Это, видимо, оказало влияние на Черчилля – во всяком случае, в феврале 1955 г. он сказал Макмиллану, что намерен уйти в отставку.
8 марта он сказал Идену, что уйдет 5 апреля.
14 марта 1955 года на заседание кабинета было вынесено обсуждение вопроса о возможной встрече в верхах в июне. Теперь Эйзенхауэр был согласен встретиться в мае с английским премьером для предварительных переговоров, и местом встречи предлагал Париж. Черчилль предложил кабинету рассмотреть вопрос о проведении встречи в верхах в июне, как и предполагалось, но не в Париже, а в Лондоне. В этом месте Иден взорвался и спросил, медленно выговаривая каждое слово:
«Означает ли это, что соглашение, которое вы заключили со мной, отменяется?».
Черчилль сказал, что хотел бы сам провести переговоры в Лондоне, потому что это «в национальных интересах».
Иден ответил, еще более яростно:
«Я был министром иностранных дел в течение 10 лет. Мне нельзя доверить переговоры?»
В этот момент член кабинета лорд Солсбери, который ничего не знал о соглашении между Черчиллем и Иденом о дне отставки, недоуменно спросил, что, собственно, тут происходит? Дело в итоге вышло наружу, держать его в секрете стало больше невозможно.
27 марта Черчилль узнал, что Булганин смотрит на идею переговоров благожелательно.
29 марта на аудиенции в Букингемском дворце он сказал королеве, что, возможно, немного отложит свою отставку, и спросил ее – не возражaет ли она против этого. Королева сказала, что возражать и не думает.
Черчилль серьезно подумал и 31 марта известил Елизавету II, что он в отставку все-таки уйдет в течение ближайших четырех-пяти дней. 5 апреля было проведено последнее заседание кабинета премьер-министра Великобритании, сэра Уинстона Спенсера Черчилля. Он сказал коллегам, что они ни в коем случае не должны позволить отдаление Англии от Соединенных Штатов.
После этого он поехал в Букингемский дворец с прошением об отставке.
Королева по традиции спросила уходящего премьер-министра, кого он рекомендовал бы в качестве своего преемника. Согласно той же самой традиции, уходящий премьер называет своему суверену имя своего преемника и говорит, что данное лицо он и рекомендует назначить. В 1945 г., проиграв выборы, Черчилль на ритуальный вопрос монарха дал ритуальный ответ: назначить премьер-министром он рекомендует мистера Эттли. И нельзя сказать, что Черчилль был о своем преемнике такого уж высокого мнения. Одна из его бесчисленных острот:
«Как известно, мистер Эттли очень скромный человек. И по праву».
Сейчас, через 10 лет, в 1955 г., отвечая на вопрос о преемнике, Черчилль, в полное нарушение традиции, сказал, что «предоставляет это решение мудрости Ее Величества».
Преемником Уинстона Черчилля стал Энтони Иден.
VII
Поздней осенью 1956 года в Лондоне только и было разговоров, что о Черчилле – в частности, встречались утверждения, что в течение ряда лет он специально держал при себе Энтони Идена в качестве «кронпринца», чтобы потом каждый мог увидеть разительный контраст между самим Черчиллем и тем, кто стал его преемником. Это безусловно не так – Иден в годы войны был прекрасным министром иностранных дел, и вообще человек он был умный и способный. Ну, просто небольшой пример: он свободно говорил на немецком, французском и на фарси и мог объясняться на русском и на арабском.
Во втором, послевоенном кабинете Черчилля он играл лидирующую роль и рассматривался всеми как его очевидный наследник. До того очевидный, что в 1954 году королева наградила его Орденом Подвязки – как мы уже знаем, награда совершенно исключительная.
Наконец, немаловажное качество для политика – он был хорош собой, фотогеничен и элегантен настолько, что даже служил своего рода образцом для подражания в выборе стиле одежды.
И деятельность свою в качестве премьер-министра он начал прекрасно – сразу же после ухода Черчилля провел всеобщие выборы в парламент, и по сравнению с выборами 1951 года они дали ему увеличение консервативного большинства. Так что он, по сравнению со своим предшeственником, находился на более прочной парламентской основе.
А потом случился суэцкий кризис – президент Египта Насер национализировал Суэцкий канал, который, вообще говоря, принадлежал частному консорциуму, состоящему в основном из граждан Франции и Великобритании. Дальше Идену можно было действовать по-разному. Ну, например, он мог обратиться в арбитраж и уладить дело миром. Такой курс был для него неприемлем. Не говоря уже о том, что большинство членов консервативной партии требовало от него не отступать перед «Гитлером с берегов Нила», он и сам думал точно так же. Но с точки зрения, так сказать, чисто юридической Насер не сделал ничего из ряда вон выходящего – в конце концов, если лейбористская партия Великобритании могла национализировать британские железные дороги, почему Египет не мог национализировать Суэцкий канал? Иден, однако, решил действовать, и, если понадобится – действовать даже оружием.
Его дальнейшие ошибки лучше всего суммировал Черчилль. Когда его спросили, что делал бы он сам в положении Идена, он ответил:
«Я никогда не осмелился бы пойти так далеко, – и, после паузы, добавил: – но, если бы я пошел так далеко, я не осмелился бы остановиться».
Конечно же, его «не осмелился бы» не следует понимать буквально – мало ли на какие предельно рискованные вещи он решался в своей долгой политической жизни? Скорее, он использовал это выражение как эвфемизм, и «не осмелился бы» следует читать как «не сделал бы такой большой глупости».
Иден сделал обе вещи, на которые «не осмелился бы» Черчилль: он влез в войну с Египтом, не подготовив публику, под сфабрикованным предлогом, и не спросив мнения американцев, а потом, встретив негативный результат дома, в Англии, и угодив под давление США – Эйзенхауэр пошел так далеко, что пригрозил обрушить английскую валюту, – отступил, оставив поле боя своему торжествующему врагу.
На тему о том, почему Эйзенхауэр так поступил, можно написать отдельную книгу. Утверждалось, что он посчитал, что англичане его предали, предприняв столь серьезный шаг, как вооруженное вторжение в Египет, в тот момент, когда он был занят предвыборной кампанией в США. Была и такая версия: Соединенные Штаты в принципе были против сохранения колониальных амбиций европейских держав и предпочитали международную систему, «открытую для всех», в первую очередь для американских корпораций.
Черчилль считал, что все эти соображения второстепенны по сравнению с необходимостью для Америки поддержать своего английского союзника в трудный час. По-видимому, он считал, что его мнение об Эйзенхауэре – «он слаб и неумен» – вполне обоснованно, но и Иден нарушил кардинальный принцип: никогда не действовать в разрыве с главным союзником Англии. В общем, как бы то ни было, а получилось все очень плохо, хуже не придумаешь. Престиж Великобритании рухнул по всему Ближнему Востоку. В Ираке началось восстание против английского ставленника короля Фейсала, его с большим трудом подавили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});