Знают все,Как знатно даныC ярлом в путьСнарядились.Был сам вождьМеж них первейшим,А следом шлиВсе его люди,Как на подборДобрые вои.
Затем Свейн отправился в Норвегию со своей матерью Альвивой. Там его провозгласили конунгом на всех тингах. Когда была битва при Стикластадире и Олав конунг погиб, Свейн приплыл с востока в Вик. Он двигался дальше и осенью добрался на север до Трандхейма. Там его, как и в других местах, провозгласили конунгом.
Свейн конунг установил в стране много новых законов по датскому образцу, но некоторые из них были много более жестокими. Никто не мог уехать из страны без разрешения конунга, а если он все же уезжал то все его владения доставались конунгу. Тот, кто совершал убийство, лишался земель и добра. Если человеку, объявленному вне закона, выпадало наследство, то это наследство присваивал конунг. К йолю каждый бонд должен был отдать конунгу меру солода с каждого очага и окорок трехгодовалого бычка – эта подать называлась винартодди – и, кроме того, бочонок масла. Каждая хозяйка должна была отдать конунгу столько выделанного льна, сколько можно охватить большим и средним пальцами. Бонды должны были строить все дома, в которых нуждался конунг. От семи человек старше пяти лет один человек должен был идти в войско конунга, и, кроме того, они должны были поставлять ремни для уключин. Каждый, кто выходил в море, куда бы он ни плыл, должен был платить конунгу подать за то, что он ловит рыбу, а именно – он должен был отдать ему пять рыбин. На каждом корабле, уходящем в море, должно было быть оставлено место для конунга. Каждый, кто отправлялся в Исландию, иноземец или местный житель, должен был уплатить конунгу пошлину. К тому же датчане должны были пользоваться таким уважением, что свидетельство одного датчанина перевешивало свидетельство десяти норвежцев. Когда эти законы стали известны народу, все были ими очень недовольны и стали роптать. Те, кто не сражался против Олава конунга, говорили:
– Вот вы, трёнды, и стали друзьями Кнютлингов и получили от них награду за то, что сражались против Олава конунга и убили его. Вам обещали мир и лучшие законы, а получили вы кабалу и рабство, к тому же над вами издеваются и унижают вас.
Ответить на это было нечего. Тут все поняли, что поступили опрометчиво. Но никто не осмелился выступить против Свейна конунга и в основном потому, что многие отдали своих сыновей и других близких родичей в заложники Кнуту конунгу, а также потому, что у них не было предводителя. Вскоре все стали роптать на Свейна конунга, но больше всего на Альвиву, которой приписывали все, что было норвежцам не по душе. Многие тогда смогли говорить правду об Олаве конунге.
CCXL
В ту зиму многие в Трандхейме стали говорить, что Олав конунг был святым, и рассказывали о многочисленных свидетельствах его святости. Многие тогда стали взывать к нему в своих молитвах, прося помочь в их нуждах. Такие молитвы помогали многим, одни получали исцеление от недуга, другие удачу в путешествии или что-нибудь еще, в чем они нуждались.
CCXLI
Эйнар Брюхотряс вернулся домой с запада из Англии в свою усадьбу. Он правил теперь владениями, которые получил в лен от Кнута конунга, когда они встретились в Трандхейме. Это были почти такие же большие владения, как владения ярла. Эйнар Брюхотряс не участвовал в борьбе против Олава конунга и гордился этим. Эйнар помнил, как Кнут обещал ему, что он станет ярлом Норвегии, и как он не сдержал своего слова. Эйнар был первым из могущественных людей, кто уверовал в святость Олава конунга.
CCXLII
Финн сын Арни недолго оставался в Эгге у Кальва, так как он был очень возмущен тем, что Кальв сражался против Олава конунга. Финн часто поносил его за это. Торберг сын Арни был более сдержан в речах, чем Финн, но и он хотел поскорее уехать домой в свою усадьбу. Кальв дал братьям хороший боевой корабль со всей оснасткой и другим снаряжением и достаточно людей. И вот они поплыли домой в свои усадьбы. Арни сын Арни долго не мог оправиться от ран, но в конце концов они зажили, и он не стал калекой. Зимой он отправился на юг в свою усадьбу. Все братья помирились со Свейном конунгом и жили спокойно дома.
CCXLIII
Летом многие стали говорить о святости Олава конунга. Теперь о конунге говорили совсем не так, как раньше. Даже многие из тех, кто раньше ожесточенно ратовал против конунга и не желал слышать о нем правды, верили теперь, что он – святой. Люди стали поносить тех, кто всего больше ратовал против конунга. Во многом обвиняли Сигурда епископа. Вражда против него стала так сильна, что он посчитал за лучшее плыть на запад в Англию к Кнуту конунгу. После этого трёнды послали людей в Упплёнд, чтобы просить Гримкеля епископа приехать на север в Трандхейм. Когда Олав конунг отправился на восток в Гардарики, он отослал Гримкеля епископа обратно в Норвегию. С тех пор тот был в Упплёнде. Когда епископу передали просьбу трёндов, он сразу же собрался в путь. Он охотно согласился поехать, так как верил тому, что говорили о чудесах и святости Олава конунга.
CCXLIV
Гримкель епископ поехал к Эйнару Брюхотрясу, тот принял епископа очень радушно. Они беседовали о многом, в том числе и о тех важных событиях, которые произошли в стране. Они во всем пришли к согласию. Затем епископ отправился в Каупанг, и весь народ его приветствовал там. Он стал подробно расспрашивать о том, что рассказывают о чудесах Олава конунга, и получил точные сведения. Потом епископ послал в Стикластадир за Торгильсом и его сыном Гримом и просил их приехать к нему в город. Отец с сыном быстро собрались и отправились в город к епископу. Они рассказали ему о всех чудесах, о которых они знали, и о том, где они похоронили тело конунга. Затем епископ послал за Эйнаром Брюхотрясом, и тот приехал в город. Эйнар и епископ поговорили с конунгом и Альвивой и просили конунга разрешить им выкопать тело Олава конунга из земли. Конунг дал им такое разрешение и предоставил епископу свободу действий.