что этому старику доставляло удовольствие делать из нее дурочку. Конечно же, он не собирался нанимать ни ее, ни Ричарда.
— Что ж, благодарю за учтивый прием, — язвительно сказала она и, повернувшись, зашагала прочь.
— Эта штука оказалась такой тяжелой, потому что она мокрая, — оправдывался расстроенный Ричард. — Я не ожидал этого.
Алина понимала: чтобы поддержать моральный дух брата, она не должна показывать своих чувств.
— Ну это вовсе не единственная работа здесь, — бодро заявила она, шлепая по грязной улице.
— А что еще может быть?
Она ответила не сразу. Они подошли к северной стене города и, повернув налево, двинулись в западном направлении. Здесь находились прилепившиеся к стене лачуги бедняков, а поскольку задних дворов они не имели, улица утопала в нечистотах. Наконец Алина заговорила:
— Помнишь, как в наш замок иногда приходили незамужние девушки, которых выставляли из дома? Отец всегда давал им приют. Они работали на кухне, или стирали белье, или чистили конюшни, и по праздникам отец дарил им пенни.
— Думаешь, мы могли бы устроиться в Винчестерском замке? — с сомнением спросил Ричард.
— Нет. Пока король отсутствует, они никого не возьмут — их и так там слишком много. Но в городе полно богачей. Может быть, кому-нибудь из них требуются слуги.
— Это не мужская работа.
Алину так и подмывало крикнуть: «Почему бы вместо того, чтобы придираться ко всем моим предложениям, тебе самому что-нибудь не придумать?» Однако она сдержалась и спокойно сказала:
— Чтобы заработать пенни, вполне достаточно наняться одному из нас, а потом мы сможем повидаться с отцом, и он нам скажет, что делать дальше.
— Ну хорошо. — Ричард не собирался отвергать идею о том, что работать придется только кому-то одному, особенно если это будет Алина.
Они снова повернули налево и вошли в еврейский квартал. Возле большого дома Алина остановилась.
— Здесь наверняка нанимают слуг, — проговорила она.
Ричард был потрясен.
— Но ведь ты не собираешься прислуживать евреям?
— А почему бы и нет? Ересь не блохи — не подхватишь.
Ричард пожал плечами и вслед за сестрой вошел внутрь.
Это был каменный дом. Как и большинство городских построек, он имел узкий фасад и был вытянут далеко вглубь. Они очутились в просторном вестибюле с очагом и несколькими скамьями. От доносившегося с кухни запаха у Алины потекли слюнки, хотя в нем и чувствовались незнакомые ароматы каких-то специй. К ним вышла смуглолицая кареглазая девушка. Поздоровавшись, она почтительно спросила:
— Так вы хотите увидеть ювелира?
Вот, оказывается, кто хозяин дома!
— Да, если можно, — ответила Алина. Девушка исчезла, и Алина огляделась. Конечно, чтобы уберечь свое золото, ювелиру нужен был каменный дом. Из вестибюля во внутренние покои вела массивная, обитая железом дубовая дверь. Окна были такими узкими, что в них не смог бы пролезть даже ребенок. Алина подумала, как, должно быть, действует на нервы, когда все свое состояние хранишь в золоте и серебре, которые в любой момент могут украсть, оставив тебя без средств к существованию. Правда, тут же вспомнила, что ее отец имел богатства совсем другого рода — у него были земли и титул, — и все равно он в один день потерял всё.
Вышел хозяин дома, маленький чернявый человечек, нахмурив брови, впился в них своими глазками, словно изучая драгоценный камень и определяя его стоимость. Через минуту он, казалось, подытожил впечатления и произнес:
— У вас есть что-то и это что-то вы хотите продать?
— Ты хорошо разбираешься в людях, ювелир, — ответила Алина. — Ты угадал: мы знатного происхождения, только вот сейчас оказались в несколько затруднительном положении. Но нам нечего продать.
Глазки еврея обеспокоенно забегали.
— Если вы хотите получить заем, боюсь…
— Мы и не надеемся, что кто-то одолжит нам денег, — перебила его Алина. — Поскольку нам нечего продать, нам нечего и заложить.
Он облегченно вздохнул:
— В таком случае как же я могу вам помочь?
— Не возьмешь ли ты меня в служанки?
Ошарашенный, он невольно попятился назад:
— Христианку? Да ни за что на свете!
— Но почему? — спросила расстроенная Алина.
— Нет-нет. Это невозможно.
Она почувствовала себя оскорбленной. То, что ее религия у кого-то вызывала негативное отношение, унижало ее. Вспомнив заумную фразу, сказанную Ричарду, Алина повторила ее, правда несколько переиначив:
— Религия не блохи — не подхватишь.
— Но горожане будут возражать, — парировал ювелир.
Алина понимала, что он использовал общественное мнение в качестве предлога, однако все равно в его словах была доля правды.
— Что ж, тогда нам лучше поискать богатого христианина, — проговорила она.
— Стоит, стоит поискать. — В голосе ювелира звучало сомнение. — Если молодая леди позволит, я скажу откровенно. Мудрый хозяин никогда не возьмет тебя в служанки. Ты ведь привыкла сама отдавать распоряжения, и тебе будет ой как трудно оказаться в роли исполнительницы. — Алина уже открыла рот, чтобы возразить, но он, подняв руку, остановил ее. — О, я знаю, сейчас ты готова на все. Но всю твою жизнь тебе прислуживали другие,