Несмотря на то что свет от костра и цериллов был слабым, Кайлин увидела, что лицо Первого Магистра сделалось красным.
— Я понимаю твою озабоченность, Эрланд, — спокойно ответил Джарид. — Может быть, я совершаю ошибку. Но подобные бури весьма редки поздней весной, поэтому у меня есть основания полагать, что и эта будет кратковременной.
Эрланд тяжело дышал, его глаза неотрывно глядели на костер, и он не хотел встречаться с пристальным взглядом Джарида. Но через некоторое время кивнул.
«Теперь ты знаешь, каково мне было, ублюдок, — хотела сказать ему Кайлин. — Теперь ты знаешь, что значит быть униженным перед всеми».
— Так мы будем пережидать бурю здесь? — спросила Вавния.
— Я бы предпочел поступить именно так, — ответил Джарид. — Но если у тебя есть еще какое-нибудь предложение, я с радостью его выслушаю.
Та покачала головой:
— Нет. Мне кажется, ваше — наиболее удачно.
Орлиный Магистр слегка улыбнулся и посмотрел на Орриса, а затем на Транна:
— Ну а вы что скажете?
— Я думаю, лучше остаться здесь, — сказал Транн.
Оррис кивнул:
— Я — тоже.
— Кайлин?
— Полностью согласна, — ответила она.
— Тогда, похоже, мы остаемся, — сказал Джарид.
Остальные выразили свое согласие, а Транн встал на колени, чтобы подбросить дров в костер.
— Кайлин, — глухо произнес Эрланд, — можно поговорить с тобой минутку?
Она заставила себя посмотреть на него:
— Конечно. О чем?
Он нахмурился:
— Наедине, Кайлин.
Орлиный Мудрец взглянула на Орриса, но тот поднял бровь и слегка пожал плечами.
— Хорошо, — вздохнула она и последовала за Эрландом, который направился подальше от остальных в соседнюю рощу. Ритель прыгала возле нее, и капли дождя скатывались с золотого оперения на ее шее.
Как только они дошли до центра соседней рощи, Эрланд повернулся к ней, так что свечение его серого камня отражалось у него в глазах и в глазах его круглоголовой совы. Она ожидала, что он будет бранить ее, но, когда он заговорил, его голос был удивительно спокойным.
— Кайлин, нам с тобой нужно поговорить.
— О чем?
Он снова нахмурился:
— Мне кажется, ты сама знаешь.
— Ты имеешь в виду то, что мы друг другу не нравимся? Я думала, что на эту тему мы уже говорили.
— Ерунда, — сказал он с вымученной улыбкой. — Мы никогда…
— Прекрати, Эрланд, — сказала она. — Мы с тобой носим плащи одинакового цвета, и так сложились обстоятельства, что мы оба возглавляем Лигу, но я не собираюсь притворяться, что мы друзья.
— Я и не прошу тебя притворяться. Я просто прошу проявлять ко мне определенное уважение.
Ей следовало попридержать язык. Атака на него неизбежно принесла бы больше вреда, чем пользы. Но он опозорил ее, а она не была готова простить его. Она вообще не была уверена, что когда-нибудь сможет сделать это. Поэтому она сказала то, что первым пришло ей в голову, хоть и знала, что ее опрометчивая реакция спровоцирует Эрланда.
— Ты противоречишь сам себе, Эрланд.
Его лицо ожесточилось.
— Прекрасно, Кайлин. Если ты считаешь, что должна оскорблять меня в качестве возмездия за боль, которую я тебе причинил, пусть будет так. Но нам предстоят еще многие годы совместной работы, и я ожидаю, что ты будешь проявлять ко мне определенное уважение в присутствии остальных, независимо от того, хочешь ты этого или нет.
— А если я откажусь?
— Не стоит. После того как твое пребывание в должности Орлиного Мудреца закончится, я все еще буду возглавлять нашу организацию. А ты ведь не хочешь иметь Первого Магистра своим врагом?
Она иронично кивнула.
— Ах, да. Я как раз собиралась обсудить это с тобой. Я не очень уверена, что ты будешь Первым Магистром. Я решила, что мне и самой нравится возглавлять Лигу.
Эрланд уставился на нее, раскрыв рот.
— Но у нас же был уговор?! Ты дала слово.
— Да, дала, — насмешливо бросила она ему. — А затем ты обозвал меня подстилкой. Или ты об этом забыл?
Он покачал головой:
— Нет, не забыл. И я глубоко об этом сожалею, Кайлин. Ты должна мне верить. Оррис сказал мне, что я ошибался, что между вами ничего нет. И я ему верю.
— А до этого?
— Я вижу, как ты смотришь на него. Я знаю, что у тебя есть чувства к нему.
— И это дает тебе право унижать меня?
— Нет, — ответил он низким голосом. — Не дает. Но и моя недальновидность не может позволить тебе отказаться от нашего соглашения, которое мы заключили по чести и совести.
Она улыбнулась:
— Ты, кажется, напуган, Эрланд. Не думаешь ли ты, что сможешь отобрать у меня власть, если захочешь?
— Надеюсь, до этого не дойдет.
— Конечно, надеешься. Потому что ты понимаешь, что, если мы победим Сартола и при этом возглавлять магов страны будем мы с Джаридом, я смогу руководить Лигой столько, сколько пожелаю.
Первый Магистр сжал губы в тонкую линию.
— Любой конфликт между мной и тобой может послужить лишь ослаблению Лиги, Кайлин. А слабость Лиги облегчит Сартолу победу.
— Но подобный конфликт может возникнуть, только если мы победим Сартола, — напомнила она ему. — Он может ослабить Лигу по отношению к Ордену, но он не подвергнет опасности страну.
— Все, что улучшает положение Ордена, вредит стране, — сказал он жестко. — Год назад ты бы это поняла. Но что-то с тобой случилось. Этот орел изменил тебя в некотором отношении, и я даже не могу понять, в каком именно. Это меня печалит.
— Ты прав: Ритель изменила меня. Она сделала меня мудрее и напомнила, что наша клятва в первую очередь относится к стране, а не к Лиге.
— Я клялся и стране, и Лиге, — ответил он. — И я намерен выполнять эту клятву. А если ты не можешь выполнять свою, то, возможно, ты уже больше не принадлежишь Лиге.
— Может быть, ты и прав, — согласилась она, чувствуя, как у нее в голове начинает зреть идея. — Но пока я собираюсь остаться при своем.
— Я тоже.
— А это означает, что мы снова возвращаемся к тому, с чего начался наш разговор. — Еще не договорив до конца, она знала, что произносит слова, которые не соответствуют действительности. Идея продолжала созревать. Все меняется. И Лига тоже изменится. Но Эрланд не знал этого. Пока.
— Наверное. — Он перевел дух. — Я сожалею о том, что сказал тебе на днях, Кайлин. Искренне сожалею. Ради Лиги и страны я приложу все усилия, чтобы проявлять к тебе уважение, которое ты заслуживаешь. Обещаю тебе это.
Ради Лиги и страны. Кайлин пришло в голову, что он всегда, и на словах, и на деле, сначала думает о Лиге, а потом уже о стране. Она была поражена, что раньше этого не замечала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});