Читать интересную книгу Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке - Коллектив авторов

Однако уже вскоре надежды на христианизацию Китая рухнули; причиной этого стал развернувшийся на рубеже XVII и XVIII вв. «спор о ритуалах». Суть его состояла в проблеме совместимости христианских догм и китайских обрядов. Иезуиты отстаивали мнение, которого придерживался еще Маттео Риччи, основатель их миссии в Пекине: культ предков и иные обряды жертвоприношений, принятые в Китае, следовало считать ритуалами светскими, а потому вполне совместимыми с христианской практикой. Выступившие же против иезуитов доминиканцы, напротив, уподобляли китайские культы идолопоклонству и требовали от новообращенных полного отказа от них. Папа Климент XI поддержал доминиканцев, донеся свою бескомпромиссную позицию до миссионеров в Китае и самого императора через двух легатов — Мэйяра де Турнона в 1705 г. и кардинала Меццабарба в 1720 г. Вмешательство Ватикана в интерпретацию китайских ритуалов сильно уронило авторитет христианства в глазах императора. Уже в 1706–1707 гг. Канси издал указы, поставившие миссионеров перед трудным выбором: согласиться с императорской трактовкой христианства и остаться в Китае (рискуя быть отлученными от церкви) или последовать папской булле, но покинуть страну. После этих указов количество миссионеров в Китае сократилось наполовину, а их деятельность формально стала сводиться к придворной службе.

В 1707 г. по приказу императора Канси в Европу также был направлен католик Фань Шоуи, ставший первым китайцем, побывавшим там с официальной миссией. В Европе он встречался с королем Португалии Жоао V и папой Климентом XI, где рассказал им о положении католической церкви в Китае. Затем он прожил девять лет в Италии и вернулся на родину только в 1719 г., после чего получил аудиенцию у Канси и доложил о своей поездке. До этого единственной миссией, направленной для переговоров с европейцами, было китайское посольство к нидерландским властям на Яве в 1679–1680 гг.

Торговые отношения со странами Запада также претерпели определенные изменения. Вопросы расширения торговых связей ставились всеми миссиями, направлявшимися к цинскому двору: голландскими посольствами 1656, 1667, 1686 гг.; португальцами в 1670 и 1678 гг., а также россиянами после подписания Нерчинского договора: посольствами Избранта Идеса в 1693–1694 гг. и Л.В. Измайлова в 1720–1721 гг. Тем не менее император Канси был склонен скорее к ограничению, нежели к расширению торговли. Так, в 1720 г. в Гуанчжоу (Кантоне) была воссоздана существовавшая еще в минский период торговая гильдия Гунхан, контролировавшаяся государством. Ей были переданы монопольные права на торговлю с западными странами (за исключением России). Эта мера положила начало изоляции Китая и созданию «кантонской системы торговли», окончательно сложившейся к 1759 г., когда торговля с Западом была ограничена лишь одним портом — Гуанчжоу.

В целом правление Канси стало важным этапом в укреплении власти маньчжурской династии в Китае, преодолении экономических и внешнеполитических проблем, достижении социальной стабильности. Немалую роль в этом сыграла личность самого императора. Канси, так же как его сын Юнчжэн и внук Цяньлун, принимал активное личное участие в государственном управлении. Обычно он вставал до рассвета и уже в пять часов утра начинал принимать высших сановников (позднее время начала приема было сдвинуто на семь часов утра для удобства тех, кто жил далеко от дворца). После аудиенций Канси посвящал несколько часов разбору докладов с мест; вторая половина дня была занята лекциями императорских наставников, занятиями каллиграфией и поэзией.

Все биографы императора отмечают его интерес к знаниям, к науке и искусству. Маньчжур по происхождению, Канси уделял особое внимание освоению китайского классического наследия, справедливо полагая, что в стране, где культура и этика традиционно почитались и поддерживали легитимность власти, просвещенность монарха способна оправдать правление «варварской» династии завоевателей. Отдавая много времени и усилий ученым штудиям, Канси считал себя знатоком конфуцианских канонов, хорошим поэтом и каллиграфом, ученым, превзошедшим основы западной математики и музыки. Не исключено, что интеллектуальные достижения императора были все же не такими впечатляющими: оставленные им каллиграфические автографы не поднимаются выше ученического уровня, а его наставники-иезуиты жаловались на непонимание им базовых основ преподаваемых ими дисциплин. Тем не менее нельзя отрицать влияние Канси на идеологический и культурный климат страны. В частности, позиция императора стала определяющей при выборе неоконфуцианства в интерпретации сунского философа Чжу Си (1130–1200) в качестве одной из основ государственной идеологии. Под императорским патронажем были созданы такие впечатляющие труды, как «История династии Мин» (Мин ши), многотомная энциклопедия «Высочайше утвержденное полное собрание книг, карт, чертежей и рисунков с древности до нашего времени» (Циньдин гуцзинь тушу цзичэн), толковый словарь «Канси цзыдянь», словарь рифм «Пэйвэнь юньфу» и т. д. При дворце были открыты мастерские, где работали придворные механики, мастера по росписям, эмалям, резьбе по кости, дереву, нефриту и т. д. В Академии живописи возрождались классические традиции пейзажа (к их числу относятся, например, работы одного из крупнейших мастеров того периода Ван Хуя) и создавались новые направления, сочетавшие китайские традиционные живописные сюжеты и жанры с западной техникой живописи. Иезуит Джузеппе Кастильоне (1688–1766), получивший в Китае имя Лан Шинин и ставший крупнейшим придворным художником XVIII в., начал свою карьеру при дворе императора Канси.

Не менее впечатляющим образом развивалось в этот период и неофициальное творчество. Эпоха Канси дала Китаю таких великих художников, как Ши-тао (1642–1707) и Бада Шаньжэнь (1626–1705), потомков минского императорского дома Чжу, которые после маньчжурского завоевания стали буддийскими монахами; а также известного новеллиста Пу Сунлина (1640–1715), автора «Странных историй из Кабинета Неудачника».

В последние десятилетия правления Канси среди его сыновей развернулась скрытая борьба за право наследования престола. Шансы будущего императора Юнчжэна с самого начала были весьма небольшими — четвертый по старшинству среди сыновей Канси, он был рожден не императрицей, а одной из наложниц императора. Борьба усилилась, когда длительное время являвшийся официальным наследником Иньжэн (1674–1725) был в 1708 г. лишен этого звания. Через некоторое время его вновь объявили наследником престола, однако в 1712 г. он был смещен уже окончательно (оба раза он попадал в опалу по подозрению в намерении отстранить императора от власти).

После 1708 г. скрытая до этого борьба за трон вышла на поверхность. В ту пору будущий император Юнчжэн все еще не рассматривался в числе наиболее вероятных кандидатов. Его братья быстрее него делали карьеру и получали должности и ранги знатности, были более влиятельными и заметными фигурами при дворе. После первой опалы Иньжэна в 1708 г. многие чиновники делали ставку на его брата Иньсы (1681–1726). Среди военных значительным влиянием пользовался Иньчжи (1672–1734), старший сын императора. Парадоксальным образом именно аутсайдерский статус будущего монарха на первом этапе во многом и способствовал его последующему приходу к власти. Активность основных участников борьбы вызвала недовольство императора Канси и привела к их падению. В дальнейшем новый круг претендентов должен был действовать весьма осторожно, так как попытка создать вокруг себя группу приверженцев могла вызвать подозрение стареющего правителя. Будущему императору Юнчжэну удалось переиграть своих конкурентов, обеспечив симпатии Канси, а также создав к моменту его смерти собственный круг сторонников, куда вошли и те, кто раньше поддерживал опальных к тому времени претендентов, в том числе Лункэдо, командовавший силами, отвечавшими за безопасность в столице, и Нянь Гэнъяо, которому подчинялись провинции Сычуань и Шэньси, являвшиеся своего рода ближним тылом войск, воевавших с Джунгарией (последнее обстоятельство позволяло Юнчжэну до известной степени контролировать положение дел в действующей армии).

После прихода Юнчжэна к власти некоторые современники считали, что произошла узурпация престола, а на самом деле император назначил своим наследником другого сына, Иньти (1688–1767), который незадолго до этого в 1718 г. стал командующим армией, действовавшей против Джунгарии. В Китае до сих пор обсуждается вопрос о возможной подделке завещания Канси, однако сейчас с большой уверенностью можно сказать, что распоряжение о назначении наследника было отдано им устно и завещания просто не существовало.

Император Канси умер 20 декабря 1722 г. в 68 лет, оставив после себя, с одной стороны, сильное единое государство, укрепляющуюся экономику, отлаженную систему управления и 20 сыновей; с другой — затяжную войну, назревавший демографический кризис, пораженную хроническим дефицитом казну, коррумпированный бюрократический аппарат, кризис наследования и взаимную ненависть среди своего многочисленного потомства.