Она начала с Леони. Чем больше Мередит читала о Ренн-ле-Бен и о догадках, окружавших аббата Соньера и Ренн-ле-Шато, тем больше убеждалась, что Хол был прав, считая все это дымовой завесой для прикрытия случившегося в Домейн-де-ла-Кад. Она склонялась к мысли, что три тела, обнаруженные в пятидесятых годах в саду Соньера в Ренн-ле-Шато, связаны с событиями 31 октября 1897 года.
Мередит подозревала, что одно из тел принадлежало Виктору Константу — человеку, убившему Анатоля и Маргариту Верньер. Документы доказывали, что Констант бежал в Испанию и там лечился в нескольких клиниках от сифилиса на третьей стадии, но что в 1897 году он вернулся во Францию. Вторым мог оказаться его слуга, которого заметили в толпе, громившей дом. Его тела так и не нашли. Объяснить третий труп оказалось труднее: скрюченный хребет, ненормально длинные руки и ноги, а рост не более четырех футов.
Еще одно событие привлекло внимание Мередит — убийство кюре Антуана Гелиса из Кустоссы в ту же октябрьскую ночь 1897 года.
Гелис жил отшельником. Внешне его смерть никак не связывалась с событиями в Домейн-де-ла-Кад, за исключением совпадения дат. Его ударили сначала его собственными каминными щипцами, потом топором, хранившимся в доме священника за каминной решеткой. «Курьер Од» сообщал, что он получил четырнадцать травм головы и множественные повреждения черепа.
Необычайно жестокое и, по всей видимости, бессмысленное убийство. Убийцу так и не отыскали. Подробности, описанные в местных газетах того времени, совпадали. Убив старика, убийца уложил его тело, скрестив мертвые руки на груди. Он обыскал дом и взломал сейф, который, по словам ухаживавшей за кюре племянницы, все равно пустовал. По-видимому, из дома ничего не пропало.
Копнув чуть глубже, Мередит обнаружила две подробности, мелькнувшие в одном из газетных сообщений. Во-первых, вечером накануне Хэллоуина к священнику приезжала девушка, подходившая под описание Леони Верньер. Нашли оставленную ею записку. Во-вторых, в пальцы левой руки убитого вложили карту Таро.
Карту XV: Дьявол.
Прочитав об этом и вспомнив случившееся на руинах часовни, Мередит, кажется, поняла: Дьявол, через своего слугу Асмодея, взял свое.
Осталось тайной, кто спрятал в пересыхавшем на лето русле коробочку для рукоделья и оригинальную колоду карт Леони. Мередит в душе представляла Луи-Анатоля, тайно пробирающегося в Домейн-де-ла-Кад под покровом ночи и возвращающего карты на исконное место в память о своей тете. Разум подсказывал, что, скорее всего, это сделал человек по имени Одрик Бальярд, роль которого в этой истории так и осталась для нее неясной.
Сведения о своих предках она выловила без особого труда. С помощью той же дамы из городского совета Ренн-ле-Бен, оказавшейся и знающей, и чрезвычайно деятельной, она за лето и начало осени 2008-го узнала историю Луи-Анатоля. Сын Анатоля и Изольды вырос под опекой Одрика Бальярда в деревушке Лос-Серес в горах Сабарте. После смерти Леони Луи-Анатоль ни разу не возвращался в Домейн-де-ла-Кад, и поместье понемногу впало в запустение. Мередит предполагала, что опекун Луи-Анатоля приходился отцом, если не дедом тому Одрику С. Бальярду, что написал «Демоны, зловредные духи и призраки гор».
Луи-Анатоль, вместе со служившим в семье Паскалем Барте, вступил во французскую армию в 1914 году и участвовал в военных действиях. Паскаль заслужил много наград, но не дожил до конца войны. А Луи-Анатоль уцелел, и в 1918 году, после заключения мира, отправился в Америку, официально передав права на Домейн-де-ла-Кад своим родственникам из семьи Боске.
Начал он с того, что оплатил проезд игрой на пианино на пароходе, а потом играл в водевилях. Мередит, хоть и не смогла этого доказать, позволяла себе думать, что его пути пересеклись с другим участником водевилей, Полом Фостером Кейзом.
Луи-Анатоль поселился под Милуоки, в месте, где теперь расположен Митчелл-парк. Следующая глава его истории открылась без труда. Он полюбил замужнюю женщину, некую Лилиан Мэтью, та забеременела и родила дочь. Луизу. Вскоре после того их связь прервалась, и Лилиан с Луи-Анатолем, по-видимому, потеряли друг друга из вида. Мередит не нашла свидетельств, что отец когда-либо встречался с дочерью, но ей хотелось верить, что он издалека следил за тем, как росла девочка.
Луиза унаследовала музыкальный дар отца. Она стала профессиональной пианисткой и выступала не в кают-компаниях пароходов на Миссисипи, а в концертных залах Америки в конце 1930-х годов. После дебюта в небольшом концерте в Милуоки она нашла за сценой оставленный для нее пакет. В нем оказался снимок молодого человека в солдатской форме и листок с фортепианными нотами: «Святилище, 1891».
Перед Второй мировой войной она сошлась с коллегой-музыкантом, скрипачом, выступавшим вместе с ней в концертном турне. Джек Мартин был нервным и непостоянным еще до того, как пребывание в лагере военнопленных в Бирме сломало его. Он вернулся в Америку наркоманом, страдавшим галлюцинациями и кошмарами. У них с Луизой была дочь, Жанет, но отношения, несомненно, были напряженными, и Мередит полагала, что Луиза не особенно жалела, когда в 50-х годах Джек Мартин исчез из ее жизни.
Три года тщательных поисков, и она подвела черту. Жанет унаследовала красоту и характер своего деда, Луи-Анатоля, и матери, Луизы, но ей передалась и нервная слабость ее французской прабабки Изольды и отца Джека. Мередит опустила глаза на заднюю обложку книги, лежавшей на ее подрагивавших коленях. Репродукция с фотографии Леони, Анатоля и Изольды, сделанной на площади Ренн-ле-Бен в 1891 году. Ее семья.
Менеджер книжной лавки Марк все не умолкал. Хол поймал ее взгляд и жестом показал, как рот застегивают на молнию.
Мередит ухмыльнулась. Хол перебрался в Америку в октябре 2008-го, и лучшего подарка на день рождения Мередит и представить не могла. Уладить отношения с законом в Ренн-ле-Бен оказалось сложным делом. Некоторое время заняло утверждение завещания, к тому же не сразу удалось установить, отчего именно скончался Джулиан Лоуренс. Не от удара, и не от сердечного приступа. На нем не осталось также видимых следов травмы, если не считать странных шрамов на ладонях. У него просто остановилось сердце.
Если бы он выжил, вряд ли удалось бы предъявить ему обвинения в убийстве брата и покушении на Шелаг О'Доннел. В обоих случаях косвенные улики были достаточно убедительны, но, учитывая положение дел, полиция не стремилась возвращаться к делу о смерти Сеймура. Шелаг же не видела, кто на нее напал, и свидетелей не было.
А вот доказательства финансового мошенничества были очевидны. Джулиан Лоуренс годами утаивал прибыль и оплачивал этими деньгами свою манию. У него обнаружили несколько ценных изделий визиготского периода, найденных при нелегальных раскопках. В его сейфе хранились карты с подробным планом раскопок на участке и множество блокнотов, исчерканных заметками об одной и той же колоде Таро. Мередит, которую допрашивали в ноябре 2007 года, признала, что у нее имеется копия той же колоды, оригинал которой, как полагают, сгорел при пожаре 1897 года.