Никита Родионович заметил, что ни Юргенс, ни Раджими не обеспокоены провалом своих сообщников, а если и обеспокоены, то вида не подают.
Молчание длилось несколько минут. Юргенс, расхаживая по комнате, выкурил папиросу, затем вновь сел напротив Ожогина, навалившись грудью на стол.
— Я не считаю нужным сидеть все время именно здесь, в городе, — начал Юргенс. — Как вы смотрите, если я переберусь в этот райцентр?
— Вам виднее, — пожал плечами Никита Родионович.
— А я хочу посоветоваться с вами, — твердо сказал Юргенс.
Никита Родионович задумался. Он не предполагал, что Юргенс обратится к нему за советом.
— Что я могу сказать? — ответил он. — Найти там квартиру труда не составит, но...
— Что «но»? — спросил Юргенс.
— Часть этого района является пограничной зоной, — закончил Никита Родионович.
— Это мне известно. Поэтому я вас и спрашиваю... Мне думается, что все будет зависеть от того, с какими документами я там появлюсь.
— Да, пожалуй, — согласился Ожогин. — Это главное.
— И мне так кажется, — подтвердил Юргенс и положил свою руку на руку Никиты Родионовича. — Документы нам добудете вы, — он улыбнулся.
— Я? — удивился Ожогин.
— Ну да, вы. Давайте допустим на минуту такую возможность, что вновь понадобилось для окончательного решения вопроса в инстанциях о строительстве ГЭС уточнить кое-какие детали на месте, и туда послали нескольких специалистов. Это реально?
— Вполне.
— Вот все, что и требовалось доказать. А на вас ляжет обязанность достать мне четыре бланка командировочных удостоверений без указания фамилий, но за подписями и печатями.
— Четыре? — переспросил Ожогин.
— Да, четыре, — подтвердил Юргенс.
Он объяснил, почему четыре. С ним поедет Раджими и каждому из них понадобится по два бланка. Чем это вызывается — Юргенс в дальнейшем расскажет Ожогину.
— А на какой срок? — поинтересовался Никита Родионович.
— Ну, суток на двадцать — двадцать пять. Дальше будет видно, — ответил Юргенс. — Вы сможете это сделать?
Ожогин сказал, что попытается.
— Это половина задачи, — продолжал Юргенс. — Вторая ее часть заключается в том, чтобы вы выехали предварительно туда сами, нашли две квартиры, дали телеграмму и встретили нас.
Никита Родионович задумался.
— Вторая половина задачи более трудная, — сказал он. — Оснований для выезда у меня нет.
— Надо найти, — твердо сказал Юргенс.
— Трудненько, — заметил Ожогин.
— Без трудностей ничего не бывает, и не мне вам говорить об этом, — поучал Юргенс. — Попытайтесь доказать дирекции, что так необходимо.
Юргенс нахмурился, лицо его стало злым, каким его Ожогин давно уже не видел Раджими молчал, не сводя глаз с Никиты Родионовича. Юргенс выжидал, что скажет Ожогин.
— Это исключено, — сказал Никита Родионович. — Есть один вариант... выехать по собственной инициативе и не выехать, а вылететь, попросив отпуск по семейным делам на три, четыре дня...
Лицо Юргенса посветлело и озарилось улыбкой, но лишь на мгновение.
— Я был уверен, что вы найдете выход и не подведете меня, — проговорил он подчеркнуто официально.
— Когда вам удобнее, чтобы я выехал? — спросил Никита Родионович.
Юргенс ответил, что чем скорее, тем лучше, а желательно завтра.
— Если так, то прошу отпустить меня, — сказал Ожогин и посмотрел на часы, — возможно, я еще успею застать на работе кого-нибудь из начальников.
— Я вас буду ожидать здесь до часу ночи, — предупредил Юргенс. — Возвращайтесь, но... с положительным результатом.
Юргенса Никита Родионович застал за странным занятием: он сидел за столом в комнате Раджими, у закрепленных маленьких тисков, и трудился над бородкой большого ключа. Перед ним на столе были разбросаны напильники, кусачки, плоскогубцы, несколько ключей различных конструкций.
Приход Ожогина не смутил Юргенса. Пригласив гостя садиться, он продолжал работу и так усердно, что на лбу его проступили капли пота.
— Вы и ключи умеете делать? — заметил Ожогин.
— Это одно из многих приложений к моим сложным обязанностям, — улыбнулся Юргенс. — Чем можете обрадовать?
Никита Родионович рассказал, что все сложилось удачно, четыре бланка командировочных удостоверений добыты. В пять часов утра он вылетает. Ожогин не ожидал, что Юргенс примет это так спокойно, он даже не прервал свою работу и ограничился короткой фразой:
— Вот и хорошо. Поезжайте. Буду ожидать телеграммы.
13
В полдень пассажирский поезд остановился у маленькой железнодорожной станции, стоявшей среди голой степи. Железнодорожные постройки, окаймленные живой изгородью из деревьев и кустарника, представляли собой небольшой оазис.
Из разных вагонов вышли две пары: Юргенс и Раджими, Мейерович с женой.
Чета Мейеровичей сразу поспешила в тень карагачей. А Юргенс, не желая показываться на глаза своим спутникам, обошел небольшое здание вокзала и остановился в ожидании Раджими. Тот подбежал к Мейеровичам и предупредил их:
— Располагайтесь временно здесь или в зале. Я за вами приеду...
С Марка Аркадьевича струями стекал пот, его мясистое лицо выглядело сейчас жалким и беспомощным. Шелковая рубаха намокла, редкие волосы слиплись. Он то и дело обтирал уже мокрым платком лицо и голову.
Соня выглядела бодрее. На ней было легкое платье о коротенькими рукавами.
Усевшись на деревянную скамью, супруги поставили около себя маленькие чемоданчики и стали ждать.
— Я не знаю, как мы отблагодарим этого чудного человека, — проговорила жена Мейеровича, провожая глазами Раджими.
— Там видно будет, — пробурчал сиповатым голосом Марк Аркадьевич. — Скорее бы выбраться отсюда...
Соня вздохнула и промолчала.
...Юргенс первым заметил Ожогина. Тот подъехал на полуторатонном грузовике, вылез из кабины, огляделся и заспешил к вокзалу. На Ожогине был легкий парусиновый пиджак, из-под которого выглядывала белая майка. Увидев Юргенса и Раджими, он подошел к ним и тихо доложил:
— Все в порядке. Квартиры нашел...
Юргенс закивал головой.
— Я вами очень доволен.
— Поедемте, — предложил Никита Родионович, пропустив мимо ушей комплимент. — У меня времени в обрез. Я должен обязательно выехать шестичасовым поездом...
Направились к грузовику. Юргенсу предоставили место рядом с шофером, Ожогин и Раджими залезли в кузов.
Солнце палило немилосердно, и часовой путь от станции до районного центра показался Юргенсу пыткой. Ни приподнятое лобовое стекло, ни скорость движения машины — ничто не смягчало изнуряющего зноя. Нагретый воздух смешивался с горячими потоками, идущими от мотора.
Районный центр представлял собой небольшой новый поселок в три ровных улицы с зелеными рядами молодых деревьев.