На этот гигантский конусообразный вулкан трудно взобраться вследствие его крутизны, а кратер, находящийся на самой вершине, окружен настолько тонкой круглой стеной из лавы, что там в некоторых местах едва можно усесться. Зато тот, кому хватит смелости добраться до кратера, будет вознагражден одним из прекраснейших зрелищ, какие только бывают на свете. Перед ним раскинутся, как на ладони, все прелестные ландшафты Тенериффы, он увидит остальные девятнадцать Канарских островов, его взор будет бродить по бескрайним просторам океана. Более того, он различит даже могучие леса африканского побережья, а за ними — желтую полосу начинающейся песчаной пустыни.
Мы приближались к городу с мыслями об удовольствиях, которые нас ожидали. Было решено устроить экскурсии для осмотра острова, а также организовать восхождение на Пик. Ученые заранее радовались тем растениям и геологическим образцам, которые они надеялись тут найти, и были готовы отправиться на берег, как только будет спущена шлюпка.
Между тем я вызвал лоцмана обычным в таких случаях сигналом. Эта мера предосторожности здесь весьма уместна, ибо грунт на рейде изобилует острыми обломками скал, а также усеян утерянными корабельными якорями, из-за которых легко можно потерять свои якоря. Время шло, а лоцман не появлялся. Тогда я решил стать на якорь без его помощи, так как немного изучил этот рейд во время моих предыдущих плаваний. Мы успели уже сделать все необходимые приготовления, как вдруг ядро, пущенное в нас из крепости, упало в воду недалеко от судна. Одновременно мы заметили большое оживление на крепостных стенах. Там заряжали пушки, а канониры стояли с зажженными фитилями, готовые приветствовать нас ядрами.
Я не мог понять, чем вызваны столь враждебные действия, ибо наше правительство не находилось в состоянии войны с этой державой. Не желая вступать в сражение, я приказал поворотить судно, чтобы выйти из зоны обстрела. Здесь мы легли в дрейф, надеясь на то, что будет прислана лодка с каким-нибудь разъяснением. Напрасно прождав в течение довольно продолжительного времени и видя, что на крепостных стенах продолжаются военные приготовления, я решил распрощаться с островом и его Пиком и продолжить наше плавание к берегам Бразилии, где мы могли рассчитывать на более дружественный прием.
Итак, из-за глупого недоразумения мы лишились всех радостей и естественно-научных приобретений, которые сулило нам пребывание на Тенериффе, а также остались без прекрасного вина, которым намеревались там запастись. Какова бы ни была причина этого, испанцы поступили крайне неразумно, нанеся оскорбление русскому флагу [182].
Костюмы жителей нижнего сословия острова Тенерифа
Рисунок Г. Лангедорфа («Атлас к путешествию вокруг света И. Ф. Крузенштерна»)
Если даже они приняли нас за врагов, все равно было нелепо с их стороны испугаться одинокого судна. Ведь крепостные сооружения, защищающие город, настолько сильны, что сам знаменитый Нельсон, прибывший сюда с английским флотом, оказался против них бессильным и вынужден был отступить, потеряв здесь руку.
Отойдя на несколько миль, мы увидели большое трехмачтовое судно, которое, лавируя против ветра, пыталось достичь рейда Санта-Круса. Я приказал направиться к нему в надежде узнать какие-нибудь новости, могущие объяснить то враждебное обращение, которому мы подверглись. Но это судно испугалось нас не меньше, чем крепость, и постаралось как можно скорее уклониться от встречи, лишь только заметило наши намерения. Было смешно и вместе с тем досадно, что такие миролюбивые люди, как мы, всем казались сегодня ужасными. Я приказал выстрелить из пушки, чтобы побудить судно остановиться. Тогда оно, не сбавляя хода, подняло английский флаг. Мы не стали его преследовать, а воспользовались свежим пассатом, чтобы поскорее отдалиться от Тенериффы.
На следующее утро мы все еще могли разглядеть Пик, хотя находились от него на расстоянии в 100 миль; его вершина поднималась выше облаков. Это зрелище напоминало нам о загадочных коренных жителях Тенериффы, про которых говорили, будто они могли есть только растительную пищу, ибо их челюсти были похожи на челюсти животных, питающихся одной травой. Они бальзамировали тела умерших, так же как древние египтяне, и сохраняли их в гротах, расположенных среди скал. Эти захоронения предстоит еще найти. Испанцы, открывшие и завоевавшие Канарские острова, оставили много рассказов о культуре, упорядоченном государственном устройстве и высокой нравственности тогдашних обитателей архипелага, называвшихся гуанчами. Это не помешало испанцам подвергнуть последних жестоким мучениям, в результате которых данный народ был полностью истреблен [183].
Пользуясь пассатом, при неизменно хорошей погоде мы быстро двигались к нашей цели. Дельфины, летающие рыбы, а также большая золотистая рыба, которую испанцы за красоту назвали бонитом [39], были нашими постоянными спутниками, оживляя днем монотонную картину бескрайних водных просторов [184]. А темными ночами бесчисленное множество крохотных фосфоресцирующих животных усеивало черные волны огненными искрами, создавая великолепную иллюминацию. Наш натуралист, профессор Эшшольц, уже сообщил ученому миру о результатах исследования этих животных под микроскопом [185].
1 октября мы обогнули острова Зеленого Мыса, так и не увидев возвышенной, но почти всегда покрытой туманами земли, и направились прямо к экватору. Вскоре мы попали в область штилей, причем жара становилась обременительной. Однако благодаря надлежащим мерам предосторожности все члены экипажа оставались здоровыми. Порядок, полнейшая чистота и хорошая, здоровая пища превосходно защищают от болезней. При соблюдении этих условий не страшна даже цинга, этот бич моряков, находящихся в дальнем плавании.
Достигнув 5° северной широты, мы воспользовались штилем, чтобы при помощи прибора, изобретенного известным русским академиком Парротом [186], взять пробу воды с глубины 500 саженей. Температура этой воды равнялась лишь 5° по Реомюру [6,25 °C], тогда как температура поверхностного слоя воды достигала 25° [31,25 °C]. Добытая из глубины, вода показалась нам холодной как лед. Смочив ею наши головы и лица, мы почувствовали себя гораздо бодрее. Прибор весил 40 фунтов и мог вместить около ведра воды. Но на глубине в несколько сот саженей это маленькое тело испытывало столь значительное давление, что его едва смогли вытащить обратно шесть матросов при помощи лебедки. Мы сделали попытку опустить этот прибор на глубину 1000 саженей, но трос оборвался, и мы его потеряли. К счастью, у нас имелся в запасе еще один прибор.