Летом 1920 г. в Биаррице, где у Коко Шанель открылся еще один бутик, произошла ее встреча с русским эмигрантом — великим князем Дмитрием Павловичем, переросшая затем в обоюдное увлечение. Впрочем, связь 38-летней модельерши с 29-летним великим князем, отправленным царем в январе 1917 г. в изгнание за участие в убийстве Распутина, просто увлечением не назовешь. Роман был коротким, но бурным.
Знакомством с великим князем она обязана выдающемуся хореографу Сергею Дягилеву, имя которого гремело в начале XX в. по всей Европе. Его «Русские сезоны» считались в то время вершиной балетного искусства. Мадемуазель восхищалась русским балетом, часто ходила в театр на выступления В. Нижинского, ставшего впоследствии «звездой» дягилевской труппы. Даже покорившее мир строгое черное платье от Шанель придумано было ею в театре, когда Коко вдруг поняла, что ее раздражает буйство цветов в нарядах сидящей в зале публики.
Но с самим Дягилевым встреча произошла позднее, на закате его карьеры. Шла Первая мировая война, и европейцам было не до балета. Дягилев был на грани нервного срыва из-за провала премьеры «Весны священной» И. Стравинского: зрители не приняли ни новаторской музыки, ни хореографического эксперимента. Он решил сделать вторую постановку балета, но денег на нее не было.
Удача улыбнулась хореографу в лице Коко — она быстро исправила ему настроение, вручив чек на необходимую сумму. Дягилев ожил, сформировал новую труппу и не стеснялся в случае надобности обращаться за помощью к Мадемуазель, ставшей его близким другом. Коко бесплатно создала костюмы для нескольких его спектаклей и продолжала оказывать финансовую помощь. «Я был у принцессы П., — рассказывал С. Дягилев, — она дала мне 75 тысяч». И слышал в ответ: «Но она же знаменитая американская дама, а я — всего-то французская модельерша, вот вам 200 тысяч». На этого человека она денег не жалела. До конца своей жизни Мадемуазель повторяла, что Дягилев был ее главным и единственным учителем.
С. Дягилев ввел Коко в мир русского Парижа, и с тех пор на улице Камбон зазвучала русская речь. Эмигранты, спасавшиеся от большевиков за границей, были здесь никому не нужны, и работа у Шанель оказалась для многих находкой. Дмитрий Павлович давал Коко советы, как вести себя с русскими. Посетителей у входа встречал бывший губернатор Крыма граф Кутузов. Великая княгиня Мария Павловна, которая, если бы не революция, должна была стать королевой Швеции, возглавляла мастерскую русской вышивки. Сохранились впечатления Мадемуазель: «Русские меня всегда восхищали. Их любимое „все, что твое, то и мое“ приводило меня в состояние опьянения. Все славяне отличаются утонченностью, естественностью, даже самые несчастные из них незаурядны».
Во время автомобильного турне по Франции в городе Грасс Дмитрий познакомил Коко с выходцем из России, выдающимся химиком-парфюмером Эрнестом Бо, отец которого работал при русском дворе. Эта встреча оказалась счастливой для обоих. Через год кропотливой работы и длительных экспериментов Эрнест расставил перед новой хозяйкой десять пузырьков, разбив их на две группы. Одна половина была пронумерована от 1 до 5, вторая — от 20 до 24. Шанель выбрала образец с номером 5, а когда химик спросил, почему именно этот, ответила: «Я показываю свою коллекцию 5 мая, то есть 5 числа 5 месяца. Возьмем и пузырек с цифрой 5, надеюсь, этот номер принесет духам счастье». Дизайнеры заключили золотистую жидкость в простой прямоугольный флакон со скромной этикеткой. В результате мир получил духи «всех времен и народов», успех которых пережил своих создателей.
После расставания с Дмитрием Павловичем Коко приехала в Париж и заняла лучшую квартиру в особняке графов Пийе-Виль. Именно в этом доме завязалось то, что стало для нее последним шансом уходящей молодости. Здесь, в предместье Сент-Оноре, укрытом тенистой листвой огромных деревьев, ее любил поэт Пьер Реверди. Внук ремесленника и сын винодела, он был такого же простого происхождения, как и сама Габриэль.
Наконец-то Шанель встретила друга, судьба которого во многом перекликалась с тем, что она сама пережила в детстве. Жизнь еще ни разу не сводила ее с человеком, который бы так ее понимал. Много позже, когда пришло время одиночества и старости, только имя Реверди казалось ей достойным того, чтобы быть соединенным с именем «Великой Шанель».
В ее доме было полное собрание сочинений Пьера Реверди в оригинальных изданиях (некоторые даже с иллюстрациями Пикассо) и почти все его рукописи. В каждой из книг были дарственные надписи, подобные этой: «Моей великой и дорогой Коко от всего сердца и до последнего его биения». И так с 1921 г. по 1960 — год его смерти.
Однако потеряла она своего любимого гораздо раньше. Весной 1926 г. Пьер сжег часть своих рукописей и уехал из Парижа в добровольное изгнание. Оставшиеся тридцать лет своей жизни он провел в одиночестве. Реверди находил в этом источник вдохновения, а Габриэль суждено было в очередной раз смириться с поражением и хранить в своем сердце память о том времени, когда они были вместе.
К середине 20-х гг. бурный период увлечения богемой, который условно можно назвать «русским», постепенно сошел на нет. Стал затворником П. Реверди, умер С. Дягилев, в США перебрался И. Стравинский, одно время очень увлекавшийся Шанель. В жизни Коко появился герцог Вестминстерский, роман с которым длился целых 14 лет. Эта непривычно долгая для Мадемуазель любовная связь ввела ее в иную среду — мир английской аристократии.
Когда Шанель впервые встретила герцога Вестминстерского, она сказала: «Наконец я нашла плечо, на которое могла опереться, дерево, к которому могла прислониться». К этому времени он был женат уже несколько раз, она не была замужем ни разу. Ей льстило, что в его жилах течет королевская кровь, что он самый богатый человек на свете. Принадлежность нового ухажера к сильным мира сего была для нее лишь подтверждением искренности его поведения и выгодно отличала от многих других ее поклонников, которым были нужны ее деньги, а не она сама.
Герцога все звали Вендор (такое прозвище ему дал дед по имени любимой лошади, выигравшей дерби), а Коко называла любимого по-своему — Бонни. Курьеры сновали из Лондона в Париж, доставляя письма, полные страсти. В подтверждение глубины чувств герцог самолетом отправлял Коко корзины фруктов, собранных им в собственных оранжереях, и орхидеи из теплиц Итонхолла. Однажды, посылая ей ящик с овощами, герцог на дне спрятал огромных размеров изумруд. Он осыпал Коко драгоценностями и поистине бесценными подарками.
Как-то он подарил ей уникальный комод XVII в., выполненный в китайском стиле, который потом долгие годы украшал гостиную на улице Камбон. Коко принимала там своих гостей. Полусидя-полулежа, восседала она на своей знаменитой бежевой софе, окруженная знаменитостями, и верила, что центр мироздания находится в ее доме. Интересно, что Коко никогда не ночевала там, а уходила спать в фешенебельный отель «Риц», в котором всегда снимала апартаменты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});