Это он так от мыслей про Лиду отбрыкивается!
Уже дважды Косов переходил на колку чурок. Сначала кажется – вот он где, кайф! После пилки долготья! А потом и от колки дров начинает неметь поясница, и уже возникают мысли, что на пиле-то – не так уж и плохо! Мужики – вон, работают и работают, как двужильные. Правда, если с утра они еще веселились, чего-то подшучивая - то над друг другом, то, что чаще, над Иваном, сейчас и они уже замолчали. Только изредка что-то скажут, по делу. Усталость накапливается.
«А про Лиду… тут как-то все сложно и непонятно!».
Хотя – чего тут непонятного? Лиза все изложила – отчего-почему и зачем. И вроде бы все понятно, а свербит у Косова чего-то в голове. Вроде как все это – неправильно! И маета какая-то в душе. Вроде – нехорошо это все! С одной стороны – понятно, надо помочь женщине. Только вот помощь эта… какая-то… одно дело – простой, незамысловатый блуд! Весело, чувственно, оставляет приятные воспоминания. А здесь… Маетно…
«Отказаться? Можно, конечно… А потом – как? Не отказываться? Совместить, тыкскыть, приятное с полезным? Не по-человечески как-то… И уже ни хрена приятным этот адюльтер не представляется!».
А в башке отчего-то крутиться и никак не хочет уходить пошлый анекдот про примерно такую ситуацию. Косов его уже гнал-гнал, а это пошлятина – ни в какую! Вот и сейчас вспоминается:
«У одного из приятелей семья – на зависть многим: жена красавица, детишек трое и все, как один, крепенькие, резвые, умницы! А у второго – детей нет, и все никак не могут появиться. Уж они с женой и кучу обследований прошли; консультации разные; санатории опять же… И все – напрасно! Не получается детей и все тут!
Вот этот, несчастливец, как-то зазвал дружка к себе, пивка попить. А там, на кухне, негромко – так, мол, и так! Ты ж друг мне?! Выручай! У тебя-то вон ребятки какие! Сделай моей жене ребенка!
Дружок опешил, почесал затылок – «да как так-то? друзья ж мы с тобой! не по-людски как-то?».
А первый – да ты не думай! Мы уже с женой все обсудили, согласны и она, и я! Ну все, все! Топай в спальню, она там уже… переживает, небось, ждет!
Дружок снова почесал затылок – а что, жена у первого – женщина видная, фигуристая, и на лицо симпатичная! Да и чего только не сделаешь, ради друга! Эх-ма… пошел.
Первый сидит, переживает, ждет… Курит одну за другой. Рюмку принял – от нервов, потом – вторую.
Прошло время, заходит второй на кухню, смущенно разводит руками:
- Ты прости, дружище, чего-то сегодня вообще настроения нет! Так только… в рот дал и все!
Вот и тут тоже… только такой пошлятиной смущение от себя отгонять!
Что характерно, вчера, после их прихода с Лизой в клуб, он сразу прошел к себе в комнату, весь в раздумьях и на нервах. Лиза – прошмыгнула в библиотеку. Но потом – ни она, ни Лида к нему в комнату – не заходили. Когда они обе ушли – Иван не видел. Вечером, так же в раздумьях, практически «на автомате» крутил фильм в зале, машинально здоровался со знакомыми и незнакомыми жителями села, даже с девчушками не шутил, не смеялся.
И сегодня проморгал приход на работу Лиды. А первому с ней заговорить… стеснительно как-то. Как мальчик, чес-слово! А что – подойти и эдак, по «поручик Ржевский» - «Мадам! Готов впендюрить!». Не! И сам Косов к Лиде относится хорошо, чтобы так себя вести, да и Лида – не поймет такого!
Иван сначала даже не услышал слов Якова.
- Чего? Не понял!
- Я тебе говорю – учителка вон… с крыльца машет! Ну не нам же с Осипом, в самом деле! Тебя зовет, иди!
Иван повернулся. На крыльце стояла Лиза. Увидев, что он видит ее, как-то несмело махнула рукой.
«Правда зовет!»
- Я сейчас! – он скинул голички на чурку, потянулся, разминая поясницу, подхватил с сугроба жменю чистого снега и протер руки, а потом обтер и лицо. Пошел.
Лиза ждала его в вестибюле.
- Пойдем к тебе… Поговорить нужно! – и пошла впереди его в комнату.
«Смущена… щечки краснеют, глаза отводит!».
Села на табурет:
- Вань! Вот, не знаю, как сказать… Мы с Лидой поссорились!
«О как!».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- А чего так?
- Да не знаю я… я вчера как-то пыталась ей объяснить… А она обиделась, и как давай на меня ругаться! Вот… не знаю, что теперь делать! – непривычно было видеть веселую и уверенную в себе Лизу в таком… обескураженном состоянии.
«Это что же получается? Лиза, так сказать, по своей личной инициативе вчера «выступила»? Никакой договоренности с Лидой не было? Вот как! Ну уж эти женщины! Особенно – интеллигентные! Которые всегда все лучше всех знают – что и как нужно другим!».
Иван чуть повеселел – необходимость вступать в, пусть и приятную, но все же – по необходимости, связь с Лидой – отдалялась, а может и вообще сойдет на нет. Он закурил, раздумывая, приоткрыв заднюю дверь, пускал дым струйками наружу.
Лиза ждала, не отводя от него глаз.
- Вань! Ну что теперь делать-то? А? Подскажи, ты же умный парень… Это же моя подруга лучшая!
Косов медлил:
«А вот пусть… помучается!».
- Ну что я могу сказать… Выходит – ты по своей инициативе вчера со мной разговаривала?
- Ну как… по своей… Так-то мы с Лидой… Примерно, так и раздумывали… Но все больше – со смехом. Вот я и решила…
- Ага! А она, значит, обиделась?
- Ну да… Ваня, а что мне сейчас делать?
Он развеселился:
- Ну как что? Ты сама сказала – только после Лиды. Лида сейчас, как я понял, отпадает. Поэтому что? Правильно! Ты первая на очереди! И, полагаю, единственная! Так что, красавица, раздевайся!
Лиза, широко открыв глаза, пыталась вдохнуть. Потом возмущенно замахала на него руками:
- Ванька! Сволочь ты такая! Я к тебе как к человеку, а ты все шуточки шутить! – она вскочила, накинула на плечи пальто и попыталась выбежать из комнаты.
«Ага! Шалишь!».
Косов догнал ее у дверей, остановил, потом развернул к себе лицом. Губки у Лизы тряслись, щечки покраснели.
«Расплачется сейчас!».
Он обнял ее, и преодолевая несильное сопротивление, стал целовать. Когда она стихла и возмущение немного улеглось, Лиза чуть расслабилась, его поцелуи стали более продолжительными и нежными, а руки опять отправились в привычный уже для них путь – открывать неизведанное под юбкой!
- Ваня… что делать-то мне теперь?
- А теперь… красавица моя… ты пойдешь в библиотеку… дождешься, пока никого не будет… и попросишь у Лиды прощения… скажешь, что… была дурой, что хотела, как лучше… что очень себя коришь за… неуместную инициативу, вот!
- Ну как же… ох… ну перестань же… ну чего ты? Ну… Ваня… ну нельзя же так! Ах! Ну что же ты делаешь, а? Ваня… мы же с ней… о-о-о-о… мы же с ней об этом… ах… разговаривали. Она же сама… говорила… ну перестань же! Я думала… что все серьезно! Ну что же ты…
- Может и серьезно… только вы же тогда… смехом все это… обсуждали, да? А вот как ей всерьез на такое решиться? А ты… еще и подталкиваешь. Да так – довольно бестактно!
Лиза чуть вырвалась из его рук, и возмущенно глядя на него, сдувая выпавшую прядку волос с лица:
- Да почему – бестактно-то… мы же подруги!
Иван продолжал… исследовательскую деятельность… под юбкой.
— Вот я и говорю – иди к ней! Повинись, что решила подтолкнуть ее… думала, как лучше… и очень за это себя коришь! А ее – очень любишь, и очень сожалеешь, о своем поведении!
Несмотря на нервы и состояние женщины, Косов, судя по всему, нечаянно нашел… руками что-то, от чего Лиза негромко застонала и чуть обвисла на нем:
- Ну что же ты делаешь… Перестань же… Сам же говоришь… а-а-а-х… к Лиде идти… а сам… что делаешь?
- Тебе приятно, душа моя?
- А-а-а-а-х… очень, - последнее совсем чуть слышно, - но, Ванечка… не время же сейчас… отпусти.
Косов вздохнул, и сам себя матеря:
- Тут ты права… не время. Ну что – пойдешь?
Лиза, продолжая обнимать его, вздохнула:
- А что делать? Пойду…
- А вот… если все-таки думаешь, что Лиде это надо… Приходи сегодня попозже. Вот сама и попробуешь, стоит ли оно того, чтобы советовать подруге.