- Куда мне идти? - осведомился я у незнакомца, а сам думал лишь об одном: не забыть бы, на чем я остановился - доклад я не читал, говорил без конспекта.
- Оденьтесь и пойдемте со мной.
Мы вышли на улицу, сели в машину, выехали на Невский. О докладе я уже не думал, мысли были лишь об одном что все это значит, что произошло, кому я мог так срочно понадобиться? Никаких вопросов своему сопровождающему я не задавал. Знал: бесполезно. Он выполнял то, что ему поручили. Свернули куда-то к Неве, подъехали к Смольному. Машина остановилась. Мной стало овладевать волнение. Вслед за своим таинственным незнакомцем я вошел в здание Смольного. Возле кабинета секретаря обкома М. И. Родионова сопровождающий остановился:
- Сюда, пожалуйста!
Я вошел. Самого секретаря не было, а людей, которые сидели в кабинете и, судя по всему, ждали меня, я не знал. Как только я переступил порог, один из них снял телефонную трубку, набрал номер. Ему ответили.
- Трубку передаю Грабину,- сказал он.
Я подошел к телефону.
- Грабин слушает.
По голосу я узнал Поскребышева. Он поздоровался и предупредил, что сейчас со мной будет говорить Сталин.
Волнение усилилось. Значит, случилось что-то важное и не терпящее отлагательства, раз меня разыскали в этот час в Ленинграде. Недолго мне пришлось теряться в догадках.
- Здравствуйте, товарищ Грабин,- услышал я в трубке голос Сталина.- Я хочу с вами посоветоваться. Есть мнение, что тяжелый танк вооружен маломощной пушкой, не отвечающей задачам тяжелого танка. В настоящее время рассматривается вопрос о перевооружении его: вместо 76-миллиметровой пушки предлагается поставить мощную 107-миллиметровую. Хотелось бы знать вашу точку зрения по этому вопросу. Возможно, вам трудно будет оценить это предложение, так как тяжелый танк вооружен вашей 76-миллиметровой пушкой.
- Я готов высказать свое мнение, - ответил я. - Когда нашему конструкторскому бюро ГАУ выдало тактико-технические требования на 76-миллиметровую пушку для тяжелого танка, мы тщательно изучили вопросы, связанные с танками и с их вооружением, и пришли к выводу, что 76-миллиметровая пушка для тяжелого танка неперспективна и даже не отвечает требованиям сегодняшнего дня. Мы считали, что тяжелый танк следует вооружить более мощной пушкой, снаряд которой пробивал бы броню своего танка с дистанции 1000 метров. Свое мнение мы высказали руководству ГАУ и ГБТУ, но с нами никто не согласился. 76-миллиметровую пушку, заказанную нам, мы создали и установили в танк КВ-1.
- Значит, у вас давно сложилось мнение о недостаточной мощности 76-миллиметровой пушки для тяжелого танка?
- Да, товарищ Сталин.
- Очень жаль, что я раньше не знал об этом. Значит, в настоящее время наши оценки не расходятся. Скажите, пожалуйста, можно ли в тяжелый танк поставить мощную 107-миллиметровую пушку?
- Можно, товарищ Сталин.
- Вы уверены, что мощную 107-миллиметровую пушку можно поставить в тяжелый танк?
- Вполне уверен, что 107-миллиметровую мощную пушку можно поставить в тяжелый танк. Это подтверждается тем, что мы уже установили 107-миллиметровую модернизированную пушку мощностью 385 тонна-метров в танк КВ-2.
Я имел в виду пушку Ф-42, история создания которой уже известна читателю.
- Но танк КВ-2 по конструкции башни мы считаем неприемлемым,- продолжал я. - Габариты башни велики, и по своей форме башня неконструктивна. Такие габариты для 107-миллиметровой пушки и не потребовались.
- Значит, вы утверждаете, что мощную 107-миллиметровую пушку можно установить в тяжелый танк? - повторил Сталин.
Я хорошо знал, что если Сталин задает несколько раз один и тот же вопрос, то это означает проверку, насколько глубоко проработан вопрос собеседником и насколько убежден человек в своем мнении.
- Да, я глубоко убежден, что мощную 107-миллиметровую пушку можно поставить в тяжелый танк, - еще раз подтвердил я.- Если я правильно вас понял, эта пушка по своей мощности должна быть выше 107-миллиметровой модернизированной?
- Вы правильно меня поняли. То, что вы уже имеете опыт по установке 107-миллиметровой пушки в тяжелый танк, прекрасно. Значит, мощную 107-миллиметровую пушку мы установим в тяжелый танк?
- Да, товарищ Сталин.
- Это очень важно, товарищ Грабин. До тех пор пока мы не вооружим тяжелый танк такой пушкой, чувствовать себя спокойно мы не можем. Задачу нужно решать как можно быстрее. Этого требует международная обстановка. Скажите, не смогли бы вы быть завтра в Москве? - продолжал Сталин.- Вы нам здесь очень нужны.
- Слушаюсь, завтра я буду в Москве.
Сталин положил трубку, послышались гудки отбоя. Я продолжал стоять возле стола секретаря обкома, осваиваясь с новой ситуацией. Затем опустил на рычаги аппарата телефонную трубку и спросил у своего сопровождающего, не поможет ли он мне достать билет на "Красную стрелу"?
- Все будет сделано,- услышал в ответ.
Сели в машину и поехали в институт. Мысли о новой пушке переплетались в моей голове с мыслями о докладе, который необходимо было закончить, если участники конференции еще не разошлись. В институте меня встретил Загоскин, сказал, что люди заинтересовались докладом и ждут продолжения.
- Доклад закончу, а на обсуждение остаться не смогу,- предупредил я директора института.- Срочно вызвали в Москву...
По дороге на вокзал и в вагоне "Красной стрелы" я обдумывал разговор со Сталиным, и особенно его слова: "Задачу нужно решать как можно быстрее. Этого требует международная обстановка". Какой должна быть новая 107-миллиметровая танковая пушка? Как ее встретят танкисты-конструкторы и Главное бронетанковое управление? Готов ли наш новый отдел главного конструктора к важной и срочной работе, которая нам предстоит?
На недостаток опыта мы не могли пожаловаться. Создание ряда танковых пушек дало необходимые предпосылки для дальнейшей работы в области танкового вооружения. Скоростные методы и новая организационная схема отдела должны были привести к резкому сокращению сроков работы над пушкой и освоения ее в производстве. И хотя я не знал тактико-технических требований, которые будут предъявлены, обдумывание идеи мощного 107-миллиметрового орудия не выявило непреодолимых трудностей. Время в дороге не прошло даром, к моменту прибытия "Красной стрелы" в Москву я был готов к детальному обсуждению всех проблем, связанных с созданием пушки и с изготовлением опытного образца.
Едва я вышел из вагона, как встал вопрос: к кому я должен явиться? В телефонном разговоре Сталин сказал: "Вы нам здесь очень нужны". "Нам" - кому именно? Решил пойти к Ванникову и получить у него дальнейшие указания. В наркомате Ванникова не оказалось. Секретарь сказала, что он должен скоро подъехать. И действительно, вскоре в приемной появился Борис Львович, оживленно и доброжелательно поздоровался со мной и пригласил в кабинет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});