— На прошлой неделе, — засмеялся Дэвид, — мы обедали вместе с группой очень достойных химиков с Восточного побережья, и один из них, как обычно, из вежливости поинтересовался у нас, над чем мы сейчас с Шурой работаем. Когда Шура рассказал ему, ну, знаете, совершенно естественным тоном и с непроницаемым лицом обо всех этих ТОМах и ТВАТах, за столом наступила мертвая тишина. Потом один из них расхохотался, а остальные подавились своими сэндвичами. После этого обстановка стала гораздо более непринужденной».
— Так или иначе, — продолжил Шура, после того как тишина на кухне восстановилась, — мы с Элис дошли до пятидесяти миллиграммов, и я собираюсь снова попробовать эту дозу, — он взглянул на меня, и я кивнула. — Но кто-то из вас, возможно, захочет принять поменьше, поскольку препарат из числа новых.
Джордж энергично кивнул, то же самое сделала и Рут. Я была уверена, что Джон примет те же самые пятьдесят миллиграммов, что и мы с Шурой, потому что обычно он принимал максимальную дозу. Выбор Бена предсказать было невозможно; порой он не уступал Шуре, а в другой раз казался очень осторожным. Вполне вероятно, что его осмотрительность объяснялась тем, что в последнее время у него поднималось давление. Не намного, как сказал он нам, но все-таки в его возрасте это был повод для беспокойства.
Между тем Шура продолжал:
— Среди эффектов могут быть искажение восприятия времени, многочисленные галлюцинации с закрытыми глазами, а еще Элис обнаружила, что под этим наркотиком очень интересно рассматривать рисунки в книгах по искусству. Чтобы дойти до плато, требуется где-то от сорока пяти минут до часа и чуть больше. Снижение эффекта начинается на четвертом или на пятом часу после приема. Препарат из тех, что действуют долго; в зависимости от дозы пройдет восемь-двенадцать часов, прежде чем вы сможете уснуть. Я чувствовал, что полон энергии и на следующий день, но вот Элис сказала, что она порядком ослабела. Так что кому-то потребуется воскресенье на восстановление, а кому-то нет.
— Мы приготовили маты и покрывала для всех, — сказала Рут, — на тот случай, если кто-то захочет остаться у нас на ночь. А на завтрак мы запасли много яиц и ветчины!
— А как эта штука сказывается на теле? — спросил Тео.
— Со мной все было нормально. Элис как-то раз почувствовала тяжесть, но потом все было в порядке, так что ничего предсказать не могу. В любом случае, мы не почувствовали угрозы нервной системе.
После обычной для такого случая дискуссии Рут решила поскромничать и остановилась на тридцати пяти миллиграммах, а Джордж сказал, что попробует сорок; Эмма, которая чаще всего была склонна к риску — она гордо называла себя китайской куклой с железной головой — сказала, что примет сорок пять. Бен, Тео и Дэвид сошлись на том, что доза в сорок пять миллиграммов будет разумной. Джон, как я и ожидала, выбрал ту же дозу, что и Бородины, — пятьдесят миллиграммов.
Чокнувшись стаканами в нашем традиционном круге и проглотив свою порцию 5-ТОМ, мы разбрелись в разных направлениях. Я вышла с кухни через заднюю дверь во дворик. Здесь я могла сесть за круглый белый стол и курить под изумительными вьющимися стеблями киви, которое Клоузы холили и лелеяли уже много лет. По деревянным шпалерам киви распространилось вокруг и заняло часть внутреннего двора. Каждую осень дерево давало Клоузам целые корзины плодов. Клоузы угощали ими всех, кто, как им было известно, любил этот нежный, просвечивающий зеленый фрукт.
Я вернулась на кухню, чтобы взять стакан воды со льдом, и наткнулась там на Рут. Она улыбнулась мне и спросила:
— Как ты?»
— Пока все нормально. Какое-то время назад я почувствовала
сигнал. Думаю, наркотик начинает действовать. А ты что скажешь?
Она затеребила свой свитер знакомым жестом: «Я не знаю. Думаю, у меня все идет немного вяло. Неплохо, но и не очень смешно пока. Наверное, я просто посижу с остальными в гостиной и послушаю, как состязаются Шура с Беном; это отвлечет мое внимание, пока я буду доходить до плато».
Я снова пошла во двор, залитый мягким солнечным светом, и некоторое время оставалась там. Я курила и наслаждалась одиночеством, отслеживая воздействие наркотика. Все больше и больше я стала осознавать какой-то дискомфорт и назвала его тем же словом, что и Рут, — «вялость». Еще я почувствовала смутную боль в плечах. У меня просто было беззаботное настроение, только и всего. Хотя на самом деле я начинала чувствовать легкую подавленность. Может, действительно присоединиться к остальным «морским свинкам»? Чаще всего переход оказывается для меня занудным. Ничего нового.
В гостиной я нашла Тео. Он лежал на спине на одном из ковриков рядом с большим камином. На другом конце длинной комнаты тоже на коврике свернулся клубочком Дэвид, в нескольких футах от него пристроился Джон. Бен с Шурой сидели на диване, обмениваясь неприличными каламбурами, а Эмма, подобрав под себя ноги, сидела на кресле и смеялась. Похоже, она неплохо себя чувствовала.
Рут сидела в другом кресле, она казалась неспокойной; ее босые ноги переплелись и терлись друг о друга, а руки либо барабанили по юбке, либо перебирали агаты в ожерелье.
Джордж очень спокойно сидел в своем кресле, только подушечки его пальцев двигались по подлокотникам. Пока я наблюдала за ним, он вдруг задрожал и встал с кресла, объявив необычным безжизненным голосом, что он идет наверх. «Мне нужно забраться под одеяло с электрообогревом, мне очень холодно. Извините меня, пожалуйста», — сказал он.
Рут пошла вместе с ним, а Бен и Шура, позабыв про свое добродушное подшучивание, смотрели им вслед с дивана. Я видела, как они обменялись внимательными взглядами, а потом Шура спросил всех остальных: «Кого-нибудь еще знобит?»
Ему никто не ответил.
— Как чувствуете себя? Есть проблемы?
Заговорил Тео. Он лежал на коврике, закинув руки за голову. «Я бы не сказал, что это самый мягкий материал из тех, что мне доводилось пробовать. Я чувствую легкие колики в животе, и вообще не похоже, чтобы мне было по-настоящему приятно, какое положение я бы ни придавал своему телу».
Я посмотрела в его сторону. Я тоже сидела на полу, в нескольких футах от него. Я согласилась с Тео:
— Да, я того же мнения. Не то что бы у меня были проблемы с желудком, но ощущения у меня тяжелые; они немного напоминают мне «плащ МДА». Это не самые любимые мои переживания.
— Что такое «плащ МДА»? — донеслось из угла под большим окном, где лежал Джон.
— Это причина, по которой я не принимаю МДА. У меня появляется такое ощущение, будто у меня на плечах надет свинцовый плащ. И я не могу его сбросить. Это все, о чем я могу думать под МДА. Этот наркотик означает для меня потерянное даром время, потому что я вообще больше ничего не чувствую. Никаких прозрений, ни приятных визуальных эффектов, ни образов, ни галлюцинаций. У меня лишь болит спина, и мне хочется поскорее выйти из этого состояния.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});