немец.
— Ты не немец! — снова расхохотался Янгфанхофен.
— Йа. Зер гут.
Если по чему в Паргороне доктор Йоханнес и скучал, то это по посиделкам в «Соелу». Несмотря на некоторые нюансы этого заведения, атмосферу Янгфанхофен создал удивительно уютную. Усаживаясь за его стойку, хочется больше никогда отсюда не уходить. Хозяин «Соелу» знает миллионы баек, охотно ими делится и сам всегда рад выслушать новые.
Для затравки Йоханнес рассказал страшную историю про Таштарагиса и снеговиков. Это не заняло много времени, но Янгфанхофену понравилось. Он долго смеялся и обещал рассказать ее всем… особенно Таштарагису.
— Это напомнило мне кое о чем, — налил пива и себе Янгфанхофен. — Кажется, я не рассказывал вам эту историю, герр Йоханнес… о, добро пожаловать!..
Занавес откинулся, и в почти пустой зал вошли двое. Йоханнес при их виде вздрогнул, но тут же сообразил, что его не узнают… не должны узнать. Янгфанхофен-то — случай особый, он знает все про всех, наверное, в «Соелу» от него трудно что-то скрыть… а вот другие демолорды…
Да, это был именно демолорд. Была. В малый зал вошла ослепительной красоты женщина… мужчины сразу инстинктивно расправили плечи и втянули животы. Даже Йоханнес.
Впрочем, Янгфанхофен тут же выдохнул. Этот живот так просто не втянуть.
Гостья грациозно прошествовала к стойке, и ей был подан коктейль в высоком бокале. Рядом уселся ее сопровождающий, и их с Йоханнесом взгляды скрестились, точно шпаги.
Йоханнес знал эту женщину. Встречал… Лахджа ее встречала, когда жила во дворце Хальтрекарока. Это не кто иной, как сама Совита, первая красавица Паргорона, королева вампиров и мать Абхилагаши. Возможно, Лахджу она бы тоже узнала, но не Йоханнеса, конечно.
И однако посмотрела она на него с интересом. Мужская вариация Лахджи не уступала женской в эффектности, и на губах Совиты сразу заиграла улыбка.
А вот ее сопровождающий таращится на Йоханнеса с угрозой и подозрением. И это неудивительно, поскольку он тоже фархеррим. Йоханнес не узнал его, но Йоханнес вообще из фархерримов знаком лишь с несколькими апостолами, да еще Ахвеномом и Эммехтимом.
А Гиздор по прозвищу Растлитель смотрел на незнакомого фархеррима и пытался понять, кто это такой. Да, он уже одиннадцать лет жил отдельно от остальных, уже одиннадцать лет был фаворитом Совиты и отцом двоих ее детей. Но он продолжал поддерживать связь с сородичами, часто навещал их, постоянно держал руку на пульсе событий.
И он знал всех взрослых фархерримов. Их всего двести с небольшим. По именам помнил далеко не всех, конечно, но уж в лицо-то узнал бы любого, тем более настолько выдающийся экземпляр.
Неужели кто-то из второго поколения уже настолько вымахал?.. Вроде не должны, даже самым старшим еще только лет по пятнадцать…
Может, кто-то из пропавших? Тех, что сгинули в лесу? Тогда этот тип должен быть непрост, раз выжил в одиночку.
А раз у него пропуск в малый зал «Соелу», он должен быть очень непрост…
Или это кто-то из апостолов… замаскировался…
Да, все складывается… кто из апостолов настолько хорош в трансформациях?..
Глаза Гиздора вспыхнули догадкой. Он понял, кто перед ним… но Совите ничего не сказал. Если он прав, этот тип и так ему не конкурент.
Поэтому он подался вперед и с легкой насмешкой произнес:
— Приветствую, дорогой сородич. Какая неожиданная и приятная встреча.
— Гутен… мир тебе, — немного напряженно произнес Йоханнес. — Да, как неожиданно и приятно.
— Не знаю, помнишь ли ты меня, я давно покинул деревню, — продолжал Гиздор. — А я тебя помню. Ты ведь… вертится на языке имя…
— Йоханнес, — поспешил представиться Йоханнес.
— Какое интересное и необычное имя. Да-да, припоминаю. Твое сырье ведь было не из Легационита.
Сырье. Йоханнесу не понравилось, как это прозвучало. Совсем уже холодно глядя на этого… как его зовут?.. на этого сладкого пирожка, доктор Йоханнес сотворил на переносице строгие очки в металлической оправе и произнес:
— Да, я издалека.
— Вот-вот, мне так и показалось, — все более издевательски говорил наложник Совиты. — Из какой ты страны? Не помню, чтобы мы с тобой говорили об этом… не помню, чтобы мы вообще хоть раз говорили… по душам… Ты, если я не ошибаюсь, всегда был какой-то отстраненный… вел себя, как… отшельник какой-то.
— Я предпочитаю Изувер, — холодно поправил Йоханнес.
Он старался не глядеть на Гиздора. Тот был… слишком… мужчине нельзя быть настолько… это почти преступление! Фархерримы в большинстве своем превосходно выглядят, Мазекресс расстаралась, но тут уж совсем что-то… да что он о себе возомнил, этот Аполлон в демоническом обличье?!
Он что, считает себя богом?! А он не бог! Просто красив, как бог!
Йоханнес закинул ногу на ногу.
Совита, сидевшая меж двух фархерримов, с интересом слушала их разговор. Она сразу поняла, что ее любимчик неспроста заговорил с этим красавчиком в очках.
Сначала она решила, что это просто ревность и немного страха за свое положение. Гиздор очень собственнически относится к своей госпоже, и ей это всегда нравилось. Но она быстро смекнула, что здесь что-то иное. Какая-то интрига, которую Гиздор ей потом объяснит.
Они, кажется, знакомы, но… но здесь что-то еще.
— Изувер, — повторил Гиздор. — Что же такого изуверского ты совершил?
— О, а разве вы не знаете? — поставил на стойку три бокала Янгфанхофен. — Доктор Йоханнес известен своими похождениями. За ним везде остаются горы трупов, исковерканных самым изуверским образом. Разве вы не слышали? Клюзерштатен завистливо смотрит на него и просит взять в ученики.
— Ты сгущаешь краски, Корчмарь, — пробормотал Йоханнес. — И сильно.
— Нет-нет. Посмотрите на ту клетку под потолком. Видите? Когда-то это был настоящий дракон. Смотрите, что сделал с ним Изувер. И это лишь тот единственный, что остался в живых!
— Да, так и было! — прокричал дракончик из клетки. — У меня были братья и сестры! Нас была целая стая, и всех Изувер перерезал, а частично даже сожрал!
— Ой, хватит меня дурить, Корчмарь, — отмахнулась Совита.
— Да разве же я могу!.. — прижал руки к груди Янгфанхофен. — Нет рассказчика правдивей меня!
— Я знаю тебя, как облупленного. Разве этот милый молодой демон может быть Изувером? Ему больше подходит…
— Госпожа моя, владычица моего сердца, не забыла ли та, что обещала быть на приеме у Дибальды? — холодно произнес Гиздор.
Совита посмотрела на него с лукавой улыбкой. Ревнует. Не может видеть, как она даже просто беседует с другими. Не так уж Совите и интересен этот смазливый демон, она не бросается на каждого симпатичного мужчину, что бы там ни болтали злые языки. Ей просто хотелось поддразнить Гиздора, ей нравилось, как вспыхивают у него глаза, когда госпожа обращает внимание на