«Она станет калекой? Нет!»
В нем вскипел гнев отчаяния – вернее, бессильное и тщетное негодование на ее боль.
– Линден! – Он склонился над ней, пытаясь поймать ее взгляд. Но она рассеянно смотрела куда-то вдаль. – Мы должны что-то сделать с твоей лодыжкой.
Ее пальцы вцепились в землю.
– Ты врач. Расскажи мне, что надо делать. Ее лицо походило на восковую маску с застывшим выражением обиды.
– Линден! Прошу тебя!
Ее губы побелели, словно кость. Мышцы левой ноги напряглись под ладонями Сандера. Боль стала невыносимой, и она хрипло выдохнула:
– Прижмите ногу выше колена… – Вопль рвался из горла Линден, и она какое-то время подавляла его, кусая губы. – Сделайте ее неподвижной.
Сандер передвинулся и положил ладони на ее бедро, но Первая отогнала его в сторону властным жестом:
– Тут потребуется сила Великана. Она обхватила ногу Линден обеими ладонями, удерживая ее, как в стальных тисках.
– Не позволяйте мне двигаться.
Харучаи пришли в движение. Боль Линден терзала их сердца. Кир прижал ее плечи к земле. Герн вцепился в одну руку, а Сандер – в другую. Бринн склонился над правой ногой.
– Дайте мне что-нибудь прикусить зубами. Холлиан оторвала полоску от каймы своего платья, свернула ее в тугой тампон и протянула ко рту Линден.
– Возьмите стопу… – Ее глаза испуганно округлились. – Потяните прямо от перелома. Тяните твердо и сильно до тех пор, пока все осколки кости не уйдут под кожу. Потом поверните стопу на одну линию с ногой. Придерживайте голень так, чтобы кости не смещались. Когда я почувствую, что все сделано как надо…
Она лихорадочно задышала, но доктор Эвери, сидевшая в ней, взяла ситуацию под жесткий контроль.
– Когда я вам кивну, вы медленно отпустите стопу. Запомните, очень медленно… Наложите шину выше колена… На всю ногу… Давайте!
Зажмурив веки, она открыла рот и впилась зубами в комок из ткани. Кавинанта затошнило от страха, но он отогнал от себя подступившие сомнения.
– Не волнуйся, милая. Я сделаю это.
Отвага Линден потрясла его. Покачав головой, он присел у ее вывернутой стопы. Но Кайл оттолкнул его в сторону.
Прошептав проклятие, Кавинант повернулся к нему. Кайл бесстрастно ответил:
– Это моя обязанность, юр-Лорд.
Руки Кавинанта задрожали. Ему хватило сил ранить люкера и выплыть живым из бездонных глубин. А теперь какой-то харучай…
– Я сам должен помочь ей! Понимаешь?
– Нет!
Отказ Кайла был абсолютным и категоричным.
– Прости, юр-Лорд. У тебя нет силы харучая. Кроме того, вина за эту рану на мне.
– Ты что, меня не понял? – Кавинант не мог найти подходящих слов. – Все, к чему я прикасаюсь, превращается в кровь. Все, что я делаю, убивает. – Его слова звучали тихим плачем на фоне отдаленных завываний люкера. – Ей сломали ногу только потому, что она хотела спасти мою жизнь. Я должен помочь ей сам! Хотя бы раз! Вот этими руками!
Кайл спокойно встретил его свирепый взгляд. Казалось, глаза харучая смотрели прямо в душу Кавинанта.
– Юр-Лорд, – произнес он тем же бесстрастным тоном, – у тебя сейчас нет сил.
"Неужели ты меня не понимаешь?” – хотелось закричать Кавинанту. Но ни одно слово не могло пройти сквозь комок презрения, застрявший в его горле, – презрения к себе.
Кайл был прав; со своей искалеченной ладонью Кавинант не удержал бы стопы Линден и вряд ли оказал бы ей реальную помощь. И все же его руки уцелели под жаром крилла. Они выдержали пламя силы и магии.
Он не сопротивлялся, когда Красавчик прижал его к груди и увел от группы, окружавшей Линден. Они подошли к костру, который развел Хоннинскрю, и Морской Мечтатель, поглаживая обожженную ногу, посмотрел на Кавинанта выразительным взглядом. Хоннинскрю достал из мешка большую флягу и, вытащив каменную затычку, предложил Кавинанту сделать глоток. Тот по запаху узнал напиток Великанов, крепкий и мощный, как само забвение. После пары глотков он пришел бы в себя лишь на следующее утро – а то и гораздо позже. Пьяное беспамятство сняло бы с плеч тяжелое бремя вины и забот.
Он принял флягу, но пить не стал. Глядя на огонь костра, Кавинант целиком обратился в слух. Он больше не чувствовал тисков печали на своем лице. Его мозг вбирал в себя причитания люкера, свистящее дыхание Красавчика и приглушенные стоны Линден. Когда Кайл потянул ее стопу, кости издали звук, похожий на шорох сырых ветвей, которые терли друг о друга.
– Вот и все, милочка, – хрипло сказала Первая. На глаза Кавинанта набежали слезы. Огонь сверкал сквозь них и расплывался оранжевыми и желтыми полосами. Он больше не хотел видеть этот жестокий мир. Ему хотелось остаться слепым и глухим – до самой смерти, навеки. Но он повернулся к Красавчику и протянул Великану флягу:
– Дай это ей. Она устала от боли.
Красавчик кивнул и отошел от костра. Кавинант последовал за ним, шатаясь, как лист на ветру. Ему навстречу поднялись Бринн и Кайл. Оттеснив его в сторону, они заговорили по очереди.
– Юр-Лорд. – Акцент, который появился в речи Бринна, свидетельствовал о том, как тяжело давались ему эти слова. – Мы не хотим пускать тебя к ней. Зачем лишний раз расстраивать себя?
Кавинант снова почувствовал в горле мерзкий комок обиды.
– Я встретил Баннора на холмах Анделейна. Он сказал:
"Освободи моих соплеменников. С ними обошлись отвратительно. Избавь их от плена, и они будут служить тебе верой и правдой”.
И все же слова не выражали того, что он хотел сказать. Кавинант, спотыкаясь, прошел мимо харучаев и опустился на колени рядом с Линден.
Она только что отпила глоток из фляги, которую поднесла к ее губам Великанша. Бледное лицо казалось мраморным изваянием. Тусклый взгляд замутила бронзовая чернь боли. Но ее дыхание успокаивалось, и напряженные мышцы расслаблялись. Смахнув слезы с ресниц, Кавинант пригнулся к Линден, желая убедиться, что с ней все в порядке.
Взглянув на него, Первая тихо сказала:
– Доверься “глотку алмазов”. Она поправится.
– Ей нужно наложить шину, – хрипло ответил Кавинант. – А перед этим необходимо прочистить раны и омыть их вашим напитком.
– Мы все сделаем, – заверила его Холлиан. – Мне поможет Сандер…
Дрожащий голос эг-бренд подсказал ему, что она находилась на грани истерики. Только забота о раненой подруге удерживала ее от криков и слез.
Он кивнул и остался сидеть у изголовья Линден, пока Холлиан и Сандер ходили за горячей водой и готовили полосы ткани. В своей слабости Линден казалась недосягаемой, словно далекая звезда. Стоя на коленях и упираясь кулаками в землю, Кавинант смотрел, как напиток Великанов уносил ее в запредельные сферы сна.
Чуть позже Холлиан, Стилл и Сандер заботливо омыли и перевязали лодыжку Линден, а затем осторожно наложили шину. Кавинант вдруг почувствовал, что его сознание раздвоилось и образовало щель, похожую на пропасть между силой и тщетностью. Ему вспомнились ножевая рана, которую он исцелил дикой магией; холодные плиты на Смотровой Площадке Кевина и отвращение от присказки Презирающего: “Ты – мой!” Перед глазами мелькнули кровь и белое пламя…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});