Но на сей раз подобного произойти не должно. Вам, инженерам, известно, что первая фаза полета подошла к концу; лед, служащий нам топливом, почти исчерпан. А это означает, что корпус Корабля обнажился.
Она хлопнула в ладони — и под возгласы удивления пол амфитеатра внезапно стал прозрачным.
Под ногами Руселя раскинулась пропасть, полная звезд; он ощутил внутреннюю дрожь.
Андрес улыбнулась при виде их реакции:
— Вскоре мы покинем плоскость Галактики — вот тогда вы увидите нечто действительно необыкновенное. С таким окном наш экипаж никогда не забудет, что он находится на Корабле. Пока я жива, никаких изменений в сознании людей не произойдет!
* * *
Лед закончился, и паровые ракеты были остановлены. Отныне реактивный двигатель, работающий на темной материи, должен был обеспечивать Кораблю медленное, но неуклонное продвижение вперед.
Большая часть Вселенной представляет собой темную материю, а «светлая материя» — живые существа, звездолеты, небесные тела — лишь ничтожная часть ее вещества. С точки зрения людей, планировавших полет Корабля, преимущество подобного двигателя состояло в том, что за пределами видимого кольца Галактики темная материя встречается в изобилии; ее должно было хватить на все путешествие. Но темная материя взаимодействует со светом лишь при наличии гравитации. И теперь впереди Корабля на тысячи километров простерлись невидимые крылья гравитационного поля. Действуя подобно ковшам, они притягивали темную материю в полый центр тороидального Корабля. Там большая часть вещества аннигилировала, давая энергию, а остаток выбрасывался из двигателя в качестве рабочего тела.
И Корабль продолжал свой путь во тьме.
Он снова был реконструирован. Ускорение, которое обеспечивал новый реактивный двигатель, оказалось гораздо ниже прежнего, и Кораблю необходимо было вращаться вокруг своей оси; при этом в нем за счет центробежной силы возникало искусственное тяготение. Такой способ, конечно, являлся примитивным, но действенным и не требовал особых забот.
Переход к искусственному тяготению стал значительной вехой в истории Корабля, великим поворотом — пол превратился в стены, а стены стали потолком. Прозрачный пол комнаты-амфитеатра теперь служил окном во Вселенную, полную звезд, и Руселю чем-то нравилась ее холодная пустота.
Тем временем Старейшины, десять человек, принявшие предложение Андрес, приступили к курсу терапии. Процедуры проводили генетик Рууль и женщина по имени Селур, главный врач Корабля. Медики начинали курс достаточно медленно, чтобы уловить момент возникновения неблагоприятных эффектов, — по крайней мере, они надеялись, что им это удастся.
Для Руселя лечение, заключавшееся в принятии таблеток и инъекциях, прошло безболезненно, и он старался не думать о посторонних элементах, внедрявшихся в его организм, удалявших токсины, ведущие к старению, препятствовавших повреждению клеток, изменявших структуру ДНК.
Он по-прежнему был поглощен работой, а свободное время посвящал самообразованию. Все члены экипажа обладали более или менее всесторонними знаниями, но предполагалось, что десять новых Старейшин, став хранителями мудрости и информации, пронесут их через много поколений смертных. И они стремились охватить буквально все, обучаясь друг у друга.
Русель начал с дисциплин, которые, как он предполагал, станут в будущем жизненно важными. Он изучал медицину, антропологию, социологию, этику, экосинтез, принципы работы систем жизнеобеспечения Корабля и его двигателей; методы колонизации, структуру Галактики и ее сателлитов. Он приставал к самой Андрес и вытягивал из нее сведения об истории человечества. Корабль управлялся преимущественно наносистемами, заимствованными у Квэкс, и Русель чувствовал, что ему не хватает квалификации.
Основным его занятием оставалась работа, и он тратил на нее почти все свое время. Перед ним открывались все новые и новые горизонты знания, и учеба захватывала его восприимчивый от природы ум Руселя. Он обнаружил, что способен погрузиться в изучение скрытых аспектов той или иной дисциплины на несколько дней подряд, словно являлся каким-то абстрактным интеллектом, и почти забывал, кто он на самом деле.
Дни его проносились, словно сон, время для него теперь текло иначе.
Однако безмятежная с виду жизнь Старейшин омрачалась неприятными происшествиями. Биотехнология Квэкс оказалась далекой от совершенства. В первый год терапии у одного из избранных обнаружилась почечная недостаточность; человек выжил, но его пришлось исключить из программы.
Затем последовал тяжелый удар для всех Старейшин — сам Рууль скоропостижно скончался от рака. Во время искусственной перестройки клеток его организма произошел сбой.
На следующий день после смерти Рууля, пока Старейшины пытались привыкнуть к этой утрате, утрате его знаний, своеобразного суховатого чувства юмора, Русель решил, что он нуждается в отдыхе. Покинув Монастырь Старейшин, он углубился в недра Корабля, направляясь к дому брата и Тилы.
Цилиндрические палубы Корабля были разгорожены на коридоры и каюты, сконцентрированные вокруг небольших открытых пространств — «деревенских площадей». Русель был в принципе знаком с их расположением, но быстро заблудился; внешний вид стен, полов и ложных потолков менялся снова и снова по мере того, как команда устраивалась на Корабле.
Наконец Русель добрался до нужной двери в нужном коридоре и уже собрался постучать, как вдруг дверь распахнулась, и пятилетний мальчик с копной густых черных волос, вихрем вылетев ему навстречу, проскользнул между его ногами. Ребенок был одет в мягкий комбинезон, изготовленный на Корабле и давно уже не отдававшийся на переработку, если судить по въевшейся грязи.
Должно быть, это Томи, старший сын Дилюка, решил Русель. Ребенок и Старейшина молча изучали друг друга. Затем мальчишка, показав язык, нырнул обратно в каюту.
Через минуту в дверях показался Дилюк, торопливо вытиравший руки полотенцем.
— Гляньте, что творится, клянусь Летой, — Русель! Это ты! Заходи, заходи!
Русель обнял брата. От Дилюка пахло больным ребенком, кухней, потом, и Русель потрясенно заметил в волосах брата седую прядь. Наверное, он просидел взаперти гораздо дольше, чем думал.
Дилюк провел Руселя в дом. Квартира состояла из пяти маленьких смежных каморок, кухни и ванной. Кто-то ткал гобелены: одну из стен украшала яркая ткань с абстрактными узорами.
Русель уселся на диван, переделанный из антигравитационной койки, и глотнул какого-то крепкого напитка.
— Прости, что я напугал Томи. Наверное, я сам виноват, что стал здесь посторонним.
Дилюк приподнял бровь:
— Ты дважды ошибся. Ты стал не столько посторонним, сколько другим. — Он провел рукой по волосам.
Русель, непроизвольно повторив жест брата, нащупал голую кожу. Он давно позабыл, что первым побочным эффектом лекарств Фараонов является выпадение волос; он стал лысым, подобно Андрес. Видимо, целыми днями находясь среди Старейшин, Русель к этому привык. Он сухо произнес:
— В следующий раз я надену парик. И в чем мой второй прокол?
— Это не Томи. Томи — наш первенец. Ему сейчас семь. Это маленький Рус, как мы его зовем. Ему пять лет.
— Пять?
Русель присутствовал на церемонии крещения своего маленького тезки. Казалось, это случилось только вчера.
— А сейчас нам нужно подобрать еще имя. Нам тебя не хватает, Рус.
Русель почувствовал, что жизнь скользит мимо него.
— Прости.
К ним спешила Тила с младенцем на руках, таща за собой насмерть перепуганного маленького Руса. Она тоже казалась внезапно постаревшей — располнела, лицо покрылось тонкими морщинками. Она сообщила, что Томи готовит еду, — конечно, дядя Русель останется на обед, правда? — села с мужчинами и немного выпила.
Они заговорили о всяких мелочах, о своей жизни.
Дилюк, демонстративно покинувший неофициальное совещание у Капитана, теперь стал кем-то вроде лидера своей новой коммуны.
По приказанию Андрес двести человек, входившие в состав команды, должны были разделиться на несколько племен, члены которых были тесно связаны между собой. Племя численностью около двадцати человек обитало в деревне из коридоров и кают. Предполагалось, что между племенами будут существовать какие-то взаимоотношения, например обмен партнерами. Таким образом, население Корабля превратится в некий клан. Андрес утверждала, что подобная социальная структура чаще всего встречалась среди людей «в естественном состоянии», как она выражалась, задолго до наступления техногенной эры на Земле. Правду она говорила или нет, было неизвестно, но до сих пор ситуация оставалась стабильной.
Андрес также точно определила, какая система правления должна быть установлена в каждом племени. В их маленьком мирке каждый человек ценится за свои уникальные способности, а также за полученное образование. Люди зависят друг от друга, говорила Андрес, и система самоуправления должна отражать это. Даже демократия в данном случае не годится — в обществе высоко ценимых индивидуальностей подчинение меньшинства воле большинства к хорошему не приведет. И Дилюк управлял своим племенем, основываясь на консенсусе.