С Черчиллем, по-видимому, это было не совсем так. Он, конечно, ценил власть, но деятельность влекла его еще больше.
II
5 марта 1953 года в Англию пришли вести о смерти Сталина. Пейзаж международной политики менялся – в США в должность вступил новый президент, наш старый знакомый, генерал Дуайт Эйзенхауэр, сменивший Трумэна, и только Черчилль оставался на месте. Энтони Иден в разговоре с приятелем пожаловался: «старик, по-видимому, не уйдет никогда» – и у него были основания для такого рода заявления. В январе 1953 года он отправился на Ямайку в трехнедельный отпуск, а вернувшись, против мнения всего кабинета отменил в Англии рационирование конфет и сладостей. Министр, отвечавший за вопросы продовольственного снабжения, привел статистические данные, свидетельствующие о том, что отмена квот истощит запасы сахара в течение месяца. В кулуарах он посетовал, что «старик ведет себя безответственно и утратил хватку». Квоты отменили 5 февраля. В августе в Англии был такой наплыв сахара, что цены на пирожные упали на четверть.
Во внешнеполитических делах Черчилль был не менее активен. Получив известие о смене руководства в Москве, он немедленно написал Эйзенхауэру, что следует предложить советскому руководству встречу в верхах, с целью «перевернуть страницу». Американский президент оказался орешком покрепче, чем британский министр снабжения – он совету не последовал и от встречи отказался. Что, разумеется, не оказало на Черчилля ни малейшего воздействия – он продолжал настаивать на своем и даже велел Идену составить набросок письма, адресованного Молотову, в котором выражалась бы надежда на улучшение отношений с СССР.
В апреле Иден, выражавший желание сменить наконец Черчилля, «этот реликт прошлого», на посту премьер-министра, чуть не умер в результате неудачной операции и был вынужден отправиться в Бостон в надежде на спасение.
Поскольку МИД в результате этого остался без главы, Черчилль взял обязанности министра иностранных дел на себя – что было несколько неожиданно.
Весной 1953 г. Черчилля стали именовать сэр Уинстон – он согласился на уговоры королевы принять в качестве награды рыцарский титул, став кавалером Ордена Подвязки. В числе многих традиционных странностей Англии есть и этот орден, учрежденный в XIV веке, который, в сущности, полагается носить на ноге.
Приведем справку из энциклопедии:
«Благороднейший Орден Подвязки (The Most Noble Order of the Garter) – высший рыцарский орден. Является старейшим на сегодняшний день орденом в мире. Всего по уставу рыцарей ордена Подвязки не может быть больше 25 человек, включая королеву.
По уставу королева лично выбирает 24 членов ордена, не консультируясь с министрами. Другие члены королевской семьи и иностранные монархи, как правило, становятся младшими членами ордена.
По мере ухода из жизни старых орденоносцев королева награждает новых. Обычно ее решение становится достоянием общественности в день Святого Георгия.
В июне новоизбранные рыцари и дамы участвуют в процессии в Виндзорской крепости, где им вручается церемониальная подвязка и звезда – символ ордена».
Знаком ордена служит лeнта из темно-синего (почти черного) бархата с вытканной золотом каймой и золотой надписью: «Honi soit qui mal y pense» – «Пусть будет стыдно тому, кто подумает об этом плохо», текст – на старофранцузском, на котоpом говорили при английском дворе во время учреждения ордена, ее носят ниже левого колена и прикрепляют золотой пряжкой (женщины носят ее на левой руке). В современном французском языке первое слово девиза пишется как «honni», но на ленте сохранена орфография времени создания ордена.
11 мая Черчилль выступил с речью в парламенте, заявив о своей готовности приехать в Москву «с надеждой установить взаимное понимание, что можно сделать что-то получше, чем продолжать раздирать на куски род человеческий, не делая исключений и для себя».
Иден прочел речь Черчилля в Бостоне, на больничной койке в своей палате, и был в полной ярости: во-первых, по его мнению, речь подрывала единство западноевропейских демократий, во-вторых, капризный старик с ним не посоветовался и новости ему пришлось узнавать из газет.
23 июня 1953 года Черчилль принимал министра иностранных дел Италии де Гаспери. Он произнес великолепную речь – как вспоминали потом присутствующие, в основном о Юлии Цезаре, о римских легионах и об их завоевании Британии. В конце обеда он встал, чтобы пройти вместе с гостями из столовой в комнату для курения, – и рухнул в кресло.
Его разбил очередной инсульт.
III
Лорд Моран серьезно опасался за жизнь своего пациента, но он выжил. Более того, несмотря ни на что, попытался вернуться к работе. В конце концов, его все-таки убедили, что ему нужен некоторый отдых. Однако уже 4 июля он сумел пройти сотню метров без посторонней помощи. Еще через два дня он принял первого посетителя – конечно же, не частное лицо, а дипломата из Foreign Office.
17 июля он отправил Эйзенхауэру телеграмму, в которой настаивал на встрече – он считал необходимым скоординировать заранее позиции США, Англии и Франции перед возможной встречей в верхах – мысль о необходимости снижения напряжения в их отношениях с СССР не давала ему покоя. Секретарь Черчилля Джон Колвилл записал в дневнике:
«…[Черчилль] сильно озабочен идеей добиться чего-нибудь в делах с русскими, хотел бы встретиться с Маленковым лично. Очень разочарован в Эйзенхауэре, считает, что он и слаб, и неумен».
27 июля вернувшийся из бостонской клиники Иден встретился с Черчиллем. Черчилль сказал, что тот «плохо выглядит, и ему надо бы отдохнуть». Энтони Иден родился в 1897 году, следовательно, был на поколение моложе Черчилля, который – совершенно буквально – годился ему в отцы.
Через восемь недель после инсульта он вернулся к работе. И дружески заметил лорду Морану, что думает подготовить к печати свой труд «История англоязычных народов».
Конечно, книга выйдет многотомной, но не беда: «я буду сносить по яйцу в год – один том, написанный за 12 месяцев, не составит много труда».
8 сентября Черчилль обсуждал с кабинетом ситуацию вокруг Суэцкого канала. Предлагалось военное решение, но премьер был против:
«Не следует горячиться – есть и другие меры. Например, мы можем заморозить египетские стерлинговые вклады».
16 октября 1953 года он получил известие о том, что его мемуары о временах Второй мировой войны получили Нобелевскую премию по литературе. Это было отличие еще более редкое, чем даже Орден Подвязки – Черчилль был вторым историком после Теодора Моммзена, получившим его, и первым и единственным политиком, награжденным самой высокой в мире литературной премией.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});