София раскладывала рядом с Йорисом хирургические инструменты. Полковник безразлично смотрел как нежные руки вытаскивают из сумки стеклянные шприцы и острые лезвия.
— У меня кончилось обезболивающее, господин полковник, — обратилась к нему София. — Могу предложить вам разве что водку.
— Отставить. Нечего на меня переводить спирт.
— Тогда ложитесь на спину.
Йорис подчинился.
— Господин полковник, вы хотите жить? — серьёзно спросила София.
— Я хочу вернуться на родину и забыть этот кошмар, — ответил он уставшим голосом.
— Значит терпите.
Резким движением девушка запихнула полковнику в рот кляп, взяла хирургическую пилу и начала отрезать Буткевичу руку чуть ниже плеча. Руку пронзило тысяча иголок. Во все стороны хлестала кровь. Йорис пытался вырваться, сквозь кляп пробивался глухой вопль, но острые зубцы продолжали резать плоть, добрались до кости и в несколько движений разрезали сустав.
София туго перевязывала культю руки. Полковник разглядывал ампутированную конечность, слабо осознавая что теперь у него нет правой руки.
— София, скольких солдат вы превратили в калек?
— Не знаю, господин полковник, — ответила девушка, собирая инструменты. — Я перестала считать после тридцати. Так легче получается сосредоточиться на работе, — София слабо улыбнулась и поспешила к другим раненым.
***
Двое трупов солдат Конфедерации упаковывали в мешки. У обоих прострелили затылки. Оба даже не успели испугаться. Ян с мрачным взглядом склонился над ними. Что в тот момент думал и чувствовал майор, глядя на тела своих подчинённых, с которыми прошёл десятки боёв? На этот вопрос не мог ответить никто.
Несмотря на то, что западную сторону города почти полностью зачистили, оставалось ещё несколько очагов сопротивления. Фанатичные хартийцы хотели разменять свою жизнь подороже.
— Их убили в районе Цитадели, — обратился Ян к Алексею и Саманте. — Есть идеи кто это сделал?
— Судя по почерку — Шелестович, — ответил Алексей. — Другие снайперы стараются попадать в сердце, а этот стреляет исключительно в голову.
— Вот ваша задача, Варшавские призраки, — продолжая глядеть на трупы, говорил Ян. — Уничтожьте Шелестовича. Вы как никто знаете город. Поэтому я могу на вас положиться. Пока этот ублюдок жив, я не могу нормально закончить зачистку. Не хочу дополнительных смертей. Их и так сегодня хватает. Задача ясна?
— Так точно, господин майор, — ответила Саманта, проверяя винтовку.
— Тогда удачной охоты.
***
Из бойниц Цитадели вырывались длинные языки пламени. Каменные стены покрывались черной копотью. Огонь сливался с багровым закатом образуя завораживающую смесь ярких оттенков. Девять месяцев назад на этих улицах начиналась Восточная война. Сегодня она здесь и закончится.
Шелестовича обнаружили на северных окраинах города. Смертельно ранив хартийского пулемётчика, Алексей начал дуэль с Ассом. Саманта готовила приманку и терпеливо ждала команды напарника. Враг в западне, морально подавлен и нервничает. Очевидно, что он допустит ошибку и подставиться. Даже если он лучший снайпер Хартии.
Ледяной ветер продувал до костей. Сидя в укрытии Саманта сдерживалась, чтобы не начать греть ладони. Пар изо рта мог выдать позицию. Девушка медленно переводила взгляд с одной кучи битого кирпича и осколков, на другую, как вдруг она уловила блеск, а сердце забилось чаще. Это было кольцо. То самое кольцо из фольги и проволоки, с которым Алексей делал ей предложение, а Саманта так и не успела ответить.
Все мысли занял тот сокровенный момент. Саманта хотела забрать кольцо, но оно было на открытом пространстве. Покидать укрытие было слишком рискованно. Но чёртов блеск не давал сосредоточиться на задании. Саманта отвела взгляд и попыталась отвлечься. В конце-концов после миссии она его заберёт. Но все отговорки оказались тщетными. Ведь Шелестовича здесь может и не быть вовсе. Решившись, Саманта резким движением выпрыгнула из укрытия прямо к кольцу.
«Прощай, шльондра», — подумал Мстислав и нажал на курок.
Не успел хартийский снайпер это сделать, как пуля пробила его оптику и прошила череп насквозь. Голова Асса дёрнулась и завалилась набок. Челюсть отвисла, а из разбитого зрачка струйкой вытекала кровь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ещё не хватало, чтобы я второй раз промазал, — сухо прокомментировал Алексей, дёргая затвор. — Джульетта, возвращаемся обратно.
Рация не отвечала.
— Джульетта? — удивлённо спросил Лёша.
Тишина.
— Саманта?... — его голос дрогнул.
Ноги сами понесли Алексея к её позиции.
— Нет… — только и смог выдавить из себя Лёша.
Саманта держалась за живот, хватая ртом воздух как выброшенная на сушу рыба. Маскировочный халат обагрился в алый оттенок. Кожа быстро принимала синевато-бледный цвет. Рот скривился от жуткой боли, а из глаз текли маленькие капли слёз.
— Нет, нет, нет, — он быстро вколол ей обезболивающее и начал перевязывать. Алексей не заметил как начал плакать. Руки предательски дрожали, а слёзы мешали сосредоточиться. Бинты не помогали остановить кровь несмотря на все его усилия. — Зачем?! — Лёша сорвался на крик. — Зачем ты это сделала?!
Саманта протянула ему руку с кольцом.
— Надень его… на меня, — слабым голосом попросила она.
Руки не слушались, но Алексей смог надеть кольцо на безымянный палец.
— Скажи… мы бы были хорошей… парой?
— Конечно, — ответил Алексей, не переставая плакать. — Мы будем замечательными мужем и женой.
— Тогда… — она выдавила ласковую улыбку. — Тогда хорошо… Всё хорошо… — Саманта тяжело выдохнула и затихла.
Начался артобстрел. Алексей взял Саманту на руки и понёс по разрушенным улицам Варшавы.
«Госпиталь. Должен быть на окраине города».
Он не обращал внимание ни на свист пуль, не на рвущиеся рядом снаряды. Мимо него пробегали солдаты, и проезжала техника, рушились дома и стонала земля, а Алексей продолжал упрямо идти с единственной мыслью: «Только бы донести».
«Пожалуйста, только живи. В тот день, когда ты оклемаешься, мы будем жить. Мы снова пойдём на набережную, сядем на лавочке и будем просто молчать. Мы сыграем в какой-нибудь пьесе и выберем ту, где обязательно нужно будет поцеловаться… или даже без пьесы! Мы никогда больше не отпустим друг друга в руки судьбе. Мы будем вспоминать о тысяче лет со смехом, хотя бы и жить нам останется один день. Только не умирай. Пожалуйста…»
Алексей оглянулся. Он не понимал где он. Вокруг всё выглядело незнакомо, а тишина давила после канонады боя. Взглянув на Саманту, Лёша обессиленно рухнул на землю. Голубые зрачки потухли и стали стеклянными, а губы разукрасила алая струйка крови.
— Просыпайся, соня, — ласково обратился он к ней. — Не оставляй меня одного.
Возле разрушенной витрины ателье лежало белое платье. Почему-то хартийцы побрезговали его забрать с собой и оно валялось среди осколков стекла и щебня.
— Как раз твой размер, — сказал Саманте Алексей и улыбнулся.
***
Мёрзлая земля превратилась в камень и сапёрная лопатка с трудом выковыривала земляные грудки. Через несколько часов нужного размера яма была готова. Руки расцарапались в кровь, но это Алексея особо не волновало. Подняв Саманту, он понёс её к реке, а затем начал снимать с неё форму. В тот момент чёртов маскхалат и камуфляж был ненавистен Варшавскому призраку. Он его презирал всей душой.
«Форма не достойна того, чтобы тебя в ней похоронили!»
Голое тело опустили в холодную воду и начали с любовью и нежностью мыть. Из раны уже не текла кровь. Кровь застыла и больше не перекачивала жизнь внутри милого создания. А в сапфирах в последний момент застыло искреннее чувство любви.
Алексей одел Саманту в белое платье. Оно подошло идеально. Будто шили специально на заказ. Затем Лёша спустился вместе с ней в яму и долго смотрел на неё. А затем крепко поцеловал. Он не хотел, чтобы этот поцелуй кончался, потому что чётко понимал, что он последний в его жизни. Разомкнув губы, он поднялся и лишь прошептал: