же сказал…
– Не вламываться без него. Так мы этого и не будем этого делать. Все, я пошел, вот два кошеля: серебро, золото. Заплатишь, сколько попросят. Через час, запомнила?
Я судорожно кивнула, понимая, что не смогу его остановить. Проще было уговорить вулкан остыть. Наверное, надо было что-то сказать, подобрать слова, но он не дал мне шанса. Рыжий, пошел к стойке, кинул на нее пару монет и попросил какого-то дешевого пойла. Потом открыл пробку, понюхал, поморщился и сделал глоток. Вылил немного себе на рубашку. Потом помахал мне рукой и пошел к выходу. Вот, твою ж мать!
Час тянулся, как караванный переход через пустыню – вечность. Иссушил он меня так же. К моменту, когда нужно было покидать трактир, я издергалась вконец, тысячу раз пытаясь проговорить возможный диалог со стражниками. Попусту! Я нервничала сильнее, чем на экзаменах. Сейчас, конечно, не было никакой опасности, но я первый раз мертвяки знают за сколько времени была совершенно одна в незнакомом городе и топала в сторону оплота местной стражи. С дурными, заметьте, намерениями. А если я не справлюсь?!
Когда я, наконец, подходила к тюрьме, я волновалась сильнее, чем, когда мы отбивались от упырей в заброшенной лаборатории. Ни Дэвлина, ни Эрика, ни Десятого.
Я глубоко вздохнула, толкнула деревянную, протяжно скрипнувшую дверь и вошла в холл.
– Привет, – поздоровался молодой парень в форме городской стражи.
У него были серо-зеленые глаза и смотрел он приветливо, мгновенно отметив взглядом и мои формы и мундир поверх них.
– Добрый день. Вы… – я вообще не представляла, как начать.
«Какого мертвяка он нас в это втянул?!»
Он смотрел доброжелательно.
– Кажется, у вас мой муж, – вымученно улыбнулась я ему.
– О!
– Фамилия – Корен.
Парень осмотрел меня с ног до головы еще раз и вздохнул.
– Как такая симпатичная барышня связалась с таким типом?
«Да уж! Связалась!»
– Так уж вышло. Долгая история.
Он немного смутился, поняв, что допустил бестактность.
– Извините. Да. Вам придется заполнить кое-какие бумаги и заплатить штраф.
Все так просто? Серьезно?
– Да, конечно. Что мне надо подписать? – обрадовалась я, пока он выкладывал на стойку чистый лист бумаги и ставил передо мной чернильницу со стилусом
Когда с формальностями было покончено, Эрика мне вернули. Но, светлые боги, в каком он был виде! Он был грациозен, отважен и чертовски обаятелен. Одним словом – пьян вусмерть. Немного портили общий вид неприглядные детали. Например, рваная рубашка и фингал под глазом. Рыжий вообще едва стоял на ногах, стражники отконвоировавшие его в холл, буквально несли его, подхватив под локти. Я смотрела на него, раскрыв рот. Да как так-то?!
– Дррргааая! – воскликнул он с каким-то восторгом. – Я знал! Ты придешь за мной! Ты меня простишь! Я говорил вам? – обернулся он к правому толстому сопровождающему, и тот поморщился. – Она меня тут не оставит!
Как только его выпустили в вольное плаванье, Эрик шатнулся вправо, влево, чудом устоял на ногах и нетвердым шагом двинулся условно в мою сторону. Он невероятным зигзагом добрался да меня, обнимая за шею одной рукой и повисая на моем плече.
– Да-да, – пискнула я, – давай поговорим у себя?
– Но я хочу, чтобы все знали! – буйствовал авантюрист. – У меня – самая лучшая жена!
Он как-то развернул меня к себе, взяв за плечи.
– Дорогая, – сказал он совершенно серьезно, неотвратимо близко глядя мне в глаза, – я хочу сказать тебе. Я люблю тебя и только тебя.
И поцеловал.
Прямо на глазах у высыпавшей посмотреть на бесплатное развлечение толпы местной стражи. Да твою ж мать! Мне сейчас хотелось только одного: провалиться на месте. Как он мог так переборщить с выпивкой?! К тому же такой отвратительной! Стыдобища-то какая.
– Пойдем! – прошипела я, как только он от меня оторвался. – Не устраивай балаган!
Мы вышли, провожаемые ошарашенными взглядами и сальными ухмылочками, причем, Эрик опять тяжкой ношей висел у меня на плече. Однако, стоило завернуть за угол, как рыжий мгновенно принял вертикальное положение и принялся поправлять воротник рубашки.
– Для первого раза – вполне, – абсолютно трезвым голосом заметил он, – ты так очаровательно изображала смущение, прямо даже щеки такие розовенькие. Мне понравилось. Четыре. С плюсом.
– П-почему? – только и спросила я, ошарашенно. – Почему – четыре?
– Ты не осмотрелась. Не пересчитала охранников. Нужно больше внимания обращать на детали. Ну, ничего, ты привыкнешь.
– Ты же был пьян! – заорала я, кидаясь на него с кулаками.
– Купилась? – разулыбался авантюрист, перехватывая мои руки, разворачивая меня одни движением. – Это же комплимент! Я – хорош?
Теперь, он прижимал меня спиной к себе, удерживая запястья за спиной одной рукой, и чуть нажимая на горло – второй. Щадящий вариант захвата.
– Я тебя побью! – прошипела я, поняв, что вырываться бесполезно, если я не хочу задохнуться.
– Успокойся! Это надо было для дела! – промурлыкал он, ухмыляясь, в мое ухо, обжигая дыханием.
– Когда ты прекратишь меня дразнить?
Тихий смешок. Захват на горле немного ослаб, зато пальцы принялись слегка поглаживать шею, от чего по телу побежала толпа мурашек.
– Никогда, пока жив.
Он немного приуменьшил тогда, как я только теперь понимаю. Он не прекратит этого и после смерти. И после второй – тоже. И, видимо, после десятой. Никогда. Но как это все тогда было натурально…
– Отпусти, – попросила я, чувствуя, как слабеют колени.
С того случая, когда я залезла ему в голову, воспоминания о том, что было после навсегда поселились в моей голове и норовили вылезти, когда совсем не надо…
– Успокоилась?
Да, блин.
– Да. Это было так… Невероятно! Ты мог бы играть на сцене!
Я поправляла воротник формы бойцовских котов, а авантюрист только скривился.
– Зачем? Это скучно, – пожал он плечами.
– А синяк?
– Он как раз настоящий. Подрался с каким-то парнем на улице. Давай возвращаться, нарисуем план и будем думать.
Через полчаса мы сидели на балконе Замка, Эрик вдохновенно рисовал, а я смотрела на него, улыбаясь. Какой у него это все получается? Техномаг, следопыт, снайпер, а какой актер!
– Но ты, правда, затмил бы всех в Королевском театре.
– Я не люблю актеров. Особенно потомственных, – машинально ответил он, водя грифелем по листу.
– Почему?
– Ты знаешь термин «театральные дети»?
– Нет, кажется.
– Представь себе какую-нибудь актрису, известную. Она неблагородного происхождения, но вокруг нее начинают крутиться всякие графья, виконты, дарят цветы, драгоценности, добиваются внимания. И так получается, что у нее рождается ребенок. Конечно, никакой свадьбы. Ребенок растет за кулисами, смотрит на все интриги, зависть. Он привыкает к тому, что вся жизнь – это сцена, театральщина. А потом наблюдает, как