Непроницаемый человек, встретивший Сеула на пороге низкого домика с плоской крышей, кивнул горцам, и те, сохраняя мрачный вид, остановились, пропуская «столичного гостя» вперед. В дом они не вошли.
Опытный Одон, инструктируя Сеула перед походом в селение, предупредил, что в домах горцев можно делать что угодно, за единственным исключением: нельзя притрагиваться к еде или питью. Но если хозяин предложит сам, отказываться нельзя ни в коем случае. Это не вежливость – это жизненно важная вещь. Если ты попробовал то, что тебе предложили, ты становишься полноправным гостем. А гостя нельзя резать ни в доме, ни на территории селения. Хочешь его зарезать – тащи за околицу. А ведь за околицей дожидаются егеря, и они негативно отнесутся к такому делу. Так что Сеул поневоле стал испытывать чувства голода и жажды, ожидая, когда же ему предложат пожрать и попить.
Но хозяин не предлагал.
Да и хозяин ли? Не слишком этот человек похож на горца. Горцы ведь по внешней и внутренней сути шакалы или волки. Налететь, укусить, отскочить. Загрызть слабого – или толпой сделать это с сильным. Не уважать никого и ничего, кроме правил стаи и вожака. Их образ жизни отражается у них в глазах: взгляни в них – и увидишь агрессивный мрак.
Этот человек был одет как горец. Выглядел как горец. Но в глазах его было два бездонных черных омута – ничего не прочитать. И держался он неправильно. Хотя Сеул с горцами близко знаком не был, но наблюдательность подсказывала – нормальные горцы так не держатся. Они постоянно тянутся к поясу, постукивают пальцами по рукояткам кинжалов, смотрят исподлобья, чуть повернув голову. И постоянно жуют какую-то дрянь, сплевывая жмых под ноги. И несмываемая печать какой-то подавленной униженности в сочетании с готовностью принять в любой миг самый жестокий удар судьбы, маскируемая агрессивной гордостью, временами доходящей до абсурда.
Этот, усевшись по другую сторону стола, вообще не шевелился. Просто смотрел на Сеула парой черных омутов. Не было в нем ни гордости, ни обреченности, ни униженности вечно притесняемого народа – в нем не было ничего. И дознаватель понимал – этот может сделать что угодно. Сейчас, не моргнув глазом, прикажет посадить гостя на кол. Или предложит ему провести ночь со всеми женщинами селения. И Сеул никак не догадается о его намерениях.
Молчание длилось долго – неприлично долго. Но Сеул в эти игры кого хочешь обыграет и сам – не раз так на задержанных воздействовал. Не отворачиваясь и не отводя взгляда, смотрел на странного горца, сидя так же неподвижно. Если начинаешь копировать манеру поведения собеседника и его движения, это часто выводит из равновесия.
Этого Сеул не вывел. Ничем себя не выдав, тот заговорил внезапно, заставив дознавателя невольно вздрогнуть: уж слишком его завораживал этот непроницаемый взгляд.
– Наместник сказал тебе, что твоя миссия выполнена. Ты мог сидеть в Тионе – пить вино, ходить в бордель, спать на перине. Но ты пошел в эти горы. Почему?
Голос у горца оказался под стать взгляду – будто список товаров в таможенной ведомости перечитывал. Ни одной лишней нотки – полностью лишенный эмоций голос. Ни грустный, ни веселый, ни безразличный – просто никакой. Сеул даже не удивился информированности незнакомца – обладатель такого взгляда просто обязан знать то, о чем другие не догадываются.
– Слова наместника отчасти верны, но я все же не считаю, что моя миссия выполнена. В Тионе я потерял хорошего человека – немало времени с ним проработал. У меня к этой шайке теперь свой счет. Да и сомневаюсь, что наместник смог бы закончить дело лучше, чем я.
– Я спросил не про это. Я спросил, почему ты променял комфорт и безопасность на это?
– А, так вот вы о чем… Знаете, комфорт – это хорошо. Когда ты стар и немощен. И, укрываясь теплым пледом, вспоминаешь время, когда был молодым. Хорошо, если тебе есть что вспомнить. А если, кроме комфорта и безопасности, у тебя ничего не было, это плохо. Тебе нечего будет вспоминать. Я видел немало стариков, которые даже имя свое забывали. Возможно, к этому привела как раз комфортная молодость.
– Ты сказал не все. Не надо недоговаривать – в твоих интересах давать мне полные ответы.
Проклятье – этот непонятный горец мысли читает, что ли?!
– Да, вы правы. Есть еще причина. Но мне сложно ее выразить словами… Я вам сейчас это покажу – так будет понятнее.
Сеул вытащил из широкого кармана маленькую книжицу в толстом кожаном переплете, раскрыл, извлек лист бумаги, скрытый меж страниц, протянул горцу:
– Вот. Это портрет принцессы Вайиры. Сделан с наброска, созданного двадцать лет назад великим Этчи. Вы, думаю, знаете эту печальную историю. Древний хабрийский род, уничтоженный почти полностью, последние представители бежали из страны. Знаменитый род – подарил миру немало известных людей. Нынешний император, по распространенной в народе легенде, полюбил дочь герцогини – вот эту девушку, что на портрете. Но на пути к сердцу и руке красавицы было немало трудностей…
– Я знаю эту легенду, – перебил горец.
– Хорошо, не стану пересказывать. Но я на этой легенде вырос. Император жив до сих пор – это более чем легенда, раз затрагивает ныне живущих. Возможно, это пережиток романтических детских переживаний… Мне хочется притронуться к этой сказке… Не просто прикоснуться – я хочу раскрыть тайну и наказать злодеев, это сотворивших. Вам не понять… Глупое желание: его исполнение не принесет мне ничего. Но так даже лучше – такое нельзя делать ради выгоды, или придется стесняться этого всю оставшуюся жизнь.
– Тебя прислал принц Монк.
Да откуда этот живой памятник все знает?!!!
– Нет. Точнее, не совсем он.
– Все ваше тайное братство – это его инструмент. И ты это понимаешь. Хоть и пытаешься себя обманывать. Хорошо, я принял твои ответы. Я услышал то, что должен был услышать. И готов к твоим вопросам. Я знаю, о чем ты хочешь спросить, но хорошенечко подумай – ведь ты, возможно, ухватишься за медную монету, не заметив бочонка с золотом. Ты неглуп и прекрасно понимаешь, что я – не полудикий горец. Мне известно многое. Очень многое. Твой вопрос, даже самый сокровенный, может увенчаться исчерпывающим ответом. Я решаю – отвечать или нет. Не упусти своего шанса – задавай правильные вопросы. Вот выбор: или ты задаешь мне три вопроса, на которые я дам ответ. Хоть какой-нибудь, но ответ. Или ты можешь до самого полудня задавать свои вопросы, но я могу отвечать молчанием или многими словами. Сам решаю. Подумай над выбором. Я тебя не тороплю. По левую руку от тебя стоит кувшин с охлажденным вином и чаша с водой. Ты можешь выпить чистого вина или разбавить. Если ты голоден, отведай сладких абрикосов. В этом году они первые – нигде еще не созрели, лишь на северном склоне холма, что тянется за рекой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});