Читать интересную книгу Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник) - Александр Прозоров

– Ага, все как есть исполню, батюшка, – кивнула баба.

– Ну, а я со своей стороны тоже сейчас добавлю. Чтобы хорошенько проняло. Пошли, ковш воды холодной ему на башку глупую плесни, пусть слегка в себя придет, чтобы услышать меня мог.

Хозяйка ради дорогого гостя не пожалела целого ведра – холоп аж подпрыгнул на лавке, уселся, закрутил головой, захлопал глазами. Узнав князя, упал на колени:

– Ой, прости, Андрей Васильевич. Я тут заспался маненько… Я сейчас, я счас. Токмо порты… порты…

– Ты не беспокойся, Триша, я на тебя не гневаюсь, – даже и не думая сдерживать ухмылки, кивнул Зверев. – Мыслил, через знахаря умелого тебя от зелья хмельного отучить, да тот отказался, сказал: все едино ты на днях преставишься. Каждому человеку на роду ведь ровно точное количество хмельного выпить надлежит. Он в воду глядел, сказал: выпил ты уж свое, всего два корца осталось. Как их выпьешь, падешь тут же в корчах страшных, помучишься судорогами и болями сильными, да душа и отлетит. Посему есть у меня для тебя поручение последнее. Деду моему покойному, по матери, про схрон его передашь, и бабке поклон… Ты слышишь меня, Тришенька?

– Ага, княже, – кивнул холоп.

– Слышишь, да не понимаешь, – тяжко вздохнул Андрей. – Ты вот что. Ныне больше не пей ничего. Как в себя придешь, ко мне явись, дабы поручения запомнить в точности. Гнева моего не страшись: чего теперь на тебя гневаться? И смотри, пока поручения не получишь, не пей! Не то преставишься раньше времени… Понял?!

– Ага, княже…

– А коли так, то проспись давай да на ушкуй приходи. Жду.

Как и подозревал Андрей, в этот день холоп на корабль так и не явился – не устоял перед хмельным соблазном. Он пришел утром второго дня. Трезвый, как предрассветная росинка, тихий и с совершенно дурными глазами – как у кота, сладко заснувшего в куче белья, а потом извлеченного из стиральной машины.

– Ну, наконец-то! – с радостью встретил его князь Сакульский. – Ну, ты как, в уме ныне?

Холоп пугливо опустил голову:

– Здрав будь, князь Андрей Васильевич.

– Ну, тебе того же желать бесполезно, – с холодным спокойствием ответил Зверев, – ты лучше слушай да запоминай. В мире ином найдешь деда моего по матери, скажешь, что схрон его, что на черный день оставлял, мы не тронули. И спроси, надо ли его перезахоранивать. Коли да, то пусть знак какой подаст. А бабушке поклонись, от меня передай, что помню, а могилку не навещаю оттого, что в родные места не попасть никак. Ну, поведай, что творится тут, что отправился я в имение новое, что занят весь в делах, в хлопотах. Все запомнил в точности? Ну, ступай. Ты не бойся, службу заупокойную я по тебе закажу по всем правилам. Ты токмо про поручение не забудь…

– Идти? – не поверил своим ушам холоп.

– Ступай, ступай. Чего я тебя в последний день занимать стану? Ты готовься, все же помирать придется, мир наш покидать. Ступай.

Тришка развернулся и, поминутно оглядываясь, побрел вверх по тропе.

– За что ему милость такая, княже? – не утерпел от вопроса Левший.

– Либо помрет сегодня, либо пить бросит, – не вдаваясь в подробности, объяснил Андрей. – Пусть сам выбирает. А мне что так, что так легче будет.

О сделанном Тришкой выборе на ушкуе узнали через день, когда на причал бесшумно спустилась большегрудая девка лет шестнадцати, в костяном, украшенном перламутром венце, с толстой косой ниже пояса, нарумяненными до багровости щеками, в полотняной рубахе с вышитыми красными и зелеными ромбиками рукавами. Поверх рубахи был надет красный сарафан, подхваченный под грудью пояском, а ниже – сплошь покрытый разноцветной вышивкой. Из-под юбки у девки при каждом шаге выглядывали бисерные туфельки. Кажется, кожаные. Выглядела она так, словно явилась на праздник, к которому готовилась всю предыдущую жизнь. В руках ее покачивалась прикрытая лоскутом чистой ткани ивовая корзина.

Холопы, девки, княгиня и сам Андрей замерли при таком явлении, ожидая продолжения.

– Здоровия вам, люди добрые, – чиркнув по земле ладонью, низко поклонилась девица. – И тебе добра и долгих лет, князь наш, Андрей Васильевич.

– Здравствуй, здравствуй, девица, – кашлянул Зверев, нутром чуя неладное. – С чем пришла, красавица?

– Вот, – откинула она тряпицу с корзины. – Яиц я вам куриных принесла, малины, с медом варенной, земляники лесной, кувшин мяса тушеного. Кабанчика о прошлом годе зарезали. Хороший был, жирный.

– Начало многозначительное, – оглянулся на супругу Андрей. – А просишь за то чего?

– В девках остаться не хочу, батюшка князь. Я уж к знахарю предыдущему раз пять ходила. И курочек носила, и мед, и расстегаи. Помочь обещался, да проку так и не вижу. А ныне и сам он пропал. Видать, колдун его забрал иноземный, что мертвецов подымал.

– Еще бы чего-то ваш знахарь мог сделать, коли у вас на трех девок всего один парень, – усмехнулся Зверев. – Ну, да ничего. Мыслю я, колдун не только знахаря, но и проклятие свое унес. Появятся теперь женихи и у вас в деревне.

– Когда это еще будет, батюшка-князь. А я уж в старых девках скоро останусь. Годы-то девичьи уходят. Красота вянуть, гляди, начнет.

– Мне-то ты почто об этом рассказываешь. Я, коли не знаешь, женат уже, другой молодухи не ищу.

– Но ведь ты, княже, колдуна иноземного одолел, – пряча глаза, припомнила девица. – Стало быть, тоже силу знахарскую имеешь. Опять же, у Авдотьи приживальщика за раз так от хмеля отговорил, что ныне он, окромя воды колодезной, в рот ничего не берет, на лавку от рассвета дотемна не присядет. Токмо и слышно, как топор стучит. Крышу в доме перекрыл, над хлевом новую поставил, ворота теперича меняет… Нечто ты девицу от венца безбрачия заговорить не сможешь?

И гостья тихонько подвинула корзинку к ногам князя.

– Только воду пьет, говоришь? – довольно рассмеялся Зверев. – Значит, с корешками нужными я верно угадал. Ты вот что… Как домой пойдешь, загляни к нему да скажи, что, коли жив остался, пусть про службу княжескую не забывает. Отплываем мы послезавтра, так чтобы поутру на борту был!

– Передам, батюшка князь, – кивнула гостья, – в точности передам.

Но никуда не пошла, ожидая ответа на свою просьбу.

– Венец безбрачия, венец безбрачия, – скривился Зверев. – Что вы в этом понимаете? Ладно, будет тебе суженый-ряженый. Послезавтра с утра тоже сюда приходи, в Корелу с нами поплывешь. Возьми фляжечку. С квасом там или медом хмельным. И товар какой-нибудь. Вышивку, яйца те же, поросят, овечек – уж не знаю. Я твою флягу заговорю присушкой, сильнее которой не знаю. Ты в городе сперва на торгу постоишь, потом по лавкам с серебром походишь, просто по улицам погуляешь. В общем, себя покажешь, на других посмотришь. Коли парень тебе какой приглянется, ты с ним заговори, да из фляжки своей угости. Только знай: выпить он должен все до последней капельки, иначе заговор не подействует. Поэтому много напитка не наливай, только пару глоточков. Как пить станет, имя свое назови да откуда родом поясни. И станет после того парень по тебе сохнуть. Неделю, может, месяц потерпит, потом сам сюда примчится, станет замуж звать. Только ты с ним не уезжай, требуй, чтобы здесь остался. Тогда, коли присушка с годами слабнуть станет, я ее завсегда подкрепить могу. Поняла? А уж подъемные я вам на хозяйство дам, и пашни отведу, сколько пожелаете. Все, беги.

Девушка, перекрестившись, радостно побежала по тропе, а Андрей повернулся к своей благоверной, развел руками:

– А чего я мог, Полюшка? Ей парень нужен – нам работник. Ей семья – нам хозяйство еще одно в княжестве. Ей дети – нам работники будущие…

– Так ты, стало быть, знахарствуешь, Андрей?

– Да какое это знахарство? Так, баловство одно. Я вот что думаю, милая, надо нам церковь поставить на Боровинкином холме. А то слухи про него ходят всякие. Вот пусть крест святой молву и разгонит. Да и нехорошо в княжестве без священника. Требы какие исполнить – в Корелу надобно плыть. Я так мыслю, саму церковь и мужики срубят, а вот все прочее, что для храма потребно, нам за свой счет купить нужно. Ну, и содержать за свое серебро, чтобы нищим приход не казался, священнику помогать. Вот только не знаю, куда обратиться с просьбой прислать служителя? В Корелу?

– Нет, то надобно в епархию кланяться. На Валаам, в монастырь плыть, к епископу.

– Надо так надо, сплаваем. – Внимание Полины удалось отвести от скользкой темы, переключить на безопасный вопрос, а большего Звереву и не требовалось. – И кладбище освятить нужно. Обязательно. Похоже, наши смерды усопших в простую землю кладут. Нехорошо.

– Не надо бы на Валаам, – тихо посоветовал Пахом. – Проклятое золото в трюме.

– Ну… Значит, в другой раз.

* * *

Анонимная гостья умела отлично хранить тайны. На пятое утро после победы над некромантом, еще затемно, на причале начали собираться девушки в ярких платках и вышитых накидках, в каракулевых душегрейках и высоких, расшитых бисером, жестких шапках, похожих на боярские папахи, женщины в убрусах и пышных юбках. Они несли с собой мешки, корзинки, вели поросят и овец. В общем, все, как и указывал Зверев. В качестве пароля каждая из «невест» держала в руке небольшую флягу, кувшинчик или бурдючок. Князь, выглянув утром из каюты, долго не решался сойти на берег, разглядывая это сборище, но в конце концов решительно тряхнул головой: