больно и будет больнее, если с тобой случится что то плохое! — опекун устало закрывает свои ясные глаза. Затем он открывает и продолжает свой родительский допрос — Так все таки, что ты делал в Государственной Канцелярии? –
— Готовился к историческим хроникам! — Ортега солгал.
— Читая старые договора о купли-продажах разных богатеев? — подозрительно спросил Христиан.
Ортега пожал плечами.
— Мальчик мой! Мне сообщили, что ты тут ищешь улики нашего не очень веселого прошлого…. — Христиан делает паузу и продолжает — Скажи! Зачем тебе это? Неужели обида? — опекун тяжело выдохнул.
Ортега не знал что сказать.
— Знаешь, когда я узнал, что ты начал изучать дело своей убитой мамы, я почувствовал смесь радости и грусти, радость в плане того, что у тебя есть настоящее чувство справедливости, смелости и отваги! Даже спустя столько времени, ты по прежнему ищешь правду и пытаешься добиться справедливости! — Христиан грустно улыбнулся — Я помню тебя совсем малышом! И в ту страшную ночь! Главное, все хорошее и живое в тебе, не угасло, оно живо и бьет тем праведным огнем, который у прочих уже давно погас! Вся столица стоит на ушах об этом! Слухи уже полнятся, так я и узнал, что ты в канцелярии! — закончил Христиан.
Ортега не верил своим ушам. Опекун не только не боится, но даже рад, что ему удалось нарыть столько улик.
Казалось он счастлив.
— Мой мальчик! Я знаю, что у тебя в тайных карманах кольцо то самое! Скрывать не нужно! Это правда! Твоя семья обеднела, папа умер страшной жуткой смертью, а твоя мать, несчастная Мария, в итоге сошла с ума и стала одержимой. Она забыла про наш договор, про остальных членов вашего клана, про меня! Несколько раз я приезжал к ней, умолял ее отдать тебя мне! Я готов был унижаться, но она твердо стояла на своем.
Готова была сама умереть от нищеты, голода и безумия, также и тебя с собой забрать! Я не мог этого допустить! Поэтому случайно совершил это непредумышленное убийство. Горько мне? Да! Обидно мне? Да! Сожалею я об этом? Еще как! — Христиан здесь был честен с Ортегой.
Единственное он умолчал о демоне-страже, подставляя себя. Значит он не знал, что Ортега узнал тайну зачарованного кольца и и правду о Черном Лабиринте. Это был козырь Ортеги.
— Ладно! Давай закроем эту тему! А сейчас прошу ответь на важный для меня вопрос! Только честно! Что ты чувствуешь ко мне, за это долгое время? — спросил Христиан.
— Люблю как папу! — конечно же соврал Ортега.
— Нет! Нет! Опять же врешь! — досадно покачал головой опекун.
Христиана вот так просто не обманешь.
— Я же знаю, мой мальчик, что твоя ненависть ко мне еще долго будет полыхать! Прошлого уже не изменить! Главное какой ты сейчас! И ты идешь по правильному пути! Ужасно терять родителей в малом возрасте, мои тоже умерли молодыми! Не надо сильно уходить к призракам прошлого, иначе тебя затянет это страшное болото! Надо жить ради тех, кто сейчас тебя любит! Неужели ты готов вычеркнуть наши с тобой общие годы? — Христиан грустно уставился на Ортегу.
Вот тут Ортеге нечем было возразить опекуну. И правда, жизнь с опекуном была действительно хорошей (а уж после четырех лет интерната вообще сказочная по факту).
— А помнишь, как я учил тебя играть на рояле? Ты начинал, а я заканчивал партию? А на городской выставке лучших книг Пангеи? Три кортежа мы привезли домой лучших книг, которые ты выбрал! А помнишь, ты боялся спать темноты? Я сидел рядом, ждал пока ты не засыпал. А сам тоже порой забывался и утром валялся на полу! — Христиан качая головой замолчал.
И правда, это было здорово. Здесь Ортега вынужден согласиться.
Он молча кивнул.
— Видишь, мой мальчик, эти вроде маленькие житейские истории я храню в самом сердце! И они дороже для меня всех богатств Десяти Измерений! Они и создают наш мир, а не те, туманные призраки прошлого! Так скажи, неужели тебе жилось плохо со мной? — Христиан снова задает вопрос.
Нет.
— Нет — говорит Ортега.
— Да я порой строг! Это только от большой любви к тебе! Разве это причина твоей ненависти? — Христиан снова ждет ответа.
Нет.
— Нет — отвечает Ортега.
— Ты хотел чтоб я вечно гнил в тюрьме? Это из-за чувства справедливости или только твоя прихоть? — Христиан продолжал засыпать его вопросами.
Нет.
— Я… Не… Знаю… — сказал медленно Ортега. С каждым вопросом ему все тяжелее приходилось ненавидеть опекуна.
— Неужели я заслуживаю страшной участи, неужели я так плохо к тебе оносился? — спрашивает Христиан.
Нет.
— Наверное нет! Нет! — говорит Ортега.
В глазах Христиана заблестели слезы.
— Давай я обниму тебя! — он крепко по родительски обнимает Ортегу.
Ортегу разрывает грусть и печаль….