Бланка, крепко прижав дитя к груди, смотрела на герцога, как затравленный зверёк. О боги… он знает.
— Беркли… — прошипел Оуэн Эмли. Рука его упала на постель, а сам он без сил откинулся назад. — Хех… всё-таки они перехитрили меня… ты обманула меня…
Его вдруг начало трясти.
— Лекаря… — захрипел герцог, дрожа крупной дрожью. Глаза его закатились, а руки беспорядочно шарили над головой, пытаясь нащупать витой золотой шнур, прикреплённый к колокольчику в изголовье кровати. — Лекаря…
Бланка сделала шаг назад, наблюдая за агонией.
* * *После недели всеобщей радости и веселья тёмный ветерок принёс в столицу страшные слухи.
В месяц Каплень года четыреста восемьдесят седьмого в королевство Корнваллис пришла Смерть.
Каплень — пока не весна, но лишь предвесенье, когда ещё дуют холодные ветры, а по ночам лёгкий морозец сковывает слякотную землю. Облака плывут быстро и высоко, а вилланы, поглядывая на пока серое небо, потирают руки и готовятся к скорым полевым работам. Начинает плодиться домашняя скотина и нестись куры, а в крестьянских хозяйствах слышится беспрерывный перестук молотков и скрежет пил. «На припёках Капленя ладь соху да борону» — покачивая головами, говорят старики, и с удовольствием нежатся на завалинках в еле тёплых лучах солнца. Это месяц-дроворуб, добавляют другие, ибо не будет потом на это времени, а осенние дрова до зимы и подсохнуть-то не успеют.
Но только не в этот год.
В эту весну по разбитым в грязь дорогам на север потянулись многочисленные телеги, заполненные наспех собранным скарбом, женщинами и плачущими детьми. Мужья и отцы хмуро шли рядом, то и дело подталкивая застревавшие в колдобинах деревянные колёса и с опаской поглядывая на небесное светило. Быстрее, быстрее, перешёптывались они, а к исходу дня их шаг, несмотря на неимоверную усталость, делался всё торопливей и торопливей, а крики, которыми они подгоняли животных, всё громче и отчаяннее. Ибо темнота несла с собой смерть.
Колонны латников, распихивая крестьян древками копий, тоже шли на север. Шли молча и угрюмо, и только время от времени сторонились, пропуская конные отряды под баронскими штандартами, которые, брызгая грязью во все стороны, стремительно неслись по дорогам, сметая людей и повозки. Неслись тоже на север, ибо на юге не осталось ничего, кроме смерти. Смерти, которая пожирала всех без разбора: вооружённых и безоружных, крепостных и их господ, женщин и мужчин.
Тени вышли из-за Стены. Волнами, холодным клубящимся туманом они расползались во все стороны, выпивая живое, плодясь и размножаясь с каждой съеденной жертвой. И ведёт их женщина, рассказывали друг другу люди, вздрагивая. Прекрасная девушка, светлая, как ангел, и с сердцем, полным нечеловеческой злобы. И нет никому от неё спасения.
Кто-то поначалу прятался в замках — ведь всем хорошо известно, что эти бестелесные твари не могут проходить сквозь стены, но даже мельчайшая щелочка для них, что распахнутые настежь ворота. Двери запирали и забивали изнутри, замуровывали себя живьём, но дьяволица в белоснежном платье, расшитом сияющими жемчугами, смеясь колокольчиком, разбивала крепчайшие запоры, ломая дуб и камень одним мановением своих тонких пальчиков.
Я видел сам, говорил один. Да, да, я тоже слышал об этом, вторил ему другой, и люди молчаливо взывали к Инэ, внимая ужасным подробностям. Сотни мглоров, рыча, идут за ней и тянут огромные телеги с едой для своей госпожи. Телеги, заполненные головами из господских замков. Из Клеймора и Айдгермара, Марча и Драмланрига, Гвервила и Ардланна, Стерлинга и Дро. Она жрёт их, высасывая мозги, и струйки крови стекают по её нежному подбородку, а вылакав всё до конца, бросает на землю, и там, где голова падает вниз, ночью рождается новое чудовище. Она — мать, жена, сестра и любовница всех монстров на свете, содрогаясь, шептали простолюдины, а под прекрасной оболочкой скрывается зловещий восьминог с красными глазами.
И с ней идёт сам Телар. В чёрном платье и безволосой головой. И с тысячей огромных чёрных волков, доедающих то, чем побрезгали тени.
Надо бежать на север, далеко на север, переговаривались крестьяне, в болота, горы и леса. Она сожрёт всех, до кого дотянется, а потом, может быть, уберётся восвояси. Со слабой надеждой они передавали друг другу никем не подтверждённые слухи: дьяволица ест не всех, но лишь погрязших в бесчестии господ. Баронов и их солдат, ввергнувших королевство в самую кровопролитную войну за два последних тысячелетия, убивает их за их грехи, за их самодовольство и неправедно нажитые богатства, за то горе, что несут они простому люду. И здесь самое главное — не попасться ей на пути, ибо не станет дождь разбираться, кого ему намочить, а кого — нет.
Не нашей смерти желает она, согласно кивая друг другу головами, говорили они. Чёрное воинство идёт на Лонхенбург, самый богатый и развратный город Корнваллиса. Там собирается армия, такая большая и сильная, какую не видывал свет. Король Галахад поведёт её. А с ним светлейший герцог Рич Беркли, Великий Северный лорд Хильдеберт Тэлфрин, графы Виоле, Деверу, Альбрад, Дакр и многие, многие другие. Даже заклятые враги короля графы Винфор и Буршье прекратили войну, чтобы вместе со всеми встать грудью против тёмных сил. Тридцать тысяч рыцарей и латников, лучников и копейщиков.
Но для тысячи тысяч теней это воинство, шёпотом соглашались крестьяне, что детский песочный замок перед океанским прибоем.
На север, на север.
* * * * *
Гуго сидел в углу общей залы в «Льве и Единороге» перед полудюжиной пустых кружек. Пил, не пьянея, и гнал от себя всех желающих выпить за здравие наследника или за победу над чёрными силами. Посетители только качали головами, глядя на мрачное лицо молодого человека с мечом у пояса. Может, горе какое у него, понимающе говорили они, и отходили в сторону.
Желающих выпить за здравие с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Поначалу, в совершеннейшей эйфории от известия о гибели страшного герцога Бедвира, горожане орали песни и напивались вдрызг, не желая слышать о новой напасти с юга. Ерунда, отмахивались они. Стоит нашим славным баронам собраться воедино, и мы загоним эту погань в её нору. Так же, как сделали это двести лет назад. Но шли дни, и люди трезвели, шёпотом передавая друг другу страшные рассказы от беженцев, мало-помалу наполнявших город. Нет от чудовищ спасения, говорили они. Что латник, что простой крестьянин, и даже лорд — это всего лишь пища для теней. Это всё равно что сражаться с мечом в руке против прилива.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});