моей ладонью пробежали искры, и фитиль вспыхнул. Я отдернул обожженные пальцы, прижав их к губам.
Все-таки получилось, свеча горела. Пусть затраты на то были не соразмерными, да еще и пальцы обожжены, все же в данной ситуации это лучшее, на что мне приходилось рассчитывать. Я пообещал себе, что, если выберусь с этого острова живым, обязательно уделю побольше времени и внимания практике по применению сил Яркого в бытовых целях.
Я поднялся и двинулся в сторону выхода из пещеры. Ступал я осторожно и, несмотря на все мое желание, как можно скорее убраться из этой пещеры прочь, старался не спешить. Не хватало мне еще упасть и расшибить себе голову на скользких камнях.
«Вот уж точно будет самое глупое завершение моих приключений», – подумал я с иронией, которая указывала на возвращение ко мне силы духа. – «Открыть врата в иное пространство, сбежать от древнего божества, чудом не утонуть в ледяной воде, суметь не замерзнуть на смерть, а затем поскользнуться у самого выхода и сломать себе шею».
Но не только это меня беспокоило и заставляло двигаться медленно. Там впереди меня ожидало отнюдь не спасение. Опасность еще не отступила. На острове находилось шестеро гвардейцев во главе с тем, кто давно страстно желал оторвать мне голову – Теодором Стриксом.
«Даже если врата закрылись, если Мудрец и Вилорд остались по ту сторону, Теодор ведь здесь, со мной на одном острове».
Я не знал, сколько времени прошло, и что может ждать меня в доме, а это лишь усиливало мой страх.
«Если повезет – там будут двое гвардейцев, а остальные наверху, у маяка», – строил я предположения. – «А если нет? Что если Теодор уже понял, что мы с Вилордом не вернемся? Что он тогда будет делать? Сидеть и ждать на острове? Или вернется на «Парящую Лиссандру» и прикажет поднять якорь?» – мне предстояло это узнать совсем скоро.
Когда я увидел впереди слабый свет, тут же потушил свечу. Оказалось, что я подошел почти вплотную к двери, ведущей в дом, и сквозь щели возле петель пробивался свет масляной лампы. Я присел и заглянул внутрь, но обзор открывался на очень малую часть комнаты. Тогда я прислушался, прильнув к двери правым ухом. До меня донеслось завывание ветра, барабанная дробь дождя по стеклу и крыше, далекий шум волн и... да, сквозь все это я отчетливо различил храп. Кто-то спал в доме.
«Едва ли бы так было, спустись Теодор от маяка», – резонно расценил я. – «Скорее всего, мы с Ярким пролежали в пещере только час, может, и меньше. Теодор все еще наверху, ждет возвращения Вилорда, а в доме сейчас только два гвардейца, которые, давно уже привыкнув к тому, что здесь ничего не происходит, воспользовались, как и любой разумный солдат, выдавшимся спокойствием чтобы вздремнуть. И это мой шанс».
Оставалось только решить, как же мне приникнуть внутрь – окон в этой части здания не было, глухая стена из толстых бревен закрывала выход из пещеры, а единственная дверь была закрыта на стальной засов.
Я прикинул, что войти тихо у нас никак не получится, да и время тратить на разработку плана нам нельзя, ведь ситуация может в любой момент усугубиться. Значит, оставалось только войти быстро, воспользоваться эффектом неожиданности.
Я отступил от двери и глянул на Яркого.
– Займешься дверью?
Он устремил свой взгляд на дверь, зарычал так, словно встретил своего самого страшного врага, выгнул спину как кошка и, выпустив ленту, приготовился нанести удар.
– Слушай, – проговорил я вдруг, вспомнив слова Вилорда о наших методах. – Давай-ка попробуем оставить их в живых, хорошо?
Яркий глянул на меня, затем снова на дверь.
– Ну что же... – я выдохнул. – Была – не была. Давай!
Лента изогнулась и обрушилась на дверь, пройдя сквозь дерево, как нож сквозь масло. Я тут же бросился вперед, приготовившись атаковать. Толкнул плечом ту часть двери, которая ещё держалась на петлях, и ворвался в дом.
Здесь действительно было всего двое гвардейцев. Но спал из них только один, расположившись на диванчике, рядом с дверью. Второй сидел у окна в противоположной от меня части дома с книгой в руках. Он подскочил, схватился за ружье, прислонённое к стене рядом, и я тут же метнул в него сноп искр. Они попали парню в лицо, и тот страшно завопил, отшатнувшись к стене. С разбегу я влетел в него всем весом, схватился обеими руками за ружье и, вырвав его, отступил, а затем с размаху нанес прикладом удар в пах. «На войне все средства хороши!»
Гвардеец тут же сложился пополам, прижимая одну ладонь к лицу, а другой сжимая свое мужское достоинство. Я обернулся ко второму, который не мог не проснуться от всего происходящего, но тот оказался уже обезврежен. Он не успел даже подняться с дивана. На его груди восседал Яркий, рыча ему прямо в лицо, и в воздухе, подобно двум кобрам, готовящимся к атаке, парили две световые ленты. Глянув на меня, а потом снова на Яркого, паренек, которому, как и его другу, на вид я не смог бы дать больше двадцати лет, поднял руки и вымолвил:
– Прошу, не надо. Не убивайте.
Обезвреженный мной гвардеец стонал, свернувшись на полу, и я, отступив от него вглубь комнаты, сказал второму:
– Поднимайся, без глупостей и резких движений. Ты понял?
– Понял. Т-только, пусть он...
– Яркий, – окликнул я зверька, и тот, тут же спрыгнув с груди солдата, попятился от него назад, позволяя встать, но продолжая держать свои ленты наготове.
– Свяжи его, – указал я в сторону первого. – Быстро, давай.
Парень не медлил. Он помог своему другу подняться, усадил его на стул, связал руки за спиной ремнем, а каждую ногу привязал к ножкам стула, сделав веревку из простыней, на которых спали остальные солдаты, расстилая их на полу каждую ночь. На лице гвардейца краснели ожоги, но глаза, вроде были целы.
– И кляп не забудь, – сказал я, наслаждаясь тем, как тепло, царящее в доме, отогревает мои закоченевшие конечности.
Гвардеец засунул в рот друга кляп.
– Ему нужен врач, – проговорил он.
– Ничего, жить будет. Теперь тащи его к той стене, – я махнул