Читать интересную книгу Танец песчинок - Виктор Колюжняк

Несмотря на то, что духи уже давно обещали ему великих свершений, Канга подсознательно давно привык к мысли, что единственным его подвигом будет достойная смерть.

Вновь вспомнив об этом, шаман возвращается мыслями к пиву. Запасы заканчиваются, а денег, разумеется, у старика нет. Раньше он торговал амулетами, но дела шли плохо. Пожалуй, сейчас лучше заняться предсказанием будущего или смастерить себе новый инструмент.

Старый пришлось выкинуть много лет назад, сразу после того, как они с мальчиком заглянули в его мир.

– Канга расскажет мальчику, – повторяет шаман и начинает собираться.

Глава IV

На улице светило солнце.

Это всё, что я видел со своего спального места, представлявшего собой два сдвинутых стула. Ноги затекли, голова привычно гудела, а где-то в груди жила пустота. Я помнил все события сегодняшнего утра – они отпечатались в мозгу столь отчётливо, будто я пил не спиртное, а некий эликсир для улучшения памяти.

Во рту было так же сухо, как и на улице. Вдобавок, я ощущал на зубах крошечные песчинки. «Если Медина ощущает себя так же, то я не удивлён, что здесь постоянно дует ветер. Должно быть, таким образом город пытается унять сводящий с ума зуд», – подумал я.

Cкинув с себя плащ (мой собственный), я попытался подняться. Получилось с трудом, так что я предпочёл скомкать плащ и подоткнуть его под голову. Едва я закончил, как в кабинет кто-то вошёл. Поскольку дверь была за спиной, а повернуться мне не хватало сил, я предпочёл представить, что это Шустер. В пользу данной версии говорило деликатное молчание вошедшего.

Молчание длилось с минуту или около того, а после я всё же ухватился за спинку стула и рывком поднял себя вверх. В голове зашумело сильнее, перед глазами всё поплыло, но, поморщившись, мне удалось совладать с приступом. Это не повод для гордости, конечно, однако у меня имелась большая практика в подобных пробуждениях.

Единственным отличием оказалось то, что меня совсем не тошнило.

– Рад, что ты жив, – раздался за спиной голос Шустера.

– Песок шуршит, тихо-тихо, – пробурчал я.

Шутка не нравилась мне самому, но не хотелось начинать с извинений или оправданий.

– Смешно. Полагаю, у тебя тоже между ног пустовато?

Настал тот момент, когда следовало повернуться. Это было мучительно, и процесс растянулся на несколько секунд, но всё же у меня получилось.

Шустер, вопреки ожиданиям, не улыбался. Скорее, он выглядел растерянным. Более точно мешали определить зеркальные стёкла очков.

– Повтори, – попросил я.

– Лучше просто расскажу, – Шустер прошёл и сел на край стола, заслужив мой признательный взгляд. Теперь не приходилось задирать голову и можно было откинуться на спинку стула. – В общем, через час после того, как ты выразил желание поспать, а я вспомнил о своём дружеском долге и притащил тебя в участок, позвонил Крюгер. Наш медик, как ты знаешь, обычно спокоен и невозмутим и лишь бурчит что-то себе под нос. Однако в этот раз я уже по голосу понял, что он столкнулся с чем-то таким, что никак не может его отпустить. После его рассказа голос изменился и у меня, так что пришлось самому съездить и убедиться, что у Крюгера не случилось внезапного помутнения сознания. Оказалось – не случилось. А если и случилось, то у нас обоих. Не думал, что после Дока меня что-то ещё способно удивить.

– И что же это было? Я сейчас не в форме и предпочту обойтись без загадок.

– Расслабься. От загадок всё равно никуда не деться. Парень, который убил Дока, на самом деле не парень. Впрочем, и не женщина. Это бесполое «оно». Под слоем кожи, которая на ощупь больше напоминает резину, мы обнаружили, что наш лысый гигант попросту наполнен глиной. А вот на том месте, где у него должен быть член, есть лишь странный символ, который ни я, ни Крюгер никогда не видели.

– Голем, – пробормотал я и потёр виски, прикрыв глаза. – Големы – искусственные люди, которых делают из глины. Где я про это слышал?

– Подозреваю, что от Рабби. Големы – это одно из орудий адептов каббалы. Понимаешь, к чему я клоню? Рабби Шимон обладал необходимыми знаниями, чтобы сделать такого голема. Более того, я поговорил с парой человек, и один из них рассказал мне, что больше двадцати лет назад Рабби пытался с помощью големов проникнуть в тайны Медины. Рассказчик в подробности не вдавался, да и вообще, как показалось, предпочёл бы не вспоминать тот вечер, однако что-то заставляет меня думать, что он не сочинил эту историю.

– Рабби убил Дока? – я помотал головой. – Что-то не сходится. Письмо указывает в том числе и на него, но что-то не сходится.

Шустер вздохнул и встал, затем подошёл ближе, присел на корточки и заглянул мне в глаза. От неожиданного соседства собственного лица, которое посмотрело на меня из зеркальных очков, я чуть отклонился назад.

– Любо, я тебя должен кое о чём спросить, – голос Шустера лился спокойно и мягко, как обычно бывало, когда он готовился к короткой и быстрой словесной атаке.

– Спрашивай, – буркнул я. – Только я тебя и оттуда слышал.

– Хорошо. Спрашиваю. Перескажи мне свой последний разговор с Шимоном.

– Он говорил, что письмо Дока не имеет больше никакого значения; что город стал слишком опасен; что ему нужно срочно отсюда сваливать; что лучше не трогать песок, а просто жить. Что-то ещё про то, что он старый и больной человек. Мне показалось это подозрительным, так что я вызвал патрульных, когда был у Легбы. Они должны были приглядеть за Рабби, если он попытается смыться…

Пока я это говорил, то понял, что Шустер, безусловно, знал, где искать Рабби. И наверняка уже успел бы с ним поговорить, если только…

Если только этот сукин сын не сбежал! Надо было мне остаться с ним… хотя при таком раскладе я вполне мог не встретиться с Легбой, не передать ей фотографию, не дождаться ответного жеста любезности с приглашением посетить бар и посмотреть на убийцу…

От подобных рассуждений голова разболелась ещё сильней.

– Ясно, – Шустер встал. – Спасибо, Любо.

– Рабби сбежал?

– Да, вчера патруль не обнаружил его в комнате. Сразу объявили в розыск, но ты понимаешь, что и без того дел хватало. Особенно, когда наш бесполый убийца сбежал. А дальше, в тот самый момент, когда мы были в баре, самолёт с Рабби Шимоном на борту при взлёте не сумел набрать высоту, клюнул носом и упал. Помнишь грохот, раздавшийся в тот момент?

Я неуверенно пожал плечами, но Шустер кивнул – скорее собственным мыслям, а не моему жесту.

– Да, крушение самолёта, – продолжил он. – Говорят, песок забился в турбины. Как бы там ни было, но Рабби Шимон ныне мёртв. И я не могу утверждать точно, а лишь догадываюсь, что нелепая смерть голема произошла в тот самый момент, когда умер и сам Рабби. Смекаешь?

– Пока нет, – мой голос звучал глухо. – Сейчас я попрошу тебя найти мне какой-нибудь еды и стакан с водой, а пока ты ищешь, я умоюсь и попробую заткнуть стрекотание цикад в своей голове. А вот уже после постараюсь понять.

Встав, я двинулся к дверям. Мир был слегка иллюзорен, но, к счастью, не делал попыток перевернуться с ног на голову. Спасибо ему на этом. Я и без того от произошедших за последние дни событий потерял ощущение реальности.

Уже на выходе меня догнал вопрос Шустера:

– Стакан с водой, Любо?

– Да, – я понял, что его так изумило. – Сегодня, как мне кажется, с меня хватит.

Всё ещё улыбаясь из-за того, что удалось изумить Шустера, я прошёл в туалет, поплескал в лицо прохладной водой, а затем посмотрел в покрытое мутными потёками зеркало – обычно его протирал Бобби Ти, но последний раз, судя по всему, случился очень давно.

«Док мёртв, – подумал я. – Теперь умер и Рабби. По логике, следующими должны стать Легба или Рюманов, но мне почему-то кажется, что так не будет. И ещё мне кажется, что Шимон не убивал Дока. Они были чем-то похожи. Может быть, как раз эта похожесть и стала причиной их смерти».

Я пустил холодную воду большим напором, засунул голову в раковину, слегка извернувшись, чтобы не задеть кран. Минут пять, пока не закололо в висках, я старался думать лишь о том, чтобы случайно не уснуть и не захлебнуться.

Это была бы ещё более нелепая смерть, чем та, которая приняла в свои объятья лесоруба-голема.

* * *

Через полчаса, съев пару огромных бутербродов с консервированным тунцом в листьях салата (Шустер заявил, что отобрал их у Бобби Ти), я был в относительном порядке.

– Что у нас есть? спросил я.

Шустер достал листок бумаги и вывел на нём заглавную «Д». Затем обвёл её в кружок и зачеркнул. После нарисовал от «Д» три стрелочки к трём другим буквам «Б», «Л» и «Р». Затем обвёл «Р» кружком и зачеркнул. Нарисовал в стороне заглавную «Г», обвёл, зачеркнул и протянул от неё две стрелки. Одну к «Д», а вторую к «Р», сопроводив последнюю знаком вопроса.