class="p1">— Вот за медикаментами съездить всегда можно! — вмешался Бычара. — Нам тут позарез нужны нормальные снадобья. Снабженцы Империи не завозят нам свои товары, а жизнь в песках Мертвого моря — не сахар. Лекарства у нас на вес золота и воды.
— Мы поможем вам разобраться с наркомафией, это в наших интересах. И проблему с лекарствами тоже постараемся как-то решить, — произнес Михаил. — Мы с вами на одной стороне.
Я собирался подняться на ноги и всецело подтвердить сказанное, но вокруг уже все мелькало в цветном калейдоскопе, звуки отдалялись, мысли еле ворочались, пока не остановились совсем, и я провалился в глубокий сон.
— Задумали мы Бычару королем избрать. Он и так нами командует, так пусть уж все правильно будет. Проведем свободные выборы и выберем его королем на четыре года. Вот и символ власти уже почти готов. Вот сейчас украшу его перьями грифов и все… А перья не простые! Редкие, пестрые. Из хвоста лютого песчаного грифа выдернули. А тварь эта, между прочим, опасная! Вот это перья… Вот это красотища…
Я долго слушал чье-то бормотание, находясь в странном состоянии полусна-полуяви. С трудом в голове начали формироваться какие-то мысли и я попытался осознать, где нахожусь и что происходит. Сумев, наконец, разлепить глаза, я огляделся. Память начала потихоньку возвращаться. Это была все та же хижина, в которую меня принесли раненого после схватки с минотавром, рядом сидел лишь лесовик — крохотный зеленый человечек с непропорционально большими черными глазами, увлеченно цепляющий на кривоватый сук облезлые перья. На улице был то ли поздний вечер, то ли раннее утро и хижина освещалась дрожащим огоньком от факела.
— Где все? — произнес я тут же почувствовав, как сильно пересохло у меня в горле.
— Все ушли в долину гейзеров. Ох, как там страшно! Ад кромешный — сера, дым. Как скучаю я по зелени и травке — не передать! А в лагере у наркоторговцев томятся наши: и лесовики, и другие свободнорожденные. Их там, в долине, в клетках держат. Ох, страсти-то… Бычара, король наш, поможет им выбраться из того пекла. А мы ему во — символ власти вручим!
— Давно они ушли?
— Давно… ой! Я же должен был… погоди тут, никуда не уходи… — хлопнул себя по лбу лесовик и выскочил на улицу.
Я остался в одиночестве. На удивление самочувствие было относительно неплохим, по крайней мере у меня ничего не болело. Лишь только чесалась рана на плече и груди и очень хотелось пить. И есть. Я встал на ноги — голова закружилась — подождал, когда пол подо мной обретет твердость, и осторожно вышел из хижины.
— Никита, наконец-то ты проснулся! — запыхавшаяся Матрена уже бежала навстречу и, быстро поднявшись по скрипучей лестнице на крыльцо, деловито начала ощупывать свежий рубец на моем теле. — Присядь, тебе еще надо набраться сил.
Мы уселись на ступеньки и она, к моей радости, вытащила из сумки бутерброды, на которые я сразу же накинулся.
— Сколько я проспал, какой сейчас день, где остальные, что с пленниками? — затараторил я с набитым ртом — голод и жажда информации владели мной в равной степени.
— Что с пленниками я не знаю… не торопись, пожалуйста, ты же подавишься, на запей… Кузя, Миша, Лоб и Лиза ушли с Бычарой и другими минотаврами в долину гейзеров вчера вечером, а я осталась врачевать твою рану. Сейчас утро. Ты проспал всю ночь… Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Спасибо, что вылечила… А куда конкретно они ушли?
— Бычара говорил, что логово похитителей находится где-то в глубине долины, но он знает, как пройти. Пока от них никаких вестей, я переживаю… Я уже успела съездить в санаторий и привезти лекарства для местных жителей… здесь столько существ, которым нужна медицинская помощь… Пусть они и считают себя свободнорожденными, но Империя должна позаботиться о них!
Я не сомневался, что пока я спал, Матрена, не сомкнув глаз, носилась со своей аптечкой по Придонску и пыталась лечить всех сирых и убогих. Парадоксальным образом, меня это смешило и восхищало одновременно.
— В санатории задавали вопросы?
— Конечно, еле отделалась от Зеницына! Но я ничего не рассказывала, так что тебе придется объясняться самому.
— Понятно, — кивнул я и мы замолчали.
Солнце еще не выглянуло над краем земли, но его лучи уже раскрасили облака у горизонта оранжевым цветом. Остывший за ночь воздух приятно холодил кожу. Как бы было хорошо просто сидеть так, в тишине, глядя на восход, и ни о чем не думать… Но беспокойство внутри росло с каждой минутой и оставаться на месте я уже не мог.
— Ты ведь… ты ведь не думаешь сейчас отправиться за остальными в долину? — осторожно произнесла Матрена, прочитав по моему решительному лицу все мысли. — Одни мы задохнемся по дороге.
— А если они в беде и им нужна помощь? — сказал я и поднялся на ноги.
Она подскочила следом, готовая повиснуть на мне, чтобы не дать уйти, но визг лесовика избавил ее от этого:
— Наши друзья и братья вернулись! Давно не было такого радостного дня. Будто ветерок лесной подул! — кричал он во все горло, несясь по улице и размахивая палкой, от которой во все стороны разлетались так заботливо приклеенные им перья.
На его голос из других хижин начали выходить местные жители.
— Никита, подожди здесь, — снова повернулась ко мне Матрена и попыталась усадить меня обратно. — Я сейчас все разузнаю и вернусь. Посиди, пожалуйста!
— Со мной все в порядке, я вполне могу передвигаться самостоятельно…
— Но тебе нужно восстановить силы, это я тебе как лекарь говорю! — она упрямо встала у меня на пути, раскинув руки. — Я, между прочим, имею полное право отстранить тебя от службы по медицинским показателям!
— Хватит, Матрена, ты мне не мать и не жена, мне не нужна твоя забота! — грубо сказал я и сразу пожалел об этом.
Она дернулась, будто я ее ударил, и отступила. Мне стало стыдно, но вернуть назад опрометчиво брошенные слова уже было невозможно.
— Никита… я ведь тебе не враг.
Мне казалось, что она сейчас заплачет, и я готов был отрезать себе язык.
— Извини, — выдавил я, опустившись на ступени. — Я подожду.
Матрена, больше ничего не сказав, развернулась и ушла, и я так и не увидел,