Читать интересную книгу Любовь в ритме танго - Альмудена Грандес

В июне Хайме заявил мне, что хотел бы пожить вместе с Рейной и отцом.

* * *

Если бы Хайме не решил жить с ними, я бы никогда не пошла на этот праздник, где все мне напоминало о когда-то состоявшейся моей свадьбе, но я не хотела, чтобы Хайме видел мою досаду, тем более что Рейна исполняла все его желания. Итак, я решила пойти на банкет, не задумавшись над тем, что, возможно, это не понравится Сантьяго.

Мы запутались в своих чувствах, мне казалось, что все происходящее не более чем шутка, особенно, когда они пригласили меня. «Так как все мы европейцы, цивилизованные и прогрессивные» — такое фальшивое объяснение они придумали, может быть, для того, чтобы их гости знали о моем существовании. Но при всем внимании, доставшемся мне, не я была главной героиней этого мероприятия.

Моя сестра села в лужу, в переносном смысле, конечно, на этом торжестве. На столах были всевозможные аперитивы, ужин, танцевали под живую музыку гости, но бар был полностью пуст. Первый акт действа прошел без происшествий. Во втором явилась пара публичных персон относительной известности, клиенты жениха, и представительница телевидения, старая приятельница по колледжу, которая делила с невестой парту в течение многих лет. Мужчину, который подошел к Рейне от столика около двери во время третьей части, я не знала, хотя и заметила, что добрая часть присутствующих сконцентрировала свое внимание именно на нем: смуглый, очень крупный, высокий, лицо грубоватое, словно вырубленное топором.

— Кто это? — спросила я у Рейны, когда он вернулся на свое место.

— Родриго Ороско, — ответила она, удивленная моим невежеством. — Не говори, что ты его не знаешь.

— Не знаю, я его никогда не видела.

— Это кузен Рауля, — объяснила она, указывая пальцем на лучшего друга Сантьяго. — Он решил вернуться из Штатов после нескольких лет, которые там провел, он работал там в очень крупной организации, не помню названия… Да, ты должна знать, кто это, пару месяцев назад он опубликовал книгу, об этом писали все газеты.

— Не имею о нем ни малейшего понятия, — уверенно сказала я. — А чем он занимается?

— Он психиатр.

— А! Но он больше похож на портье из ночного клуба…

Сестра смерила меня презрительным взглядом и, не делая другого комментария, взяла за руку и повела за собой через зал.

— Пойдем, — сказала она. — Вас нужно познакомить.

Я еще не сообразила, о ком она мне говорила, когда мы подошли прямо к этому великану, чье сходство со шкафом скрывало его интеллектуальную мощь. Рейна произнесла его имя, а он протянул мне руку в тот самый момент, когда я вытянула шею, чтобы поцеловать его в щеку. Мы с ним сделали это одновременно, что доставило нам некоторые неудобства. Потом я повернулась к мужчине, который был рядом с ним, североамериканцу, невысокому и стройному, который сам представился и оставил меня в неловком положении, не зная, что сказать. В этот момент подошла моя кузина Маку, взяла меня за руку, чтобы утащить к своему мужу, который сыпал остротами в центре зала. Тут, не знаю почему, я почувствовала, что эти двое, которые не были больше незнакомцами, потому что Рейна нас представила, говорили обо мне.

Я резко повернулась и посмотрела на них. Кузен Рауля показывал на меня пальцем и бормотал на ухо своему другу нечто очень остроумное, потому что американец неприятно улыбался. Конечно, в другие годы я бы интерпретировала эту сцену иначе, но в тот момент я сказала себе, что как минимум они назвали меня толстой, а эти улыбки, эти взгляды пронзали мой затылок, как лезвие ножа. Я ушла оттуда так быстро, как только могла, бормоча проклятия и стараясь скрыть свой гнев. Мои щеки залились краской, но в тот миг, когда я почувствовала себя выставленной на посмешище, меня остановил Сантьяго.

Мой бывший муж был так пьян, что не сумел придумать подходящего предлога, чтобы увести меня с собой из зала. Он прижимался ко мне, пока мы шли по коридору, а потом решил закрыться со мной в чулане. Там, глядя мне в глаза и пробормотав мое имя, Сантьяго навалился на меня и попытался поцеловать. Я с большим трудом вырвалась, но нехороший блеск его глаз в тот момент испугал меня и заставил задуматься о прошлом.

* * *

Когда мой сын стал жить отдельно от меня, я почувствовала почти физическую боль, настоящую, жестокую, невыносимое ощущение в желудке, в центре тела, в своих внутренностях. Казалось, что моя кожа разодрана и обожжена. Он улыбался во время наших встреч и целовал меня, а я целовала его в ответ, улыбалась и пыталась сказать что-то подходящее типа: «Звони мне иногда и приходи почаще».

Мы вернулись из Альмерии, проведя каникулы, внешне очень похожие на те, что были в предыдущем году, но, по сути, совершенно иные. Мне хотелось думать, что Хайме решил переехать к отцу только из материальных соображений, он звонил мне часто, говорил со мной очень спокойным голосом, его наивность и простота были очевидны. Иногда мне очень хотелось шантажировать его: «Я тебе отдала всю себя, а теперь ты меня бросил». Это желание становилось невероятно сильным, и, думаю, что если бы я была абсолютно одна в Мадриде, я совершила бы тот же самый грех, который совершала моя мать, которая повторяла мне эти слова огромное количество раз.

— В новом доме у папы есть сад. Мама, они поставили там двое качелей, одни — для Рейны, другие для меня, и если я буду здесь жить, то смогу играть с ней, у нас будут одинаковые игрушки и книжки, общие вещи. Не беспокойся, здесь очень много детей, нам разрешают гулять по саду около дома. Тетя Рейна сказала мне, что я могу попросить у волхвов в подарок велосипед, а в нашем доме мне не с кем было играть, и я не мог бы кататься на велосипеде…

Магда убедила меня в том, что у Хайме не было намерения обидеть меня, он только уступил очевидному желанию со стороны моей сестры и Сантьяго жить с ним. Я думала много раз о собственной пригодности к роли матери, о моем нерегулярном желании готовить еду, об отсутствии у меня терпения, чтобы помогать сыну в самом необходимом, о частоте, с которой я уходила гулять по ночам, оставляя его со страхом наедине, о моей неготовности приспособиться к его режиму, о моем образе жизни, который Хайме громко сравнивал с правилами жизни моей сестры, с которой проводил почти все выходные с той самой Святой недели.

— Ты знаешь, мама? Тетя Рейна заходит каждую ночь в нашу комнату и целует нас перед сном, потом идет спать, а из дома никуда не уходит. Наши кровати всегда разобраны заранее, она готовит их для нас перед ужином.

В один прекрасный день он попросил меня, чтобы я наполнила ванну пеной, как это делает Рейна. На следующее утро Хайме захотел, чтобы я завернула тортильи с колбасой ему в колледж не в бумагу, а положила их в герметичный контейнер, потому что так Рейна делала для своей дочери. Тем же самым вечером он попросил меня, чтобы я приготовила ему еду на завтра и оставила ее в герметичной упаковке, потому что Рейна делает именно так. Пару ночей после этого он спрашивал меня, почему я иду ужинать с друзьями вместо того чтобы остаться дома, потому что Рейна говорила ему, что никогда никуда не выходит одна, с тех пор как у нее родилась дочь. В какой-то момент Хайме решил, что хочет спать со мной, сказал, что у него кошмары, а Рейна разрешала ему спать с ней и Сантьяго. Если мы шли в парк, ему больше нравилось играть со мной вместо того, чтобы играть с другими детьми, потому что Рейна всегда играла с ним по выходным. Если мы шли в кино, он должен был взять билеты в бельэтаж, потому что Рейна сказала, что детям оттуда лучше видно, чем из партера. Если я приглашала его на гамбургер, чтобы перекусить, он должен был очистить его предварительно от остатков зелени, потому что Рейна так делала. Хайме казалось неприличным, когда я ходила раздетая по дому, хотя мы были одни, потому что Рейна этого себе не позволяла никогда, и ему не нравилось, что я носила туфли на каблуках, красила губы и ногти в красный цвет, носила черные чулки, потому что Рейна никогда не делала ничего подобного. Однажды сын спросил меня, почему я так мало ругаюсь и спорю с ним, когда он делает что-то плохое, потому что Рейна всегда поступала так, когда он допускал ошибку. В другой раз он упрекнул меня, что я работаю, потому что Рейна сказала ему, что не работает, чтобы иметь возможность воспитывать дочь. «Когда я работаю, ты в колледже, — ответила я, — это то же самое». «Я тебе не верю, — ответил Хайме, — думаю, что это не то же самое. У Рейны всегда было свободное время».