- Ну, рассказывайте, Василий Гаврилович, как прошел доклад? И почему вы так быстро вернулись из Ленинграда?
Эти вопросы наркома крайне удивили меня. Они могли означать лишь одно: Ванников ничего не знает о звонке Сталина. Странно! Как могло случиться, что вопрос о создании новой артиллерийской системы решается без участия наркома вооружения?
Я рассказал о конференции в институте усовершенствования ИТР и о разговоре со Сталиным.
- Я ничего об этом не знаю,- сказал Ванников.
Он внимательно выслушал мои соображения о схеме новой танковой пушки, о баллистических данных, о методах работы, которые мы намерены применить, но реакция его была совершенно необычной: он не задал ни одного вопроса, не высказал ни одного предложения, - был молчалив и безучастен. Все это не могло ускользнуть от моего внимания. Закончив, я спросил, нет ли у него каких-либо дополнительных указаний и к кому мне следует обратиться.
- Никаких указаний дать пока не могу,- ответил Ванников, - и не знаю, к кому вам следует обратиться.
На этом наш разговор закончился. Я вышел из кабинета наркома и остановился в приемной в полном недоумении. Все это было необычно и неприятно. Я и понятия не имел, чем можно было объяснить безучастность наркома и его холодность к концу этой встречи, которая началась так дружелюбно и даже сердечно.
Поразмыслив, я решил, что стоит зайти в ГБТУ - может быть, там что-нибудь знают? Начальник ГБТУ Федоренко встретил меня словами:
- Василий Гаврилович, как вы вчера меня подвели!
- Вчера я был в Ленинграде и не мог вас подвести,- удивленно ответил я.
- Из Ленинграда и подвели,- повторил Федоренко.
Он рассказал, что вчера его вызвал к себе Сталин. В кабинете у него были Молотов, Ворошилов, Жданов, Кулик и другие, а также директор Кировского завода Зальцман, главный конструктор тяжелых танков Котин, директор одного из танковых заводов Казаков и секретарь Ленинградского горкома партии Кузнецов. Речь шла о необходимости срочно перевооружить тяжелый танк мощной 107-миллиметровой пушкой вместо 76-миллиметровой Ф-32. По словам Федоренко, Сталин настаивал на этом, но поддержки не встретил. Зальцман, Котин и сам Федоренко заявили, что 107-миллиметровую пушку поставить в тяжелый танк невозможно После длительных дебатов Сталин спросил: - Значит, вы убеждены, что такая пушка в тяжелый танк не встанет?
Услышав единодушное: "Да, совершенно уверены",- он сказал:
- Хорошо. Тогда я у Грабина спрошу.
Наступила тишина. Сталин вызвал Поскребышева и распорядился:
- Соедините меня с Грабиным!
- Пока вас искали, мы сидели молча,- продолжал свой рассказ Федоренко.Время шло очень медленно, ожидание было томительным. Всех интересовало, что вы сможете сказать по этому поводу. Наконец вошел Поскребышев и сказал: "Грабин у телефона". Весь разговор Сталина с вами мы слышали. Положив трубку, Сталин обратился к нам: "Грабин утверждает, что 107-миллиметровую мощную пушку в танк поставить можно". Потом сделал небольшую паузу и добавил: "Грабин зря никогда не болтает, если скажет - значит, так и будет Он завтра будет здесь. До его приезда обсуждение вопроса прекращаем". Тут же он поручил Жданову лично, никому не передоверяя, в кратчайший срок подготовить проект решения по перевооружению тяжелого танка и представить на утверждение. Вот так вы, Василий Гаврилович, подвели меня,- закончил Федоренко.
- Яков Николаевич, я вас не только не подвел, но даже выручил,- возразил я.- Мощная пушка будет поставлена в тяжелый танк, в этом нет никаких сомнений. Вы должны помнить предложения нашего КБ. Мы не только рекомендовали, но и изготовили и испытали опытные образцы 85-миллиметровой Ф-39 и 107-миллиметровой Ф-42. Вы и Котин отклонили наши предложения.
- Мы их действительно отклонили,- согласился начальник ГБТУ.- Мы и сейчас считаем, что мощности Ф-32 для тяжелого танка вполне достаточно.
- Вы и сейчас глубоко заблуждаетесь,- сказал я.- На вашем месте я теперь не ограничивался бы 107-миллиметровой пушкой, а поставил бы в тяжелый танк и 122-миллиметровую. Вот тогда вооружение КВ можно будет считать перспективным..
В этом разговоре мне так и не удалось переубедить Федоренко. О 122-миллиметровой пушке он даже слышать не хотел. Что же касается 107-миллиметрового орудия, то и на него начальник ГБТУ решил, судя по всему, не соглашаться. Нам пришлось прервать разговор: пора было ехать в ЦК. Жданов назначил совещание на 14.00...
2
На этих страницах часто употребляются слова "необычный", "странный": необычным для меня был звонок Сталина и телефонный разговор с ним, странным показалось мне подчеркнутое безразличие Ванникова к планам создания мощной 107-миллиметровой танковой пушки, несколько странно, с моей точки зрения, выглядел приезд в наш город маршала Кулика, во время которого он ограничился разговором со мной в вагоне о танковых пушках и не счел необходимым посетить завод.
Так всегда выглядят события для человека, не знающего их подоплеки. Разговор с начальником ГБТУ Федоренко многое для меня прояснил. Однако в полной мере оценить создавшуюся ситуацию я смог гораздо позже. Отнюдь не случайными были события, о которых идет речь: они явились следствием прямого и обнаженно резкого столкновения различных взглядов на перспективы танкового вооружения, на неотложные задачи оборонной промышленности.
Точка зрения нашего КБ изложена достаточно полно. Но существовала еще одна точка зрения, предопределившая многосложность "подводных течений" и во многом обострившая сложившееся положение.
В 1962 году в Военно-историческом журнале были опубликованы воспоминания Б. Л. Ванникова. Он пишет:
"Как помнится, в начале 1941 года начальник ГАУ Г. И. Кулик сообщил мне, что, по данным разведки, немецкая армия проводит в ускоренном темпе перевооружение своих бронетанковых войск танками с броней увеличенной толщины и повышенного качества, и вся наша артиллерия 45-76-миллиметрового калибра окажется против них неэффективна. К тому же они якобы будут иметь пушки калибра более 100 миллиметров. В связи с этим был поставлен вопрос о прекращении производства пушек калибра 45-76 миллиметров всех вариантов. Освобождавшиеся производственные мощности предлагалось загрузить производством пушек калибра 107 миллиметров в первую очередь в танковом варианте.
Г. И. Кулик отличался экспансивностью и легко поддавался на всевозможные слухи, поэтому новому прожекту мы не придали особого значения.
Однако через несколько дней Г. И. Кулик, заручившись поддержкой свыше, предложил мне выехать с ним на артиллерийский завод, чтобы на месте с конструктором В. Г. Грабиным и с руководством завода обсудить возможности быстро сконструировать танковую 107-миллиметровую пушку и организовать ее производство вместо 76-миллиметровой пушки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});