Стук повторился — громкий, уверенный.
«Так стучат, когда требуют открыть, прежде чем дверь снесут с петель».
— Иду, иду! — крикнул он несколько осипшим голосом, вытаскивая себя из-за стола. — Уже иду!
Ухватив трость, Глокта доковылял до двери, набрал в грудь воздуха и отпер замок.
Это был не Иней и не Секутор. Но и не Гойл и не его уродцы практики. За дверью стоял совершенно неожиданный гость. Глокта изумленно поднял бровь и прислонился к дверному косяку.
— Майор Вест! Вот сюрприз!
Иногда старые друзья встречаются, и все немедленно становится в точности таким, как много лет назад. Дружба возобновляется, не тронутая временем, словно и не было никакого перерыва.
«Иногда, но не сейчас».
— Инквизитор Глокта, — пробормотал Вест неуверенно, неловко, смущенно. — Простите, что беспокою вас так поздно…
— Не стоит извиняться, — ответил Глокта с ледяной чопорностью.
Майор едва заметно поморщился.
— Могу я войти?
— Разумеется.
Глокта закрыл входную дверь и прохромал вслед за Вестом в столовую. Майор уселся в одно из кресел, Глокта в другое. Так они сидели какое-то время, глядели друг на друга и не говорили ни слова.
«Какого черта ему от меня надо, хоть в это время, хоть в какое угодно другое?»
Глокта рассматривал лицо старого друга в отблесках огня от камина и мерцании единственной свечки. Теперь он разглядел Веста получше и понял, что тот изменился.
«Он выглядит постаревшим».
Надо лбом майора виднелись залысины, на висках блестела седина. Его лицо стало бледным и худым, он осунулся.
«Выглядит обеспокоенным. Он измучен. Еле держится».
Вест оглядел жалкую комнату, жалкий огонь, жалкую мебель, бросил настороженный взгляд на Глокту и тут же опустил глаза. Он явно нервничал.
«Похоже, ему не по себе. Так и должно быть».
Вест, по-видимому, не был готов прервать молчание, так что Глокта взял это на себя.
— Итак, сколько же времени прошло, а? Не считая той ночи в городе… А ее едва ли стоит считать, не так ли?
Воспоминание о неудачной встрече на мгновение повисло в воздухе, словно неприличный звук. Затем Вест, откашлявшись, произнес:
— Девять лет.
— Девять лет… Подумать только. С тех пор как мы, два старых друга, стояли там на хребте и глядели вниз на реку. На мост и на всех этих гурков на другой стороне. Кажется, с тех пор прошла целая жизнь, не правда ли? Девять лет. Я помню, как ты умолял меня не ходить туда, но я никого не слушал. Каким дураком я был, а? Воображал, будто я — наша последняя надежда. Воображал, что я непобедим.
— Ты нас спас в тот день. Спас целую армию.
— Правда? Как чудесно. Не сомневаюсь, если бы я умер тогда на мосту, сейчас повсюду стояли бы мои статуи. Жаль, что вышло по-другому, ей-богу, жаль. Так было бы лучше для всех.
Вест сморщился и заерзал в кресле с еще более неловким видом, чем раньше.
— Потом я искал тебя… — промямлил он.
«Ты меня искал? Как чертовски благородно, мать твою! Настоящий друг. Правда, мне это мало помогло, когда меня тащили, ослепшего от боли, с ногой, изрубленной в фарш. И это только начало».
— Ты пришел не для того, чтобы вспоминать старые времена, Вест.
— Да… Да, правда. Я пришел по поводу моей сестры.
Глокта замер. Он ожидал чего угодно, только не этого.
— Арди?
— Да, Арди. Видишь ли, я скоро уезжаю в Инглию, и… Я надеялся, что ты присмотришь за ней, пока меня не будет. — Вест вскинул на него глаза. — Ты всегда умел обращаться с женщинами… Занд.
Глокта скорчил гримасу, услышав свое имя. Никто больше не называл его так.
«Никто, кроме моей матери».
— Ты всегда знал, что им сказать. Помнишь тех трех сестричек… как же их звали? Они на все были готовы для тебя! Каждая из них…
Вест улыбнулся, но Глокта не мог. Он все помнил, но воспоминания выцвели и поблекли.
«Это чужие воспоминания. Тот человек умер. Моя жизнь началась в Гуркхуле, в императорской тюрьме. То, что было дальше, я помню очень хорошо. Как я вернулся домой и, словно труп, лежал на кровати в темноте, ожидая друзей, а они не пришли. — Он посмотрел на Веста убийственно холодным взглядом. — Думаешь, меня можно подкупить честным лицом и разговорами о былых временах? Изображаешь брошенного пса, преданно вернувшегося домой? Ну уж нет! От тебя воняет, Вест. От тебя несет предательством. Вот это мои воспоминания».
Глокта медленно откинулся на спинку кресла.
— Занд дан Глокта, — пробормотал он, словно вспоминая давно позабытое имя. — Что с ним стало, как ты думаешь, Вест? Ты ведь помнишь его — твоего друга, блестящего юношу, красивого, гордого, бесстрашного? Имевшего магическое влияние на женщин. Всеми любимого и уважаемого, предназначенного для великих дел. Куда он делся?
Вест озадаченно смотрел на него, не зная, что ответить. Глокта резко наклонился к нему, раскинул руки по столу и оскалился, чтобы показать свой изуродованный рот.
— Он мертв! Он умер на том мосту! А что осталось? Долбаная развалина, носящая его имя! Хромая тень, таящаяся по углам! Искалеченный призрак, цепляющийся за жизнь, как запах мочи держится возле бродяги! У него нет друзей, у этого мерзкого вонючего урода, и он не хочет их иметь! Убирайся, Вест! Иди к своему Варузу, к своему Луфару, к остальным пустоголовым недоноскам! Здесь нет никого из твоих приятелей!
Губы Глокты дрожали, он брызгал слюной от отвращения. Он не знал, для кого он более мерзок, для Веста или для самого себя.
Майор заморгал. На его скулах тихо перекатывались желваки. Наконец он поднялся на ноги и пошел к выходу.
— Мне очень жаль, — проговорил он, обернувшись через плечо.
— Скажи мне! — вскричал Глокта, настигая его возле двери. — Я понимаю остальных: они держались меня, пока я мог быть им полезен, пока я шел в гору. Я всегда это понимал. Меня не удивило, что они не захотели иметь со мной ничего общего после моего возвращения. Но ты, Вест!.. Я считал, что ты другой, что ты лучше! Я всегда думал, что уж ты-то — хотя бы ты! — придешь навестить меня… — Глокта пожал плечами. — Видимо, я ошибался.
Он отвернулся и хмуро уставился в огонь, дожидаясь звука закрывающейся двери.
— Так она тебе не сказала? — спросил Вест.
Глокта снова повернулся.
— Кто?
— Твоя мать.
Глокта хмыкнул:
— Моя мать? Не сказала мне о чем?
— Я приходил. Дважды. Как только узнал, что ты вернулся, я сразу пошел к тебе. Твоя мать встретила меня у ворот вашего имения. Она сказала, что ты слишком болен, не можешь принимать посетителей и больше не хочешь иметь никаких дел с армией, а в особенности со мной. Через несколько месяцев я пришел еще раз. Я думал, что должен сделать для тебя хотя бы это. Но ко мне послали слугу, чтобы он выпроводил меня. Потом я услышал, что ты вступил в инквизицию и уехал в Инглию. И я выбросил тебя из головы… до тех пор, пока мы не встретились… тогда, ночью, в городе…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});