— Прощай, милая. Скоро увидимся.
И начал засыпать яму.
Воды Вислы на всех порах неслись в Балтийское море. Возможно тут могли проплыть трупы врагов Алексея. Но этого не произойдёт. Всё потому что он больше ни за что не сражался. Лёша просто лежал на могиле и заливался слезами, изредка срываясь на протяжный, полный тоски вой.
Варшавского призрака нашли поздним вечером в отключке. Если бы в тот момент кто-то взглянул на небо, то заметил, что там загорелась новая молодая звёздочка.
Занавес
Третьего января армия Конфедерации вышла к государственной границе. Остатки хартийской армии либо бежали за границу, либо попали в плен. Освобождённые земли лежали в руинах. Повсеместно обнаруживались места массовых захоронений, со следами насильственной смерти. Военнопленные и гражданские. Их нагромождённые сгнившие тела находили сотнями в братских могилах. Всего же за время Восточной войны погибло приблизительно два миллиона человек. Половина жертв пришлась на мирное население.
Одной из последних павших стала Саманта. На несколько дней Алексей замкнулся в себе, не проронив ни слова и проводя целыми сутками возле её могилы. Когда-то он вдохнул в неё силы жить. Но война забрала последнее, ради чего стоило жить ему. Будучи в полной прострации, Лёша не заметил как война закончилась. Пятого декабря в ноль часов, ноль минут было подписано соглашение о прекращении огня. Солдаты Конфедерации не могли сдержать радости от того, что смогли не только выжить, но и разгромить непобедимого врага. Всю линию фронта окутало ликование. Повсеместно организовались импровизированные концерты, застолья, провели даже несколько футбольных матчей, где игроков было гораздо больше, чем требовалось. Безразлично наблюдая за всем происходящим, Алексей чувствовал себя здесь лишним. Не понимая, что ему делать дальше, он просто продолжал плыть по течению. Лёша не успел опомниться, как «течение» вынесло его прямо к Бранденбургским воротам.
На главную берлинскую площадь свезли сотни единиц подбитой хартийской техники. Некоторая сгорела дотла и от неё осталась лишь груда ржавого железа, другая была почти в целом состоянии и только несколько небольших отверстий в броне говорили о том, что экипаж машины погиб страшной смертью. Бронемашины, танки, самоходные орудия, даже несколько частей сбитых самолётов. Патриотические надписи на броне восславлявшие бьющиеся в предсмертной агонии государство заменили послания от местных жителей, в основном желающие скорейшей и мучительной смерти. Длинная колонна проходила под аркой, и заканчивалась далеко у здания Бундестага. Когда хартийцы начинали войну, они мечтали пройти победным маршем через Бранденбургские ворота. Но только они не знали, что их техника будет иметь право быть здесь только в таком виде.
«Тебе бы понравилось».
Рядом с техникой построились сотни солдат Конфедерации. Каждый из них прошёл через ад и был героем. Всех их наградят Героем Конфедерации. Среди них был и Алексей. Но ему было уже всё равно. Лёша вдруг понял, что с войны можно вернуться кем угодно, но только не героем.
Построением руководил Ян. Майор очень хотел, чтобы вместо него был Буткевич, но за несколько дней до награждения, Йорис уехал в Прибалтику. Полковник хотел увидеть своё родину, с которой расстался на бесконечных несколько лет. Ян ещё не знал, что расстался со своим другом навсегда.
Солдат награждал лично канцлер. Он подолгу останавливался перед каждым бойцом, задавал несколько вопросов, иногда шутил, а после жал руку и закреплял на мундире позолоченный крест с голубым креплением. Остановившись перед Алексеем, Уинстон резко помрачнел и долго молча смотрел на Лёшу. Алексей безразлично смотреть на него в ответ. Вскоре канцлер скажет единственную реплику:
— Я не представляю как вы это пережили.
— И лучше не представляйте, господин канцлер, — сухо ответил Алексей. — Такое никто не способен пережить.
***
— Повторите вашу задачу, — говорил Отто.
— Во время переговоров невольно навязать контакт с объектом миссии. Затем заполучить накопитель информации.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— После?
— Как можно быстрее скрыться и отдать информацию вашим людям. После чего мы больше не пересекаемся.
— Отлично. И будьте осторожны. Два прошлых агента не смогли выполнить задачу и погибли.
— Прошлые агенты не знали его лично с самого детства. Думаю мы сможем найти общий язык.
***
Конфедерация постепенно начинала возвращаться к мирной жизни. Но как и многие другие солдаты, Алексей был к ней не готов. Когда твоя жизнь каждую секунду может оборваться, сложно вернуться туда, где этого нет. Все понимали что вернулись с войны другими. Мирные жители благодарили солдат, но в то же время между ними чувствовалась пропасть. Чувствовалась, что понять солдата может только солдат. Это понимал и Лёша. Но его случай усиливался личной потерей. Внутренняя боль с каждым днём усиливалась и её становилось всё сложнее игнорировать.
Вернувшись домой, Алексею всё напоминало о Саманте. И Лёша начал пытаться забыть эти воспоминания. С помощью алкоголя. Всё началось внезапно с приглашения солдат провести вечер в баре. После нескольких рюмок Алексею стало легче, на душе мягче и теплее. А после третьей бутылки коньяка наступило блаженное беспамятство. На следующее утро Лёша себя не узнал. Он чувствовал, что за этот вечер морально опустился на несколько ступеней. Но следующим же вечером он опять отправился пропивать солдатское жаловонье и вскоре стал постоянным клиентом местных баров.
В этот внутри было не многолюдно. Не удивительно, ведь бар с забавным названием «VA-11 HALL-A» стоял на окраине города и не пользовался большой популярностью. За это Алексею бар понравился больше всего.
В углу за столиком трое солдат что-то бурно обсуждали, периодически взрываясь громким хохотом. Алексей не обращал на них внимания, рассматривая на дне пивного бокала остатки пены. Это был третий по счёту. Мысли путались, язык заплетался и мягкой поступью подкрадывалась лёгкость в душе.
— Повторить, — еле вороча языком, сказал он молоденькой барменше.
— Вы уверенны? — испуганно спросила девушка. — Может вам хватит?
— Делай, что сказали, — процедил Алексей.
Дверь открылась и барменша поприветствовала нового посетителя. Алексей проигнорировал новоприбывшего, сделал большой глоток. В голову ударил хмель и в глазах начало двоится. Посетитель сел рядом с Алексеем, сделал заказ, а затем сказал Лёше:
— Рад что ты жив, Леший.
Алексей не сразу понял, что обращаются к нему. Зыркнув единственным глазом, он понял, что перед ним Войцеховский. Плен оставил свой страшный след на майоре. Он заметно исхудал, от рук и ног остались одни кости, на впалых щеках десятки шрамов, а некогда дерзкий взгляд сменился на смертельную тоску.
— Войцеховский, — Лёша икнул. — Чем обязан?
— Я слышал что произошло. И я чувствую вину. Могу ли я чем-то тебе помочь?
— Надо было думать своей башкой раньше. А теперь уже поздно.
— Леший, я вижу...
— Не называй меня так! — вскипел Алексей и зарядил Оскару в челюсть.
Майор рухнул и свалился со стула, а Алексей с нечеловеческой ненавистью накинулся на него и начал избивать.
— Это ты виноват! Ей нельзя было давать оружие! Нельзя! А ты... Если бы ты взял яйца в кулак, её бы не убили!
Прежде чем солдаты оттащили Алексея от майора, лицо Оскара превратилось в кровавое месиво. Сплюнув сгусток крови, Войцеховский поднялся, с жалостью и будто с мольбой простить смотря на Лёшу.
— Вы чего, мужики? — говорил один из конфедератов. — Войну пережили, а сейчас решили прибить друг друга?
— Полегчало? — спросил Оскар.
Лёша молчал, тяжело дыша.
— Вот что я тебе скажу, Алексей. Это был её выбор. Не дал бы добро я, так дал бы кто-то другой. Если она погибла, значит такова её судьба и суть. И мы бы ничего не смогли изменить. Но её смерть вовсе не повод хоронить себя.
— Да что ты вообще о нас знаешь? — с отчаянием спросил Лёша.