Однако на третью ночь он был готов.
Снова говорил Терон, спрашивая у него, наверное, в тысячный раз, что он от них хочет, и выглядел при этом скучающим и смирившимся, словно и не надеялся уже на ответ. Поэтому, когда Сартол повернулся к нему и ко все остальным, он был шокирован.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответил? — спросил Сартол, произнося слова вслух голосом Таммен, лишая Терона тем самым доступа к своим мыслям. — Ты действительно хочешь знать, что у меня на уме относительно вас?
— Мы спрашиваем тебя уже несколько дней, — ответил Магистр, быстро оправившись от удивления. — Конечно, мы хотим знать.
Сартол поглядел на остальных:
— Ну а вы? Готовы ли вы узнать свою судьбу?
Никто из них ничего не ответил, предпочтя вместо этого обратиться к Терону.
— Нечего смотреть на него в ожидании совета, — сказал Сартол. — Он ничто. Отныне я управляю вами всеми, включая Терона.
Магистр поднял бровь:
— В самом деле? А что ты собираешься делать со стаей призраков?
— Ты хочешь сказать, с армией призраков.
У Терона отвисла челюсть, и Сартол почувствовал, как расплывается в широкой улыбке. Он так долго этого ждал.
— Все правильно, Терон. Ты теперь мой — и все вы тоже, и я собираюсь использовать вас для завоевания страны. А к тому времени, как я с этим покончу, я буду силен настолько, что смогу послать вас на тот берег моря Арика, чтобы вы завоевали и Лон-Сер тоже. По иронии судьбы мы в конце концов станем захватчиками, а пришельцы — несчастными жертвами — как вам это, а?
— Я в это не верю, — слабо возразил Магистр. — Проклятие не позволит сделать такое.
— Проклятие? — рассмеялся Сартол. — Проклятие теперь тоже в моих руках. Оно позволяет мне все, чего бы я ни захотел. И я решил, что Неприкаянные помогут мне править страной.
— Этому не бывать никогда.
— Еще как бывать. Ведь все так безупречно. Армия, которая не может умереть, которой не нужно спать, есть или даже отдыхать; армия, которую я могу послать куда угодно практически силой одной лишь мысли. Владыки Аббориджа пошли бы на все ради этого.
— Мы сразимся с тобой! — воскликнул Терон, и его зеленые глаза ярко сверкнули. — Мы не позволим тебе сделать это!
Сартол улыбнулся, но ничего не ответил. Вместо этого он извлек некоторое количество своей энергии из камня — совсем немного, едва ли крупицу той силы, которая была теперь в его распоряжении, — и одной лишь мыслью заставил Терона поднять свою светящуюся руку над головой и метнуть струю изумрудного огня в изображение Амарида, украшавшее потолок Палаты Собраний. Огонь попал в голову Первого Мага и дымящиеся обломки каменного потолка посыпались на стол, за которым проводились заседания, и на мраморный пол зала, а на месте лица Амарида появилась почерневшая отметина.
Несколько мгновений никто из них не двигался. Затем Терон медленно опустил руку, уставясь на ее пальцы с таким комическим видом, что Сартол снова рассмеялся. А остальные наблюдали за Совиным Магистром с таким выражением лица, словно только что узнали, что Арик смертен.
— Терон из Рольде, — усмехнулся Сартол. — Первый Совиный Магистр, автор страшного Проклятия. И тем не менее не такой уж и могущественный, несмотря на ни на что. — Он начал разглядывать остальных призраков, и его взгляд, наконец, остановился на Фелане. — Вы не сможете сопротивляться мне. Я сильнее, чем вы все вместе взятые. Я сильнее, чем любой из вас. — На мгновение он снова взглянул на Терона. — Даже чем ты, Магистр. Камень у меня в руках, я бессмертен, вы тоже принадлежите мне, а скоро и Тобин-Сер будет моим.
— Боги не допустят этого, — сказал Фелан. — Даже если мы не можем остановить тебя, они смогут.
— Как? Своими орлами и жалкими магами, которые их носят? Я так не думаю. Если только сам Арик не готов сразиться со мной, мне нечего бояться. А даже если он и готов, мне кажется, я смогу одержать победу. Я сделал Проклятие Терона своим собственным и овладел Неприкаянными. Меня нельзя ни убить, ни контролировать. Некоторые сказали бы, что я бог. А прежде чем я закончу то, что нужно, все жители страны встанут передо мной на колени, как и подобает стоять перед богом.
Фелан открыл рот, собираясь что-то добавить, но Сартол сделал легкий жест рукой, лишая Волчьего Магистра способности говорить.
— Хватит, — сказал Сартол, когда глаза Фелана расширились. — Сейчас я пошлю вас обратно в те места, где вы встретили своих первых птиц. Пора нам приступить к войне с Тобин-Сером. Пора начать завоевание страны.
— Нет! — крикнул кто-то.
Он посмотрел на нее, улыбаясь. Она была крепкой женщиной с худой серой птицей на плече и фиолетовым камнем на посохе.
— Боюсь, что да. Вам не стоило отрезать меня ото всех. Не нужно было изгонять меня. Я знаю, что эта мысль принадлежала Терону и Фелану, но вы все за это поплатитесь. Все вы любили свою страну, поэтому я заставлю вас уничтожить ту часть, которую вы любили больше всего. — Он повернулся к Терону. — За исключением тебя. Ты никогда не любил страну. Но я придумал для тебя задание, которое ты тоже сочтешь очень неприятным.
Терон гордо поднял подбородок:
— И в чем же оно будет заключаться?
— Ты, конечно, останешься здесь, со мной. Мне нужно присматривать за остальными, дабы убедиться, что они делают то, что нужно. Когда Джарид с Элайной снова придут сюда, а мы оба знаем, что так и будет, мне понадобится тот, кто будут говорить с ними от моего имени. — Его насмешливая улыбка стала еще шире. — Ты будешь моим представителем.
— Никогда.
Сартол покачал головой, принадлежащей Таммен, и глубоко вздохнул. А затем с таким же легким усилием, как и в первый раз, он заставил Магистра поднять руку и поразить стол для заседаний зеленым огнем. Стол разбился на мелкие кусочки, словно он был стеклянным, а стулья вокруг него с грохотом разлетелись по сторонам.
Терон яростно уставился на него, но больше он ничего не мог сделать.
— Ты инструмент, Магистр. И только. Ты делаешь то, что я хочу и когда я хочу. А ты сам, напротив, не делаешь ничего. Отныне таково твое существование. Привыкай к нему. — Он обвел остальных пристальным взглядом. — Пора вам отправляться.
Он подошел к Созывающему Камню и положил на него руки Таммен. И призраки один за другим начали исчезать из палаты, и наконец там остались только он и Терон. Он повернулся к Магистру и увидел, что дух наблюдает за ним с выражением, которое, как ему показалось, он распознал.
— Я вижу зависть в твоих глазах, Магистр.
Терон покачал головой:
— Нет, предатель. То, что ты видишь, — это презрение, а не зависть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});