всё равно ничего не могу удержать в себе.
Он резко втягивает воздух и садится рядом со мной на кровать, матрас прогибается под его весом. Матерь Божья, от него так вкусно пахнет, что хочется есть. Я думаю, что он — единственное, от чего мой тошнотворный желудок никогда бы не отказался.
— Я схожу в аптеку. Что тебе ещё нужно?
Борясь с очередной волной тошноты, я стону и нахожу в себе силы ответить.
— Просто Тайленол…спасибо.
— Хорошо, я вернусь. Просто оставайся в постели.
Приоткрывая веко, я пронзаю его взглядом, который говорит: “Я выгляжу так, будто собираюсь пробежать полумарафон?”
— Продолжаешь издеваться надо мной, даже когда едва можешь двигаться. Это моя девочка.
Я изо всех сил стараюсь изобразить победную улыбку, но даже шевелить губами в данный момент слишком сложно. Поэтому я закрываю глаза и переворачиваюсь на спину, отчаянно пытаясь уснуть и отвлечься от стука в голове и ноющих мышц.
Я не знаю, сколько проходит времени, когда я слышу звук входной двери, а затем движение внизу, на кухне, которая находится прямо под моей спальней.
Должно быть, прошло не меньше пятнадцати минут, когда моя дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился Зак, держа в руках поднос с тостами и джемом, ещё одной тарелкой омлета и салатом из свежих фруктов. Подойдя ближе, он кладет его на кровать и лезет в карман своей толстовки, доставая Тайленол. Он указывает на стакан свежего апельсина с водой и с гримасой пожимает плечами.
— Я ни хрена не умею готовить, как ты знаешь, и я не знал, что ты захочешь, но, по крайней мере, возьми это, — он протягивает мне две капсулы, а затем садится в изножье моей кровати, ожидая, пока я их проглочу.
Я отправляю их в рот и запиваю небольшим глотком воды, оценивая всё, что он для меня сделал.
— Спасибо, в этом не было необходимости.
— Тебя снова тошнило?
Я качаю головой.
— Нет, слава Богу.
— Тогда у тебя, возможно, появится шанс удержать их.
Я тянусь к подносу и отрываю небольшой кусочек тоста, отправляю его в рот и медленно пережевываю, молясь, чтобы он остался внутри меня и придал мне немного сил.
— Прости, что подвела тебя сегодня с домом.
Он понимает, что я больше не могу есть, поэтому берет поднос и ставит его на пол, затем придвигается ближе ко мне, его бирюзовые глаза становятся мягче, чем когда — либо. Проверяя мою температуру, он кивает.
— Мне было наплевать на сегодняшний день, Луна. Я просто боялся, что ты больше никогда не захочешь меня видеть после прошлой ночи.
Ощущение его теплой мозолистой ладони на моей коже мгновенно успокаивает всю боль, поселяющуюся в моих костях. Его прикосновение — лучшее лекарство, которое я когда — либо могла купить, бальзам, сделанный на заказ специально для меня.
Но я загоняю эти чувства поглубже, потому что они мне не помогут.
— Я бы вернулась. Как я уже сказала, мы можем жить дальше, как будто этого никогда не было. Я вернулась домой, и следующее, что я помню, — меня тошнит, и у меня ужасно сильная лихорадка.
Зак неловко ерзает на моей кровати, как будто то, что я только что сказала, его не устраивает. Он смотрит на мою футболку и шорты, а затем на мои спутанные волосы.
— Как думаешь, ты сможешь принять душ? Возможно, тебе станет лучше.
Я всё ещё чувствую себя ужасно, но, возможно, мне помогли лекарства, вода и тосты, когда я приподнимусь на локтях.
— Я могу попробовать.
Я раскидываю ноги в стороны и сразу же чувствую головокружение, но Зак берет меня за руку и обнимает за талию, поддерживая, когда я поднимаюсь на ноги.
— Ты собиралась попросить кого — нибудь о помощи или хотела справиться с этим самостоятельно?
Я весело выдыхаю.
— Всё, как делаю всегда.
— А как же твоя мама? — спрашивает он.
Мне и так плохо без напоминания о её постоянном отсутствии.
— Можно без этого?
— Без чего?
— Не делай этого прямо сейчас. У меня кружится голова, и я чувствую, что меня всё ещё может стошнить в любой момент.
Открывая дверь в мою ванную, он помогает мне войти внутрь и отодвигает занавеску в душе.
— Хорошо, Ракета, — он смотрит на мою ванну и слегка смущенно приподнимает бровь. — Ты хочешь, чтобы я подготовил тебе ванну или…помог тебе принять душ?
— Душ. Но дальше я сама, — говорю я, тянусь к подолу своей футболки, не думая и не заботясь о том, что он увидит.
Он направляется к двери.
— Я буду прямо за дверью, — он поспешно закрывает её за собой, но я не упускаю из виду, как его взгляд задерживается на моём обнаженном животе.
Я словно в замедленной съемке, и кажется, что проходят часы, пока я забираюсь в душ и включаю воду, прежде чем умыться и помыть голову. Обычно я бы привела их в порядок, так как они непослушные и легко спутываются, но сегодня у меня закончились силы, и мои руки невыносимо болят, когда я заворачиваюсь в полотенце. Но я действительно чувствую себя немного лучше, и голова у меня не так кружится после душа, так что Зак сделал всё правильно.
Я медленно возвращаюсь в свою спальню и нахожу его сидящим на краю моей свежезастеленной кровати и листающим свой телефон.
— Ты сменил мне простыни?
Когда он отрывает взгляд от телефона, его глаза вспыхивают при виде крошечного розового полотенца, обернутого вокруг моего обнаженного и наполовину мокрого тела.
— Эм, — он подносит татуированную руку к затылку и сжимает его, отводя от меня взгляд. — Да, я нашел кое — что в твоем шкафу и подумал, может, это поможет тебе освежиться. Свежие простыни — буквально моя любимая вещь, особенно когда я болен.
Легкий румянец заливает его щеки, и, чёрт возьми, это восхитительно. Этот мужчина очарователен. Добрый, теплый, невероятно заботливый, и это никак не помогает помочь мне преодолеть чувства, которые, я знаю, мне нужно оставить в прошлом.
Я подхожу к своему комоду и беру расческу, зная, что если в ближайшее время не укрощу свои непослушные волосы, то позже буду практически вырывать их с корнем. Я беру её и сажусь на кровать рядом с ним, прекрасно понимая, что всё ещё завернута в полотенце, но в равной степени слишком измучена, чтобы обращать на это внимание. Медленно я начинаю проводить расческой по непослушным прядям, но они слишком запутаны, и я сдаюсь с обреченным вздохом.
— Я могу помочь тебе.
Я смотрю на него, не веря