Читать интересную книгу Огненные рейсы - Евгений Иванович Цымбал

по противнику, скопившемуся в районе Очакова, ошеломляющие удары. Горели фашистские танки, автомашины, уничтожалась живая сила. Изо дня в день гитлеровское командование требовало от своих войск как можно скорее ликвидировать гарнизон острова. Но небольшая крепость, окруженная водами лимана, жила и сражалась. Часто находившийся здесь комиссар Очаковского сектора береговой обороны Вишневский говорил батарейцам:

— Мы выполняем ту же задачу, что и окруженная Одесса — преграждаем врагу дорогу в Крым. Мы не пускаем вражеские корабли в Очаков, Николаев и Херсон. И каждый из нас должен выполнить свой долг до конца.

Бойцы и командиры 15-й и 22-й береговых батарей, защищавших остров Первомайский, поклялись, что будут стоять так, как их «братишки» под Одессой. Они знали — там становится все тяжелее. Накануне 19 августа, в вечерней сводке Совинформбюро впервые наряду с Кингисеппским, Новогрудским и Гомельским направлениями было названо Одесское.

Нелегко было держаться на острове всего в нескольких сотнях метров от берега, где уже хозяйничали фашисты. Когда наши войска оставили Очаков, в гарнизон острова влились сотни пехотинцев, зенитчиков, саперов. И старожилы-батарейцы, и новички, собравшиеся на Первомайском, не знали отдыха. У них не было спокойных ночей. А днем фашисты били буквально по каждому, кто выходил из укрытия.

Порой казалось, что остров необитаем. Командиры батарей 15-й (старший лейтенант Савон) и 22-й (капитан Радченко) берегли каждого воина, учили неопытных действовать под носом у противника.

В мирные летние дни Первомайский покрывался сочной высокой травой и чудесными цветами. Теперь он весь был изрыт вражескими снарядами и минами. Каждый кустик, каждый камень пристреляны врагом, неусыпно следящим за островом. Но ни силой, ни хитростью фашисты нс могли сломить бесстрашный гарнизон. Неоднократные попытки высадить на остров десантников терпели неудачу.

Боезапас гарнизона постепенно иссякал. Отвечать на вражеские залпы приходилось все реже. 25 августа командир 22-й батареи капитан Радченко собрал комендоров, всех бойцов.

— Николаев оставлен,— сказал он, — идут бои под Перекопом и у стен Одессы. Мы поклялись драться здесь до последнего и с острова не уйдем. Но у нас мало боеприпасов. Скоро придет помощь — в Севастополе для нас грузят транспорт. А пока — беречь каждый выстрел.

Командир внимательно посмотрел на строгие, напряженные лица бойцов и добавил:

— Стрелять нужно так, чтобы каждый снаряд поражал врага смертельно, чтобы каждая пуля попадала в цель.

На другой день из штаба Черноморского флота радировали: отправлены моторно-парусное судно «Петр Штепенко» и шхуна с боеприпасами и другими грузами. Первомайцы ликовали.

Транспортные суда, шедшие курсом на Первомайский, с трудом пробивались к острову. Моряков подстерегали вражеские мины, подводные лодки и самолеты- торпедоносцы. Но они знали: мужественный гарнизон ждет снарядов, продовольствия, медикаментов. И выполнили боевое задание.

Как и планировалось, к месту назначения подошли в ночное время. Лоцман еле-еле различал очертания острова. Причал близко. Вокруг тишина. Суда переведены на самый малый ход — противник не должен их слышать. Вдруг осветительные ракеты повисли над островом, озарив батареи. Суда, однако, не были замечены противником. Зато наблюдатели с батареи сумели разглядеть приближающихся друзей и радостно приветствовали их.

Моряки старались подойти к острову вплотную. Но сделать это скрытно от врага никак не удавалось.

— Время не ждет, братцы! — обратился к ним лейтенант К. Пушкин, отвечающий на батарее за боезапас.

Моряки решили воспользоваться шлюпками. С огромным нетерпением ждали боевых друзей капитан Радченко, майор Кудлай, старший лейтенант Савон, лейтенант Сотников и другие командиры.

— Хлеба не надо, снарядов побольше! — взволнованно говорил лоцману командир батареи.

Экипажи судов складывали боеприпасы в шлюпки, доставляли их к острову, а «островитяне» по пояс в воде передавали 112-килограммовые снаряды и тяжеленные полузаряды к ним по цепочке, как по конвейеру, в подземное хранилище. Гарнизон острова снова становился боеспособным.

Как только начало светать, фашисты заметили оживление на острове и открыли яростный огонь. Но разгрузка не прекращалась. Люди упорно работали, чтобы «Петр Штепенко» и шхуна успели в предутреннем тумане сняться с якоря и уйти к Тендре под защиту боевых кораблей.

Однако случилось худшее. Два снаряда попали в моторно-парусную шхуну. Один, к счастью, не взорвался, зато второй сделал в борту большую пробоину. Судно загорелось, в его трюмы, заполненные тяжелыми снарядами, хлынула вода. Судно начало тонуть. Но лиман в том месте был неглубокий, и верхние надстройки остались над водой. Рядом находилась и небольшая шхуна, приведенная на буксире. Только большими усилиями, под огнем противника, удалось погасить пожар.

Но теперь и наши батареи не оставались в долгу, хотя большая часть снарядов еще находилась на шхунах. Наступила ночь. Члены экипажа «Петра Штепенко» и батарейцы снова взялись за разгрузку.

В кромешной тьме трое отважных: коммунист Хаджинов — матрос, комсомолец Прохода — судовой кок и штурман Гальченко бросились выносить снаряды из затопленных трюмов. К ним присоединились батарейцы. Две ночи подряд, несмотря на методический артиллерийский и минометный обстрел, смельчаки доставали со дна драгоценный боезапас. Ныряли, пока не валились от усталости на прибрежные камни.

— Теперь не мешало бы угостить сукиных сынов нашими «галушками»! — посматривая на отливающие синевой снаряды, обратился Прохода к батарейцам.

— За нами дело не станет, — откликнулся капитан Радченко.

На острове знали: в Очакове, на месте нашей бывшей 15-й береговой батареи, гитлеровцы пытались установить 203-миллиметровое орудие. Наблюдавший за берегом лейтенант Пушкин был поражен варварством оккупантов. В стереотрубу было хорошо видно, как они сгоняли местных жителей — стариков, женщин и детей, и заставляли их впрягаться в повозки с камнем. Люди под плетьми тащили, спотыкаясь, непосильный груз.

Не раз наблюдали с Первомайского и картину купания новых «хозяев». Прежде чем войти в воду, гитлеровцы сгоняли на пляж женщин и детей, ограждая себя таким живым заслоном от огня наших батарей...

Но вот наступил подходящий момент и капитан Радченко, наблюдавший за вражеским берегом, дал команду:

— Огонь!

Грянул залп.

В расположении вражеской батареи взметнулись к небу огненные фонтаны.

— Батарея приказала долго жить, — доложил корректировщик.

Снова прозвучала команда:

— Огонь!

И рухнула казарма, где засели гитлеровские молодчики. Немецкий наблюдатель, стоявший на вышке около казармы, полетел вниз...

Как только наши дальномерщики засекали подходящую цель — автомашины, танковые подразделения, скопления пехоты, — дальнобойная и противокатерная островные батареи открывали уничтожающий огонь.

Моряки Черноморско-Азовского пароходства теперь часто доставляли боеприпасы и другие грузы на Первомайский из Ак-Мечети.

Иногда, как это временами бывает и на самом напряженном участке фронта, артиллерийская дуэль вдруг прекращалась. Над морем нависала тишина. Тогда первомайцы слышали далекие раскаты канонады. Они доносились с запада — там, под