Закончив один конспект, она сделала второй, потом отодвинула все бумаги и легла грудью на стол.
Он обещал не оставлять её одну, а сам ушёл.
«А ты отпустила! Сказала бы, что хочешь посидеть с ним, пока он будет писать свою статью… Испугалась?»
Не испугалась, просто ему тяжело находиться рядом с ней.
«А потом? Когда ему станет ещё тяжелее? Ты тоже будешь сидеть вот так в своей комнате?»
Но рядом с ней ему плохо…
«Тогда зачем он приходит к тебе?»
Ниа вдруг встала и выбежала из комнаты.
Солус полулежал на диване. Когда Ниа вошла, он резко выпрямился.
— Привет! — она смущённо помахала рукой. — А я всё закончила, подумала, может, ты тоже?
— Да… я… — он посмотрел по сторонам, не зная, что придумать.
— Хорошо! Можно я тогда у тебя посижу?
Он кивнул и, поднявшись с дивана, отошёл к окну — словно желая освободить ей место. Ниа грустно улыбнулась такой вежливости. Несколько минут она смотрела на него, потом подошла и обняла. Худое тело вздрогнуло у неё в руках.
— Ниа, пожалуйста… — нервно произнёс Солус.
Но она только крепче прижала его к себе. И Солус понял, теперь она знает о сантиметрах воздуха.
— Что? Я тебя не отпущу.
— Тебе придётся меня отпустить… — он с тоской посмотрел на разгорающееся за окном небо.
— Когда придётся, тогда и будем думать об этом! — упрямо, пытаясь убедить саму себя, проговорила Ниа.
— Только дети живут одним мгновением. Взрослые должны помнить прошлое и предвидеть будущее, — сказал Солус, поворачиваясь к ней.
— Мой прекрасный взрослый, — ласково сказала Ниа, касаясь его щеки.
— Ты всё смеёшься, — на бледном лице появилась улыбка.
— Знаешь, что я давно хотела сделать? — вспомнила она.
— Что?
— Я хотела послушать твою любимую музыку.
— Эту? — он показал на полки с дисками.
— Да. Давай послушаем вместе?
— Хорошо, — Солус подошёл к шкафу и задумчиво провёл рукой по пластиковым футлярам. — Может быть… — он достал один диск.
Ниа вставила его в плеер.
— Ты ложись, а я посижу рядом, — сказала она, поправляя подушку на диване.
— Я тоже посижу.
— Нет! — она уложила его на диван. — Так мне тебя лучше видно.
— Мы же собрались музыку слушать, а не на меня смотреть, — проворчал Солус.
Ниа дала ему один наушник и нажала кнопку на плеере. Зазвучала фортепианная мелодия. Слушая её, девушка снова представила человека, бредущего в одиночестве через зиму. Он так замёрз, что почти ничего не чувствует. Но стоит ему оказаться в тепле, как всё тело заноет от боли, и тогда человек…
— Ниа, это бессмысленно, — Солус потянул за тонкий чёрный провод, и наушник упал на её колени. — Ты совсем не слушаешь!
— Я хочу понять, что ты слышишь в этой музыке, — Ниа опять вставила наушник и посмотрела на Солуса.
И тогда человек найдёт другое тело и будет долго обнимать его, чтобы на мгновение избавиться от боли, чтобы на мгновение почувствовать себя живым.
— Ну, и что ты поняла? — усмехнулся он, когда затих последний звук. А в уголках глаз спрятался страх.
Ниа поцеловала его и приготовилась слушать следующую мелодию.
***
Поужинав супом, к которому он, конечно, и не притронулся днём, Ниа вымыла посуду и сказала, немного смущённо:
— Я пойду. Сегодня Рейчел с Мэтом возвращаются, надо с ними поговорить.
— Конечно, — непонятно было, рад он или огорчён.
Вернувшись к себе, Ниа стала ждать подругу. Она надеялась, что Рейчел сначала зайдёт к ней одна. И она-то рассердится, а представлять реакцию Мэта вообще не хотелось. Никому из них Ниа не могла сказать правды, потому что понимала, Солусу легче, чтобы его ненавидели, чем жалели.
Речел, действительно, пришла без Мэта. Она красочно описывала фестиваль фейерверков в Албалии, историческую встречу с Кайли и долго извинялась, что оставила Ниа одну в такой тяжёлый период. Но они давно собирались, и детям обещали…
— Ничего, — улыбнулась Ниа.
— Как твоя рука?
— Почти не болит.
— А сама ты как? — подруга медленно подбиралась к главному вопросу, интересующему её.
— Хорошо… — задумчиво ответила Ниа. — Я вместе с Солусом…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так я и знала! — вскочила Рейчел. — Не надо было мне уезжать!
— А что бы ты сделала? Встала бы перед дверью и не пустила меня? — грустно улыбнулась Ниа.
— Не знаю, но не позволила бы тебе снова совершить глупость! Он не любит тебя!
— Он спас мне жизнь.
— После того как сам и уговорил поехать на эту чёртову конференцию! Единственное, что он спасал — это свою совесть, если она у него есть!
— Рейчел, — с мягкой укоризной произнесла Ниа.
— Что, Рейчел? Просто смотреть невозможно, как ты губишь свою жизнь!
— Не сердись… и… поговори, пожалуйста, с Мэтом, — попросила Ниа.
— Лучше вообще ничего ему не говорить, — проворчала подруга. — Он скоро всё равно в Албалию вернётся, если не будешь высовываться… Знаешь, как Мэт за тебя переживает? Но стоит ему подойти к твоему дорогому Солусу, и ты начинаешь кричать.
— Да, тогда я вышла из себя… Просто очень испугалась… — пробормотала Ниа, вспоминая.
— Другой на месте Мэта давно бы плюнул. Ну, что поделать, если человеку нравится мучаться!
Ниа улыбнулась, кусая губы.
— У вас, действительно, всё серьёзно? — вздохнула Рейчел.
«Теперь куда уж серьёзнее…»
— Да.
— Ладно, видно, уже ничего не сделаешь, — Рейчел обняла подругу. — Я пойду, ноги гудят. То стояла целый день, то сидела… Завтра увидимся.
Ниа подождала, пока за ней закроется дверь, потом взяла словари, тетради и пошла к Венатору. В коридоре её догнал Байюлу.
— Здравствуйте, профессор! Я к вам стучался, а никого нет. Подумал, вы с Хаски гулять пошли.
— Нет, я… хотела отнести учебники в класс.
— Вам тут письмо.
— Правда? — удивилась Ниа.
«Может, от Тихэ?»
Она быстро взяла протянутый конверт и побледнела.
— С вами всё в порядке? — испуганно спросил Байюлу.
— Да, иди, — бесцветным голосом произнесла Ниа.
— С вами точно…
— Иди!
Байюлу ещё немного потоптался рядом и побрёл к лестнице.
Ниа снова посмотрела на конверт.
Письмо было от доктора Залюбера.
«Джина!»
Глава 50. Километры страха
Ниа опустилась на каменный выступ стены и разорвала конверт.
«…мне очень жаль… в ночь на субботу… умерла…»
Ниа согнулась пополам. Джина!.. Она закрыла рот руками, чтобы не закричать. Потом встала и, шатаясь, пошла к Венатору.
— Ты опоздала, — сказал он, показывая на свои красивые часы.
— Джина умерла, — глухо произнесла она.
— Кто это? Твоя подруга? — спокойно спросил Венатор.
— Вы не знали её? Вы, который знает всё, вы не знали её? — воскликнула Ниа. — Она была красивой, доброй, умной, смелой! И ей было двадцать три! Двадцать три!
— Мне жаль, — также спокойно проговорил он.
— Вам жаль? Вы могли спасти её!
— Нет, — его лицо исказила улыбка, — это ты могла спасти её. Что ты чувствуешь сейчас, когда понимаешь, что опоздала? Что близкий человек умер, а ты ничего не сделала?
Ниа отшатнулась.
— Ты ненавидишь себя? — продолжил Венатор. — Или ненавидишь мир, породивший эту ужасную болезнь? Или Бога, который тоже мог, но ничего не сделал?
— Нет, вы не Бог… — прошептала она. — Потому что Бог, если он существует, должен чувствовать боль каждого, кто страдает, как свою собственную, он должен умирать с каждым существом, которое не спас.
— Странная концепция Бога, — усмехнулся Венатор. — При таких условиях никто не захочет им быть. Но есть ведь и другие варианты. Например, Бог-исследователь, Бог-хирург. Который делает надрез и с любопытством смотрит, а что же там внутри?.. Так что ты чувствуешь?
— Прекратите!
— Попробую угадать. У тебя перед глазами постоянно твоя подруга… Вы с ней учились вместе?.. Она красивая, но решила учиться, значит, кроме красоты, у неё были ещё и мозги. Наверное, она была старостой вашей группы. Такие всегда становятся старостами… Может быть, она любила покапризничать, но когда доходило до дела, могла решить любой вопрос. Ты вспоминаешь её такой, а потом — бледной, похудевшей, потерявшей все волосы. Но и это теперь не самое страшное. Самое страшное — осознать, что теперь её вообще нет! Это трудно поддаётся осмыслению. Это разрушает тебя…