Читать интересную книгу Сочинения - Плутарх

Виною тому более всего алчность и раздоры первенствующих граждан; причиняя вред слабейшим, они вызывают бегство из города, а когда спор идет между ними самими, ни один из них не хочет уступить согражданину, но втягивает в дело вышестоящие власти, от чего и Совет, и народ, и судейские коллегии, и все вообще городские должности теряют значение.

Нужно поэтому успокаивать простых граждан ровным ко всем отношением, а людей влиятельных — взаимной уступчивостью, удерживая всех в верности городу и без большого шума разрешая запутанные споры, словно врач, пользующий тайные недуги. Для самого себя государственный муж обязан считать предпочтительнее поражение от сограждан, нежели победу ценой насилия и урона для городских установлений, а что до прочих, каждого из них следует упрашивать и увещевать, указывая ему на последствия раздоров. Ныне же люди, связанные принадлежностью к городу, принадлежностью к филе, соседством, родством, вместо того чтобы ко благу и чести для себя же самих явить друг другу взаимную уступчивость, толпятся у дверей ораторов и отдают свои разногласия в руки стряпчих, готовя себе и вред, и срам.

Если врач не в силах до конца искоренить недуг, он стремится вывести его наружу и дать ему выявиться вовне; напротив, политик, если он не может совершенно оберечь свой город от борьбы и тревог, попытается совершить труд исцеления и уладить беспокойные вопросы внутри круга сограждан, только бы не прибегать к врачам и лекарствам извне. Его целью да будет сохранение безопасности города и отказ от бурь и безумств тщеславия, как то разъяснено выше. Но к такому образу мыслей необходимо принадлежит также смелая решимость, —

Дух, мужей обымающий, кои за землю роднуюПротив врагов и труды, и жестокие битвы подьемлют,1365 —

и готовность поспорить и побороться с неблагоприятными положениями и обстоятельствами. Не должно самому накликать бурю, но если она разразилась, нельзя отступать; не должно подталкивать город к падению, но когда он падает и находится в опасности, необходимо прийти ему на помощь, словно пускаемый, наконец, в дело священный якорь, и выказать среди самых больших опасностей неустрашимость речи. Таковы, например, были несчастья, постигшие жителей Пергама при Нероне, родосцев — недавно, при Домициане, а фессалийцев — ранее, при Августе, когда они сожгли Петрея1366 живым. «Дремлющим ты б не увидел»1367 в подобных обстоятельствах истинного государственного мужа, не увидел бы его и оробевшим или сваливающим вину на других, а себя ставящим вне опасности; напротив, он берет на себя посольство, пускается в путь за море и не только первым говорит:

Мы как убийцы пришли; отврати, Аполлон, погубленье1368 —

но и предлагает себя для кары за те вины народа, в которых сам и не участвовал.

Такое поведение благородно, и не только благородно; не раз бывало, что величие души одного человека удивительным образом смягчало гнев властителя на целый народ и отнимало у нависшей угрозы все страшное и непримиримое. Персидский царь дал повлиять на себя подобным образом спартанцам Булису и Сперхию,1369 а Помпей — Стеннону; когда римский полководец намеревался покарать мамертинцев за отпадение, Стеннон сказал ему, что несправедливо губить многих за вину одного, и выставил единственным виновником отпадения себя самого, заявив, что друзей убедил, а врагов понудил. Это привело Помпея в такое расположение духа, что город он простил, а со Стенноном обошелся с большой мягкостью.

Один человек, связанный с Суллой узами гостеприимства, выказал такую же доблесть, но не встретил такого же понимания и умер благородной смертью. Когда по взятии Пренесте1370 Сулла вознамерился всех казнить, а его отпускал ради гостеприимства, он возразил, что не желает быть обязанным жизнью убийце своего родного города, смешался с прочими согражданами и был зарублен вместе с ними. Остается молить богов, чтобы мы не увидели таких времен и могли надеяться на лучшее.

20. Следует, чтобы всякая должность была чем-то священным и великим и лицу, ее отправляющему, воздавалась честь; но честь эта состоит куда больше в единомысленной приязни к товарищам по должности, нежели в венках и хламиде с пурпурной каймой, Те, для кого совместное несение воинской службы и участие в юношеских забавах — начало дружбы на всю жизнь, но совместное отправление обязанностей стратега или соправителя — причина вражды, непременно страждут одним из трех недугов: либо они считают своих товарищей равными себе — и тогда соперничают с ними, либо выше себя — и тогда завидуют им, либо ниже себя — и тогда их презирают. Но надо и высшего почитать, и низшего возвышать, и равного уважать, ко всем выказывая расположение и дружбу, родившиеся «не за столом», не за пиршественной чашей, «не у огня очажного»; нет, друзьями сделало вас законное и всенародное избрание, и сам родной город отечески велел вам иметь между собой добрые чувства. Бранили же Сципиона в Риме, за то, что он не пригласил Муммия, своего товарища по должности, на пир по случаю освящения Геркулесова храма;1371 пусть в остальном они и не считали себя состоящими в дружбе, однако при таких обстоятельствах обязаны были иметь в виду свой общий сан и являть друг другу уважение и дружелюбие.

Если уж на такого мужа, как Сципион, во всем остальном достойного восхищения, столь малый проступок против учтивости навлек обвинение в высокомерии, — неужели тот, кто умаляет достоинство своего сотоварища по сану, порочит его заслуги и нагло выхватывает у него из рук каждое дело, все забирая себе, может быть сочтен человеком порядочным и добронравным? Вспоминается мне, как сам я еще юношей был послан к проконсулу вместе с еще одним человеком, который, однако, почему-то остался дома, так что мне пришлось пуститься в путь и все исполнить одному; когда же по возвращении моем я собирался отчитываться, отец мой, встав с места и отозвав меня в сторону, дал мне совет не говорить «я отправился», но «мы отправились», не «я сказал», но «мы сказали» и прочая, чтобы товарищ мой был представлен в отчете соучастником всех моих действий.

Поступать так не просто порядочно и человеколюбиво; этим у славы отнимается горькая примесь зависти. Для той же цели великие мужи относили свои подвиги частью на счет божества или судьбы, как поступил Тимолеонт, воздвигший после свержения сицилийской тирании храм богине Случайности, или Пифон, возразивший афинянам, когда они его чествовали и восхваляли за умерщвление Котиса:1372 «Совершил это некий бог, а моя рука была только его орудием». А спартанский царь Феопомп, когда кто-то указывал причину благоденствия Лакедемона в том, что его цари умеют повелевать, ответил: «Скорее в том, что его народ умеет повиноваться!»

21. На деле же умение повелевать и умение повиноваться связаны между собою. Многие говорят и думают, что в этом и состоит суть политического воспитания — подготовить тех, кто хорошо выучен слушаться. И то сказать, в любом городе тех, чье дело слушаться, больше, чем тех, чье дело приказывать, а при демократическом устройстве человек недолгое время приказывает, но всю остальную жизнь слушается.

Поэтому благороднейшее и полезнейшее искусство — повиноваться тому, кто над тобой законно поставлен, даже если ему по случайности недостает могущества и славы. Принято же на сцене, чтобы актер для первых ролей, будь то хоть сам Феодор или Пол, представал перед исполнителем третьих ролей как служитель и почтительно к нему обращался, если у того венец и скипетр; и в жизни, в делах города, непозволительно, когда богатый и знаменитый гражданин презирает и ни во что не ставит скромного и бедного соотечественника, облеченного государственной должностью, употребляя, таким образом, свой вес для умаления авторитета государства, между тем как он должен был употребить его на пользу для значения города и особливо этой должности. В Спарте перед эфорами вставали даже цари, а если кто из прочих граждан был к ним позван, он не шел вразвалку, но бежал через площадь быстро, насколько хватало сил, чтобы выказать перед согражданами свое послушное усердие, радуясь, что воздает честь своим правителям; не так, как иные дурно воспитанные невежды, бахвалящиеся чрезмерным избытком своего могущества, которые оскорбляют судей на состязаниях, злословят хорегов на Дионисиях и осмеивают стратегов и гимнасиархов, не разумея и не желая разуметь того, что иногда воздать честь славнее, нежели принять. Мужа, влиятельного в городе, украшает куда больше, если он сопровождает должностное лицо, чем если, напротив, должностное лицо является сопровождать его; последнее приносит неприязнь и зависть, но первое — ту истинную славу, которая происходит из нелицемерного одобрения. Если его порой увидят у дверей исполнителя государственной должности, если он первым того приветствует и посторонится на улице, давая дорогу, он ничего не убавит от своей чести, но прибавит чести городу.