Читать интересную книгу "Фантастика 2023-125". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Бер Саша

Виктор потянул вверх, увидев, как из строя вываливается горящий «Хейнкель». Рябченко висел чуть сзади, на своем месте, а вот четверки Егорова не было видно.

– Двадцать первый. Двадцать первый? – запросил он комэска, но тот не отвечал. В эфире была какофония звуков: в волну влезла какая-то немецкая радиостанция, и теперь периодически слышалась чужая речь, «Волга» истошно пыталась вызвать некоего «Тюльпана», азартно матерились дерущиеся с «мессерами» пилоты «Яков». Мимо вдруг замелькало что-то темное, маленькое, и Виктор увидел, как первая девятка «Хейнкелей» сбрасывает свой бомбовый груз прямо ему на голову. Он шарахнулся в сторону и пошел в набор высоты, надеясь еще раз атаковать бомбардировщиков.

Третья девятка «Хейнкелей» встретила Виктора таким плотным огнем, что об атаках пришлось сразу же забыть. Получив издалека несколько попаданий от стрелков, он быстренько отвалил. На бронестекле сияла сколами страшноватая на вид снежинка попадания, истребитель начало потряхивать, температура масла поползла вверх.

– Ольха, это Репей – двадцать четыре. Я подбит, ухожу домой.

Однако так просто выйти из боя не получилось. Едва Виктор повернул на юго-восток, как откуда-то свалилась четверка «мессеров», пришлось закрутиться с ними. К счастью, на фрицев вскоре навалилось звено чужих «Яков», и они отстали. Пользуясь случаем, Виктор решил быстро уносить ноги.

Аэродром показался, когда мотор уже начал посвистывать и скрежетать. В кабине отчетливо воняло гарью, и Саблин с ходу пошел на посадку. Едва колеса коснулись земли, как он, опасаясь пожара, перекрыл топливо и выключил зажигание. Истребитель катился непривычно тихо…

Остальные летчики вернулись через двадцать минут. Втроем, без Егорова. Ильин с Ковтуном и одинокий Никифоров. По их словам, после атаки на «Хейнкелей» «Як» комэска пикировал к самой земле, даже не пытаясь перейти в горизонтальный полет. Его истребитель взорвался где-то у Степановки, в расположении наших наступающих войск, а сопровождающая командира тройка едва не развалилась, пытаясь выйти из пикирования…

– Жалко Семена Ивановича, – выдохнул Шубин, водружая обратно свою фуражку. Он помолчал и добавил уже персонально Виктору: – Принимай третью эскадрилью. Пока временно, потом посмотрим. Через два часа, по графику, вылетаете тута…

– Отлеталась, – резюмировал Шаховцев, вытирая тряпкой запачканные маслом руки. – Мотор – это ладно, это хрен с ним. Маслорадиатор тоже можно поменять. Пробитый винт – ерунда. Но у тебя лонжерон в двух местах прострелен. В ПАРМе, может, что и смогут, но скорее всего разберут на запчасти.

Палыч ходил вокруг искалеченного самолета с глазами обиженного ребенка и тут же, услышав эти слова, жалобно поглядел на Виктора.

– Если отремонтировать, – добавил Шаховцев, – то можно будет для обучения использовать. Взлет-посадка и полет по кругу. Но запчастей на это нет. Так что «русалку» твою спишем.

– Хороша была «русалка», – огорченно протянул Виктор, – я на ней пятерых сбил…

– Из дивизии на днях должны несколько «Яков» передать, – поведал инженер, – из них подберешь. – Шаховцев ушел, оставив их с искалеченной машиной.

– Жалко машинку. – Палыч любовно провел рукой по кромке крыла. – Хороший самолет. Я за войну много машин обслуживал, но эта дольше всех прожила. Полгода считай…

– Да, – вздохнул Саблин, – соглашусь. Из всех истребителей, на которых я летал, этот был лучшим. Надеюсь, новый будет такой же.

Они немного помолчали, потом вдруг Палыч повел глазами в сторону, прищурился.

– Гляди, Танька твоя идет. Давай, беги, пока снова девку не увели, – он хрипло заклекотал, глядя, как скривилось лицо Виктора…

И снова кабину наполняло ровное гудение мотора. Внизу проносились дороги, деревушки. Зазмеился своими бесчисленными изгибами серебристый Миус, промелькнули тонкие линии наших переправ. Рядом пронеслось звено «Як-седьмых». Они почему-то патрулировали на нашем, восточном берегу реки.

За рекой пейзаж изменился. Внизу бушевал шквал огня. Степь чернела выжженными проплешинами, змеились траншеи, дымились остовы разбитой техники. Беззвучно возникали и опадали темные султаны разрывов. Здесь шел бой.

– Ольха, Репей – двадцать четыре прибыл. Давайте работу.

– Репей, миленький, как вы вовремя, – судя по голосу связистки, появлению саблинской шестерки нешуточно обрадовались, – помогите горбатым. Их худые зажимают. Квадрат… – Помехи забили слова связистки, но Виктор уже сам увидел зеленые тени штурмовиков и карусель воздушного боя над ними.

– Двадцатый, наверх, – приказал он Ильину, – будете нас прикрывать, Двадцать второй, атакуем. Ведомые, смотрим в оба.

Внизу крутилось с десяток «мессеров» и несколько «Яков». Наши истребители пытались прикрыть «Илы», но силы были явно неравны.

– Атака! – «Мессер» появился в прицеле. Несколько секунд рос в размерах, подгонялся под грядущую трассу и вдруг, видимо, почуяв опасность, перевернувшись через крыло, ушел вниз. Виктор от злости прокусил губу – надо было стрелять издалека, хоть и не сбил бы, но наверняка бы сумел повредить. Он оглянулся. Вся четверка послушно следовала за ним, а позади разматывался дымный шлейф горящего самолета. Ларин отличился?

Вверху уже шел бой. Пара Ильина схватилась с четверкой врагов и срочно нуждалась в помощи. Виктор повел своих в набор высоты.

– Двадцатый, – закричал он, перебивая гомон эфира. – Отходи со снижением на семьдесят. На семьдесят снижайся, сейчас поможем. Двадцать второй, ты давай еще набирай. Рябый, оттянись при атаке.

«Мессера» вовремя увидели грозящую им опасность и, коптя форсируемыми моторами, вышли из боя. Внизу тоже царила идиллия: немцы, так упорно атаковавшие наших истребителей, куда-то подевались, и «Яки» собрались в группу.

– Спасибо, Репей, – мелодичный голос связистки-Ольхи начинал Виктору нравиться, – оставайтесь в квадрате. Подтверждаем падение одного фашиста.

«Ну точно, Ларин сбил», – обрадовался он. От приятного известия стало радостнее на душе…

Зато обратный путь обернулся сплошной нервотрепкой. Пара «мессеров»-охотников пристала к группе как банный лист, периодически атакуя и очень сильно действуя на нервы. Драться с ними не имело смысла: они висели чуть в стороне, с сильным превышением, и действовали в практической безопасности. Да и бензина на драку тоже не было. Оставалось предупреждать об атаках заранее да стараться ловить врагов на выходе. Отстали они лишь тогда, когда с аэродрома поднялась дежурная пара.

При посадке Виктор обратил внимание на столб дыма, поднимающийся метрах в трехстах от посадочного «Т». Оказалось, что сбили капитана Землякова. Такая же пара охотников атаковала возвращающуюся с задания группу и сбила ведущего. Земляков упал вместе с самолетом…

Подвезли обед. Молодая девушка-официантка в белом накрахмаленном халате принялась разносить еду. Летчики ели неохотно, капризничали. От жары и нервного напряжения кусок не лез в горло.

– Вчера мой техник в деревню ездил, – тихо сказал Гаджиев, – а там госпиталь какой-то. Раненых, говорит, столько, что уже помещений не хватает. На землю кладут.

Все замолчали, мрачно переваривая услышанное.

– Тут прошлой зимой, – зачем-то влез Виктор, – такая же песня была, только чуть южнее. Я видел. Морская пехота прорывала, так там снег был черный от бушлатов. Как вспомню, до сих пор трясет…

Его слова заглушило ревом мотора – «Яки» первой эскадрильи, выстроившись за своим ведущим, гуськом выруливали на взлетную полосу. Сражение продолжалось, и конвейер, его обеспечивающий, работал на полную мощность.

Долгий день заканчивался, на землю опускалась ночная тень. В чистом, словно вымытом небе между облаками заблестели первые звезды. Аэродром затихал, погружаясь в сон. Виктор вышел из штабной палатки и с удовольствием потянулся, разминая спину. В висках покалывало болью, в глаза словно насыпали песка. Завтра ожидался очередной тяжелый день войны, нужно было бы выспаться, но все некогда. Как оказалось, быть комэском – это не только водить летчиков в бой, но еще и куча административной работы и всяческой писанины. И вроде бы оно все несложно, но когда в должности всего полтора дня…