— Скоро увидишь, — буркнул я, пытаясь приладить в лунном свете добытый днем модификатор в специальную выемку на дальнобойном оружие.
— Ну-ну, — фыркнула подруга.
Покинув четверть часа назад территорию стойбища, мы зашагали по пустынным просторам серых земель, в заданном мною направлении. Открытая на периферии зрения карта местности обещала появление впереди загадочного места силы примерно часа через два такого, как сейчас, неспешного шага. Разумеется, можно было ускориться, перейти на бег, и добраться до места значительно быстрее, но, во-первых, до истечения срока задания оставалось еще больше десяти часов, и нужды в спешке не было от слова совсем. И, во-вторых, у меня, конечно же, имелись грандиозные планы на эту долгою ночную прогулку.
— Да твою ж мать! — злобно рыкнул я, когда после очередного надавливания, казалось бы, надежно закрепившийся на луке модификатор, стоило оторвать пальцы, с издевательским щелчком вылетел обратно. И от драгоценного дымчатого кристалла отвалилась и осталась блестящим осадком лежать внутри выемки еще щепотка микроскопических сколов.
— Начальник, разреши я сделаю, — неожиданно предложил свою помощь пристроившийся по левую руку Жаба. — А то сил больше нет смотреть, как ты над великолепным оружием изгаляешься.
— Ну ты поучи еще меня, — заворчал я, но лук с кристаллом все-таки отдал.
— Вот, смотри, как надо…
Млять! Да я ж тоже самое и делал. Один, сука, в один. Только, вот, у крестника все получилось с первой попытки, я же до этого раз десять втиснуть пытался, и все бестолку. Вот ведь меняла чертов — везучий сукин сын!
— А раньше не мог помочь, — раздраженно проворчал я вместо «спасибо», отбирая обратно усиленное оружие.
— Да я, как увидел, сразу…
— Ладно, забей. Благодарю. — Я накинул на концы длинных рогов тетиву. И дернув за нее, на пробу, остался доволен звенящей упругостью.
— Белка, понеси их пока, ладно, — я передал подруге извлеченную из рюкзака связку стрел, выклянченную у серых перед уходом из их стойбища. Всего семь десятков снарядов для лука в общей связке занимали внушительный объем, и едва не порвали мне рюкзак. Все стрелы были, как на подбор, длинные и идеально сбалансированные. И, вот хоть убейте меня, не пойму, где аборигены добывали в своей практически лишенной растительности пустоши столь высококачественную древесину для своих стрел и копий?
Еще три десятка таких же отменных стрел, уже торчало в широком кожаном колчане, который я пристроил на боку таким макаром, чтоб было максимально легко выдергивать оттуда оперенные снаряды, тут же накладывать на тетиву и стрелять.
— Че, в руках что ли всю связку тащить? — заворчала подруга, без восторга приняв почетную миссию моего оруженосца.
— Угу. И когда я начну стрелять, по мере надобности, подкладывай стрелы мне в колчан.
— Да че я-то?.. Вон гаврикам своим поручи. Все одно толку от обоих… А я так-то, в случае чего, спину тебе прикрыть смогу.
— Не переживай, у парней будут свои задания. Ты же прикроешь мне спину, если позаботишься своевременно пополнять запас стрел в колчане.
— Ладно, как скажешь, ты у нас командир, — девушка обреченно закатила глаза. — Только, ведь так и не ответил: по кому стрелять-то тут собрался?
— Терпение. Скоро все узнаешь, — пообещал я и продолжил наставлять я команду: — Жаба, теперь с тобой… Значит, твоя задача: по пути собирать годные для повторной стрельбы стрелы. И передавать их Белке.
— Выходит, по нам что ли будут стрелять? — занервничал Скунс.
— Вряд ли, — покачал я головой. — Я рассчитываю, что Жабе придется собирать только мои стрелы.
Но паникер все равно в своем фирменном стиле громко испортил воздух.
— Фу, мля! Скунс, че ты жрешь?! — скривилась Белка.
— Ну, блин, братан! — поддержал девушку Жаба.
— Извините! — повинился коварный тип, и тут же выдал повторную серию зловонной дроби.
— Красава, Скунс! Не слушай никого! Давай еще заряжай! Поддай парку!..
Ошарашенный моей неожиданной поддержкой, Скунс снова звонко перданул.
— Рихтовщик, хоре прикалываться! Это ни разу не смешно! — возмутилась Белка.
— Мля, ну и вонь! — вторил девушке Жаба. — Бро, в этот раз ты даже превзошел сам себя.
— Я не специально. Извините…
— Ну-ка заткнулись все! — шикнул я, вскидывая лук с наброшенной на тетиву стрелой…
В пятидесятиметровый радиус подсветки Рыбьего глаза из лунного света окружающих пустынных просторов вдруг вывалилась знакомая коренастая фигура с матово-черным серпом в руке.
На этот раз тревожный набат моей интуиции напрочь проигнорил появление проклятого. Из чего я сделал вывод, что моя чуйка, после недавней легкой победы над таким же существом, перестала возводить проклятого в ранг смертельно опасных врагов.
Абсолютно бесшумное приближение врага я смог засечь лишь потому, что, с момента первого пахучего выхлопа Скунса, стал тревожно озираться по сторонам.
Вжикнула тугая тетива. Стрела понеслась навстречу набегающему врагу, а мои опустевшие пальцы уже выхватывали из колчана очередной серооперенный снаряд, и накладывали на гудящую после первого выстрела пружину лука.
Угодившая в левую часть груди первая стрела не свали проклятого с ног, а лишь заставила перейти пробежавшего половину разделяющей нас дистанции врага с бега на дерганный шаг. Из-за непредсказуемых беспрерывных подергиваний раненого, вторая стрела ушла в молоко, лишь чиркнув проклятого по лысой макушке. Зато третья, угодив точно в чернильный провал глаза твари, сбила-таки ублюдка с ног.
Расстрелянный проклятый задергался в предсмертной агонии, и его тела опутала багровая паутина разгорающегося посмертного рисунка.
— Ни хрена себе! — озвучила общее изумление спутников Белка, вместе с парнями только теперь увидевшая подыхающего в нескольких шагах от отряда проклятого.
— Стрелы, млять! — шикнул я в сторону ошарашенного не меньше остальных «сборщика снарядов».
Опомнившийся Жаба дернулся было спасать торчащие из тела серооперенные палки, но не успел… Охватившее тело багровое пламя сделало недоступным доступ к стрелам.
— В следующий раз хлеборезкой не щелкай! — отчитал я проштрафившегося крестника, когда быстро прогоревшее дотла тело нашей первой «мухи» осталось позади.
Почему мухи?.. Да все просто. Как опытным путем выяснилось, у местных проклятых наблюдалась точно такая же маниакальная привязанность к запаху человеческого дерьма, как и у этих обожающих «ароматные» кучки насекомых.
— Извини, начальник!
— Ладно, проехали… Скунс, давай, дружище, поддай еще душистого парку, как ты смеешь!
— Мля! Обождите, я хоть марлю на лицо намотаю! — возмутилась Белка. — Жаба, ну-ка подержи.
— Перетопчешься… Жаба, отставить забирать у нее стрелы!
— Рихтовщик, че за беспредел?!
— Марля нам для дела пригодится. И нефиг на ерунду ценный материал переводить. К тому же, отвлекать тебя будет повязка на лице.
— А смрад от ублюдочного пердежа, значит, отвлекать не будет?! Да у меня от вони его глаза режет!
— Прекрати опошлять заслуги нашего героя.
— Млять! Рихтовщик, ты совсем ку-ку? Крыша поехала? Вообще, слышишь, че несешь?.. Какие, нахрен, заслуги? Он просто пердит!
— Не просто, а зело вонюче… Сама ж только что говорила.
— МЛЯТЬ!
— Извините, но я, наверное, какое-то время не смогу, — решился подать голос крестник.
— Ну слава те яйца! — закатила глаза Белка. — Есть все-таки высшая справедливость!
— Что значит: не смогу! — наехал я уже на крестника. — Надо, голубчик. Есть такое слово — надо!
— Но у меня больше не пукается…
— Белка, отрежь ему, пожалуйста, ухо, — вежливо попросил я.
— Че-че?..
— Что?..
— ЧЕГО?.. — последний самый испуганный вопрос, ожидаемо, сопровождался дробным пахучим выхлопом.
— Ну вот, а говорил не можешь, — хмыкнул я, снова начиная настороженно оглядываться по сторонам.
— Так че, резать ухо-то? — решила подлить масла в огонь отскочившая на пару шагов от источника зловонья Белка, мстительно призвав из инвентаря резак в свободную от стрел руку.