Это было правдой. Все остальное нет.
— Пожилая женщина,член нашего Фонда, умерла, — продолжат Джеральд, — и по завещанию оставила нам крупную сумму. Этого, конечно, не хватит на постройку нового комплекса, но зато мы сможем начать исследования в этой области. Я был бы очень рад… Если бы вы могли приехать на Джерси и дать нам несколько советов… Эта мысль вас не очень пугает?
— Нет, — ответила Ли. — Мне бы очень хотелось приехать, но до конца семестра это вряд ли получится.
23 мая Джеральд отправил Ли Макджордж официальное приглашение.
«Как я уже говорил Вам в телефонном разговоре, у нас появились некоторые средства, которыми я могу распоряжаться по собственному усмотрению. Я был бы крайне признателен, если бы Вы позволили оплатить Ваш приезд на Джерси. Мне бы хотелось показать Вам наш зоопарк. Мы бы могли обсудить некоторые вопросы, в которых мы могли бы сотрудничать. Меня крайне заинтересовала Ваша теория общения животных. Если Вы решитесь приехать, я смогу познакомить Вас с чрезвычайно интересным материалом относительно китов, а также птиц».
Джеральд добавлял, что Ли сможет пробыть на Джерси столько, сколько захочет, но никак не меньше месяца. Он вышлет ей билет на самолет, а также возьмет на себя все ее расходы.
Ловушка была расставлена, но добыча попалась в нее еще очень не скоро.
Летом Джеральд был так занят, что у него не было времени писать Ли. Казалось, что она совсем исчезла с его горизонта. В конце концов, она была так далеко, а рядом находились очень привлекательные реальные женщины. Навестить Джеральда приехала его давняя аргентинская подруга, Мари Рене Родригес. Следом за ней появилась Вин Ноулз, с которой Джеральд познакомился в бытность ее продюсером радиопрограммы Би-би-си «Женский час». На Маврикии его сопровождала двадцатилетняя американка Триш, одна из организаторов исторического концерта в Вудстоке, «симпатичная девушка, напоминающая Джеки Кеннеди, большая хохотушка». На Маврикий прилетели Джон Хартли и Марго. Они же последовали за Джеральдом в Грас, а потом в Венецию. В Венеции к ним присоединилась подруга Марго, Вирджиния.
20 июня Джеральд написал Ли из Граса. В письме он описывал красоты южной Франции и выражал надежду, что когда-нибудь она сможет увидеть все это собственными глазами: «Я никогда не видел Францию столь прекрасной, как сейчас… Каждая живая изгородь — это цветочный гобелен… повсюду порхают бабочки самых разнообразных расцветок… Реки напоминают зеленый шелк… каждая деревушка, каждый домик утопают в розах… Вы уже поняли, что я люблю Францию. Мне бы хотелось, чтобы Вы могли увидеть это своими глазами».
Личная жизнь Джеральда летом 1977 года текла ни шатко ни валко. Ли была далеко, ее образ почти изгладился из его памяти. Триш отправили домой за курение и появление на торжественном обеде с губернатором Маврикия в брюках. Джеральд встречался со множеством очаровательных жительниц Джерси, но эти встречи были чисто случайными. В июле Джеральд отправился на старую ферму, которую он арендовал у Лоуренса, чтобы поговорить о ее приобретении. Сделка должна была быть заключена в октябре. И тогда в его жизнь вошла Александра.
Александра Мэйхью была дочерью англичанина и гречанки. На свет она появилась в Бомбее. Элегантная, стройная, темноволосая, независимая двадцатитрехлетняя студентка знала Джеральда с двенадцати лет. Ее мать каждый год навещала Дарреллов на Корфу и брала девочку с собой. Летом 1977 года Александра начала работать в зоологическом журнале в Лондоне. Тогда она и обратилась к Джеральду с просьбой дать ей рекомендацию.
«Я несколько лет жила в Афинах, — писала Александра, — и работала в греческом обществе охраны животных. Но тем летом у меня обнаружили камень в почках, поэтому мне пришлось вернуться в Европу и обратиться к специалистам. Я поселилась у своей бабушки в Танбридж-Уэллс. Джеральд написал мне и пригласил на Джерси, чтобы обсудить все вопросы, связанные с приемом на работу. Я приехала со своим приятелем, потом заболела, и в конце концов осталась на Джерси на целую неделю. Джерри прозвал меня «паразиткой». Так он и обращался ко мне в письмах — «дорогая паразитка», а заканчивал словами «твой любящий хозяин». Ему не нравился парень, с которым я приехала, скорее всего, потому, что он сам хотел занять его место. Когда я болела, он приносил мне завтрак в постель. Однажды он сказал: «Послушай, ты должна избавиться от этого ужасного человека. С ним ты попусту тратишь время. Ты должна выйти замуж за меня». Он говорил вполне серьезно. Я была молода и красива, мы оба любили Грецию и занимались зоологией. В то время он всего лишь раз встречался с Ли. И хотя он по-прежнему думал о ней, но не считал, что из этого получится что-то серьезное. Позже он признавался, что испытывал сильное физическое влечение всего к трем женщинам — ко мне, Ли и Джеки. Но между нами ничего не могло произойти. Как бы я ни любила и ни уважала его — он был очень необычным человеком, прекрасным рассказчиком, замечательным спутником, щедрым, веселым, несдержанным на язык, — но стать его женой я не могла. В то время Джеральд переживал тяжелый момент, но я не могла ему помочь».
Александра вернулась в Афины, а Джеральд занялся подготовкой поездки в Ассам. Он собирался ознакомиться с положением редкой карликовой свиньи и при возможности поймать несколько пар, чтобы попытаться развести этих животных на Джерси. Карликовую свинью «открыли снова» в предгорьях Гималаев, хотя считалось, что она давно вымерла из-за сужения среды естественного обитания. Индийские крестьяне регулярно выжигали леса, чтобы иметь возможность растить злаковые.
Для Джерсийского Фонда проблема карликовой свиньи была не из легких. Нужно было решить ряд политических вопросов, провести переговоры с индийским правительством, причем на самом высоком уровне. В прошлом году сэр Питер Скотт по поручению Джеральда обратился к премьер-министру Индии, Индире Ганди, с просьбой выслать две-три пары карликовых свиней. Она ответила: «Это животное находится на грани исчезновения, но благодаря предпринятым нашим правительством мерам мы в состоянии предоставить вам несколько пар для разведения. Надеюсь, на Джерси им будет хорошо».
Дело продвигалось неплохо. Джеральд собирался посетить Ассам весной 1977 года. Сопровождать его должен был Уильям Оливер, его научный помощник по Фонду. К сожалению, на Маврикии он подцепил какую-то странную болезнь, которая свалила его с ног. «Я чувствую себя так, словно мне 142 года, — говорил он. — А в туалете из меня выходит такое количество крови, какому позавидовал бы сам Дракула». Хотя Уильям Оливер все равно собирался ехать в Ассам, чтобы проводить собственные исследования карликовой свиньи, Джеральду пришлось отложить поездку до следующей весны. Теперь нужно было решить, кто будет сопровождать его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});