22 мая командор Баратынский с десантными вой сками прибыл в Брацо, откуда. Взяв с собой фрегат «Автроил», корвет «Дерзкий», капер «Стрелу», бриги «Александр» и «Летун», перешел к местечку Полице, в нескольких милях от Спалатры лежащее. Старшины сего места тотчас прибыли на корабль командора, умоляли способствовать им против неприятеля. Командор, не имея достаточного при себе войска, просил их взять терпение, но как уже не от их зависело воли прекратить возмущение, то и обещал им возможную помощь и покровительство государя императора. При появлении российских кораблей патриоты ободрились, собрались и 25 мая с мужеством напали на французов. Как сражение происходило у морского берега, то эскадра снялась с якоря, приблизилась к оному и сильным картечным огнем принудила неприятеля отступить и заключиться в крепость. 26-го недалеко от Спалатры высажено было на берег 5 рот солдат и несколько матросов. Французы скоро явились на высотах в таком превосходном числе с двух сторон, что войска наши вместе с 1500 далматцев возвратились на суда. Хотя неприятель, рассыпавшись в каменьях, вознамерился препятствовать возвращению, но, поражаемый ядрами и картечью с близ поставленных судов и вооруженных баркасов, скоро отступил с видимой потерей. 27 мая, когда корабль «Москва» с остальными войсками, посаженными на 2 транспорта и на 2 корсара, соединился с эскадрой, командор, имея в предмете, как возможно беспокоить неприятеля и ободрить жителей, снялся с якоря и пошел к югу вдоль берега. Французы, опасаясь, дабы мы, сделав высадку, не заняли, какого важного и крепкого места, принуждены были, несмотря на палящий зной и трудность дороги, ведущей чрез кремнистые горы, следовать за кораблями, беспрерывно сражаясь с отрядами патриотов. Командор, упредив марширующего за ним неприятеля, 28 мая подошел к Алмисе, древней небольшой крепости, и, высадив 800 человек, взял и захватил в оной несколько французов. 30-го числа неприятель занял высоты, окружающие крепость, поставил в удобном месте два орудия и напал на оную решительно. Бриг «Летун», канонерские лодки и вооруженные баркасы, вошед в устье реки, на берегу коей стояла крепость, во весь день производили пальбу, войска наши с свойственным мужеством уничтожили все предприятия превосходного в силах неприятеля, который ввечеру еще получил помощь, в 2000 состоящую. Майор Лазовицкий, командовавший отрядом, будучи со всем сторон окружен, получил повеление ночью оставить крепость, счастливо обманул бдительность французов и с потерей одного убитого и двух раненых возвратился на суда. Неприятель приметил движение наше только на рассвете, бросился к берегу, но, быв встречен картечным огнем, с видимым уроном отступил. При сем случае нельзя не заметить отважного поступка мичмана Фад. Тизенгаузена. Он еще прежде занятия крепости Алмисы с одним матросом вошел в город и, встретившись в оном с французским пикетом, решительно подошед к командовавшему оным сержанту, уговорил его с 12 солдатами отдаться в плен. Он же при отступлении из Алмисы успел перевесть на корабль две пушки, а третью заклепал, чрез что лишил неприятеля возможности вредить судам нашим, стоявшим пред крепостью.
31 мая, тотчас по размещении войск, эскадра снялась с якоря, пошла по ветру вдоль берега, производя по французам, спешившим за кораблями по высотам, пальбу. На другой день командор стал на якорь у города Макарска; когда же неприятель пришел в оный, то он 2 июня перешел к местечку Драшницы, откуда, по прибытии туда французов, возвратился к Макарску, где, поставив корабли, двое суток перепаливались с одной стороны ружейной пальбой, с другой картечным огнем. Патриоты сражались в горах и иногда привозили на корабли пленных. Командор, видя невозможность противостоять превосходным силам неприятеля, старался убедить начальников патриотов до перемены политических обстоятельств воздержаться от возмущения; но они отвечали, что и без нашей помощи поклялись освободиться от французов и подобно бокезцам повергнуть себя в верноподданство российского императора. 6 июня эскадра, идучи от Макарска и по-прежнему сражаясь с идущими по берегу французами, увидев близ села Тучети сильную перепалку между французами и жителями, стала на якорь. Тотчас свезены были на берег все войска, которые, заняв высоту и соединяясь с жителями, выгнали неприятеля из деревни и с выгодой сражались с ним до наступления темноты. Патриоты беспокоили его во всю ночь. 7-го числа французы, получа подкрепление, превосходным числом своим старались окружить и отрезать отряд наш от берега, но оный после 3 часов упорного сражения в порядке отступил и под прикрытием кораблей сел на гребные суда. Несмотря на все усилия французской храбрости и искусства, наша потеря состояла из 10 убитых и 30 раненых; неприятель же от огня мелких судов наших потерял несравненно более. При отступлении 1000 человек жителей с их семействами приняты на корабли и перевезены на остров Брацо.
Наконец Мармонт, утомив войска своим беспрерывными маршами, видя силу свою, в половину уменьшенную, опасаясь прибытия большого числа наших войск, переменил повеление свое, перестал расстреливать жителей и жечь их дома, отказался от мщения и обещал прокламациями забыть прошедшее. Командор, не видя возможности с малой силой освободить Далмацию, также со своей стороны старался успокоить жителей; чем взаимное кровопролитие остановлено. Отряды патриотов начали возвращаться в города и деревни, более же упорные переехали на острова, нами занимаемые. Сим окончились военные действия в Далмации, которые хотя и не принесли нам предполагаемой пользы, но неприятель от беспрерывных сражений в продолжение шести недель, от утомительных маршей, палящего зноя и недостатка пищи претерпел столь великий урон, что превосходство сил его было уже неопасно для Катаро, которой сохранение проистекло из сей экспедиции. Намерение его напасть на Сербию также было сим уничтожено; притом французы получили полезный урок и с сего времени сделались снисходительнее к народу.
Мармонт, подкрепленный войсками, прибывшими из Италии, забыл обещание; лучшие патриоты были расстреляны, имение их взято в казну, немногие спаслись бегством на корабли наши и прибыли вместе с нами в Санкт-Петербург. Преданность далматцев заслуживает особенную похвалу. Будучи неприятелями русских, они полюбили их, и усердие к России, несмотря на неблагоприятство случаев, было неограниченно и постоянно. В сие бедственное для народа время, когда мечтания быть русскими неумолимая судьба уничтожила, поэты сирой Далмации славили имя Александр как благодетеля и покровителя своего; память русских, толиких горестей им стоившая, навсегда и для потомков их будет драгоценна, и наши потомки с удовольствием узнают, что царь их врагами был обожаем и имя русское было чтимо всеми народами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});