– О, йа, йа. Гениально! Остаются всего две?
– Одна, поскольку вторая находится в академическом отпуске по уходу за малолетним детенышем. Мужеского пола, кажется. В итоге остается… кхэм!
– Мужеского пола, – эхом повторил несчастный.
– Кэйр! Ну что ты из него жилы тянешь? – не выдержал Ждан.
– А так интереснее, господин адвокат. Налейте-ка мне винца.
– Потерпишь, – сурово сказал Бурхан. – Выкладывай, что там у тебя в итоге?
– Да ладно, ладно. В итоге остается некая фройляйн Изольда Пуффольд. Проживает по адресу Грюнплатц двадцать четыре. Меблированные комнаты фрау Вейс.
Кирш вскочил. Глаза его пылали, а из ушей чуть ли не дым валил.
– Кэйр! Да ты мне… да я тебе…
– Понятно.
– Ну, по гроб жизни, в общем.
– Эк он вскинулся, – озадаченно сказал Бурхан.
Кэйр сморщился.
– По гроб не надо. Довольно будет, если не проклянешь через пару лет.
– Да ни за что на свете, старая ты брюзга! Она такая… такая… Богиня! Скажи ему, Ждан.
– Да ничего, девка вроде справная, – сонно сказал Ждан. – Только вот не знаю, как она по хозяйству.
Франц заметался между шкафом и комодом, выдергивая носовые платки, галстуки, носки, перчатки.
– Послушай, камарад, ну о чем ты говоришь? Какое там хозяйство! При чем тут это? Да она у меня и веника в руках держать не будет!
– Ага, – ухмыльнулся Ждан. – Только кочергу.
Он уже успел развестись с некоей огнедышащей доньей Маритой-Мартенсо Окомодо дель Агиррага де Такона и знал почем фунт семейного счастья. Но, по мнению Франца, это означало всего лишь то, что упомянутая донья Агиррага ни в какое сравнение не идет с божественной фройляйн Пуффольд. Он поражался, что остальные не видят столь вопиющей разницы. Отчаявшись объяснить всю ее глубину, Франц глубоко вздохнул.
– Ну, гершафтен, я… того. Пошел.
– Давай-давай, нибелунг. Марширен!
– Послушай, кунак, – сказал Бурхан, покусывая кончики своих роскошных усов, – а не мог бы мимоходом узнать, где проживает луноокая Инджин-ханум?
– Старик, о чем разговор? Кто-кто, а уж я-то тебя понимаю! Можешь не сомневаться.
– Погоди, сынок, – сказал Кэйр и торжественно поцеловал его в лоб. – Не забудь об ответственности, которую закон налагает на человека, ступающего на скользкую стезю брака.
Франц вырвался.
– Отстань!
Кэйр вновь его поймал.
– Стой!
Франц взвыл:
– Вас ист дас?! Ну что, что еще?
– Не надо ломиться в окно, дурень. Дверь-то у нас находится с противоположной стороны.
– Ах да, – очумело сказал несчастный. – Данке!
* * *
Франц не появлялся, что вполне ожидалось. В середине дня, когда немного распогодилось, Кэйр пошел прогуляться и тоже исчез. Это можно было объяснить, поскольку будущий судья любил предаваться уединенным размышлениям об уголовно наказуемом несовершенстве человеческой природы. Но когда запропастился еще и Бурхан, отправленный всего-то за хлебом в соседнюю лавку, Ждан начал удивляться. И чем ближе становился вечер, тем более росло его удивление. А затем и аппетит.
Ждан нашел сухари, растопил печь, сварил щи, похлебал их в совершенно непривычном одиночестве. Потом распахнул окно и выглянул наружу.
Из мансарды, в которой они жили, проспект Конграу просматривался почти на всем своем протяжении – от моста Звездочетов на юге до ворот Норди на севере. Поздние летние сумерки только начали сгущаться, фонари еще не зажигали, народу на улице было много, но ни Бурхана, ни Кэйра, ни тем более Франца в ближайших окрестностях Ждан не приметил.
Тогда он спустился вниз, вышел в скверик и пристроился на скамейке так, чтобы видеть перекресток перед собором. Покурил трубочку, поглазел на прохожих. Купил вечернюю газету, со скукой почитал о военных маневрах в федеральной земле Остланд, видах на урожай зерновых и о том, какой торжественный прием устроили послу эмира в курфюрстентаге. После чего вернулся восвояси. Дома, чтобы хоть как-то убить время, подтащил кресло к окну и принялся вязать варежку. Из шерсти, которую прислала муромская тетушка к прошлому Новому Году.
Прошло еще какое-то время. На Конграу фонарщики в черных шляпах один за другим зажигали газовые рожки. Ждана уже начинала одолевать дремота, когда в дверь вдруг постучали. Ждан испугался.
* * *
В эту дверь уже четыре года никто не стучал. Все приходящие, хотя и бывало их порой весьма немало, обходились без стука, поскольку в представлениях не нуждались. Ждан озадаченно молчал.
– Разрешите? – спросили из-за двери.
– Да не заперто.
Дверь отворилась.
Вошел седой старик в темном, наглухо застегнутом сюртуке. В руках он держал шляпу и трость с массивным набалдашником. За ним последовал крепкий мужчина в безупречно пошитом штатском костюме. Потом появились еще и два пожилых солдата. Служивые молча поставили на стол объемистый ларец и так же молча вышли.
Ждан наблюдал за происходящим с не меньшей молчаливостью. Прошлой ночью он был вынужден отпаивать страдавшего Франца, сам в стороне не оставался, поэтому соображал все еще не очень быстро.
– Позвольте представиться, – сказал старик. – Николя Фромантер, начальник управления статсбезопасности Поммерна.
– Управления чего?
– Статсбезопасности.
Ждан отложил спицы в сторону.
– Вы… серьезно?
– Очень.
– Послушайте, это не я.
Ждан был участником изрядного числа студенческих потасовок и прекрасно ведал, чем они заканчиваются. При неудачном исходе, конечно. Но раньше даже при неудачном исходе все заканчивалось в ближайшем полицейском участке, а тут – нате вам, сам шеф безопасности. Если не врет, конечно. Что за времена пошли? И что бы это могло значить?
Старик приподнял бровь:
– Не вы?
– Нет, не я.
– Разве я имею честь разговаривать не с господином Жданом Куземой?
– Ну почему? Имеете честь. С ним. Со мной, то есть.
– Не понимаю.
– Да я вообще сегодня дальше сквера никуда не ходил. Вот те крест, боярин! И не дрался давно. Старею, наверное. Щи вот сварил. Хотите?
Старик улыбнулся.
– А, вот вы о чем.
– А вы о чем?
– Я здесь по другому делу.
– Во как, – недоверчиво сказал Кузема. – А по какому?
– По поводу вашего дипломного проекта «Самоходный Скампавей». Можно присесть?
При всем своем замешательстве Ждан не смог удержаться и ревниво поправил:
– «Водоходный Скампавей», ваше превосходительство.
Шеф статсбезопасности усмехнулся.
– Ну, теперь я уверен, что попал именно туда, куда нужно. Так можно мне сесть?
– Да сделайте одолжение! Вот же лавка. Какая церемонная безопасность…
Старик сел, сложил руки на набалдашнике своей трости и некоторое время рассматривал Ждана.
Ждан заерзал, смущенно кашлянул, а потом выпалил:
– Прошу не серчать, ваша милость. А у вас есть «предъявительсего»?
– Предъявитель чего?
– У муромцев так называется удостоверение личности, – подсказал мужчина в хорошем костюме.
Старик серьезно кивнул.
– Похвальная бдительность, господин Кузема. Увы, «предъявительсего» я не захватил, поскольку обычно мне верят на слово. Впрочем, кое-какие документы у нас есть. Фердинанд, покажите.
Его помощник подошел к столу, отпер ларец и вынул свернутый в трубочку лист. Он развязал тесемку и сказал:
– Прочтите, сударь. Вам будет интересно.
Ждан взял свиток, прочел раз, прочел два и ахнул. В бумаге значилось вот что.
ОТЗЫВ О проекте «Водоходный Скампавей» Требуют доработки узлы крепления оси (с целью уменьшения трения), а также механизм разъединения-сцепления между канатным барабаном и водяным колесом. Мне кажется, запас прочности шестерен недостаточен. Более подходящим материалом будет не чугун, а легированная сталь. Идея же весьма хороша для создания самоходных барж и речных броненосцев. Рекомендую выделить деньги на постройку опытного образца уже в нынешнем финансовом году. Для начала можно использовать стандартные колеса водяных мельниц. Ходатайствую о денежном вознаграждении автора. Считаю необходимым пригласить его на работу в Инженерный Корпус Поммерна. Прошу передать копию настоящей рецензии г-ну Куземе.
Поздравляю Вас, коллега!
К сему: Начальник ИКП инженер-генерал Матео Лумба