Читать интересную книгу Недобитый - Артем Каменистый

А вот его ученика они почему-то обожали…

Еще минуту назад у меня была лошадь, сухая одежда, запас продовольствия и оружия. А теперь лошадь грызут волки-переростки, одежда вымокла до последней нитки, продовольствия нет, а из оружия лишь два ножа и меч. Причем последним я и помахать как следует не смогу — силы не те. Хотя купание в ледяной воде взбодрило серьезно — придя в себя после неуклюжего падения в реку, я, подняв голову над поверхностью, шумно вдохнул и на миг почувствовал себя почти что прежним ловким Даном. Лишь на миг — потом опять немощь навалилась. Но все равно приятно — значит в стрессовой ситуации можно рассчитывать на резервные возможности.

Прежде всего, надо осмотреть ноги — им больше всего досталось при ударе. Холодная вода штука коварная — может сгладить боль даже от серьезной раны. Хотя и плюс имеется — при понижении температуры сосуды сужаются, и кровь вытекает медленнее.

Штанина под коленом разорвана, в дырке просматривается добротная ссадина. Видимо валун задел. Нестрашно.

Ноги действуют, руки тоже, спина распрямляется. Будем считать, что серьезных травм нет. С медосмотром покончено — надо сматываться отсюда, покуда льдом не покрылся. Да и волки могут не полениться спуститься — кто знает, чего можно ожидать от этих черно-серых мутантов?

Только выбравшись на камни, понял, насколько холодна вода. При падении она обожгла, но шок от удара заглушил первое впечатление. А сейчас даже в мокрой одежде чувствовал себя как в бане. Это, конечно, ложное ощущение — в нынешнем состоянии свалюсь от гипотермии через несколько минут.

Фигушки — не на того напали! Вперед — к противоположному берегу. Проваливаясь по пояс, падая под напором течения, хватаясь за скользкие валуны. Двигайся, Дан! Шевелись! Быстрее!

Последний рывок. Все — выбираюсь на мелководье с ровным дном сложенным мелкими разноцветными камешками. Будь ситуация другой, не поленился бы остановиться, чтобы как обычно изучить каждый на предмет обнаружения полезных ископаемых. Но сейчас хоть золотыми самородками усыпь всю округу — нет мне до них дела.

Берег. Река осталась за спиной. Пожелание Зеленого утопиться как можно быстрее не сбылось — хоть какой-то плюс. А замерзнуть пернатая скотина мне не пожелала? Не помню, но я к этому близок. Холод такой, что кости льдом покрываются, зубы стучат с шумом работающего перфоратора — небось, эмаль вся растрескалась.

Дальше. Здесь нельзя оставаться. Волки близко. Хоть они и заняты лошадью, но не стоит дразнить хищников зрелищем обессиленного человека — с обрыва высокого берега они меня видят прекрасно.

Вламываюсь в заросли зимних кустов. Кое-где остались болтаться засохшие листья, но все равно видимость прекрасная — понимаю, что по этим дебрям мне придется топать не одну сотню метров. Идти тяжело: мокрая одежда будто свинцом залита, в сапогах чавкает вода, трясущиеся колени подгибаются от слабости, тело колотит от холода. Мне бы сейчас в парилку, а не экстримом заниматься…

Сбоку пронзительно заорал испуганный фазан, бросился удирать бегом, будто карликовый страус. Совершенно зря — я сейчас даже букашку обидеть неспособен. Очередные кустарниковые дебри исцарапали лицо — на колючки нарвался. Выбравшись из зарослей, увидел впереди склон холма, чуть правее его обрезало узкое неглубокое ущелье. Хоть мозг почти отмерз, но остатков разума хватило, чтобы понять — там продолжается та самая трижды проклятая дорога, которая завела меня в эти неприятности.

А еще там видны следы недавнего оползня, деревья на его краю стоят вкривь вкось, некоторые склонились до земли. Среди них есть и сухие. Это шанс.

Идти пришлось в быстром темпе. На грани бега. Медленнее нельзя — окоченею. Так тоже долго не протяну — загнусь от перегрузки. В моем состоянии даже в халате и легких тапочках такой темп развить трудно. Но я делаю это через "не могу": с хрипом загнанной лошади; с полем зрения, свернувшимся в узкий туннель направленный на цель; с отчаянием обреченного.

Вот и облюбованное дерево. Высохло на корню, сбросило кору, белеет голым стволом и сучьями. Меч из ножен и резкий удар. Да уж… резким я его назвал преждевременно. Раньше такую палку играючи перерубал, а сейчас…

Начал расшатывать засевший клинок. Сук не выдержал издевательств, затрещал. Освобожденное оружие вырвалось из рук, покатилось по земле, а я плюхнулся на пятую точку, заработав упавшей деревяшкой по голени. Удар был сильный, но боли даже не почувствовал — окоченевшая кожа потеряла чувствительность.

Непослушными пальцами вытащил из-за голенища нож, начал строгать ветку. Поначалу процесс продвигался относительно легко — внешний слой, размякший от нескончаемых дождей, поддавался будто пластилиновый. Но потом дело дошло до незатронутых влагой слоев, и вот тут моим замерзшим рукам пришлось несладко.

Отвлекая голову от безнадежных мыслей, начал вспоминать дедушку-инструктора и его рассказы о миллионе способов разведения костров. Жаль, что этого старика сейчас рядом нет. Ему плевать, что весь мир вымок на три метра вглубь. Что нет сухой травы или бересты на растопку. Он из тех людей, которые на дне моря шашлык приготовят — мои проблемы даже не заметит.

Быстрее Дан, быстрее. Надо успеть добыть огонь, пока с неба опять не полило. Тогда все твои приготовления вмиг отсыреют и это конец — сил на новую попытку не осталось.

Как ни трудно было, но кучка чистой стружки разрослась до габаритов небольшой горки. Все — этого должно хватить. Теперь нужны дрова посерьезнее. Будь у меня силы, наколол бы мечом. Не топорик, конечно, но за неимением стюардессы любят пилота. Сил нет — придется импровизировать. С пояса снял второй нож. Боевой: толстое лезвие сужается к острию, образуя стальной клин. Хорошая штука, если надо проверить, нет ли чего-нибудь интересного под ребрами недруга. А вот хлеб резать таким неудобно.

Приставил кончик ножа к изрезанной палке, заехал по рукоятке булыжником. Еще раз и еще, забивая в древесину, раскалывая по волокнам. От камня отлетел осколок, до крови ужалил в щеку, но я не обратил на это внимание.

Успокоился, лишь заготовив кучку колотых сухих палочек. От них разгорится сырятина, которой под деревом полно — даже такой доходяга как я легко насобирает.

А теперь самый сложный пункт программы…

Спичек у меня не было — в этом мире они неизвестны. Это и к лучшему — промокнув, они приходят в негодность, в отличие от огнива.

Огниво… Еще до того, как взялся за дрова, отцепил с пояса кожаный мешочек с приспособлениями для разжигания огня, разложил на сухом камне. Вода в него толком попасть не успела, но и пробравшихся единичных капель хватило, чтобы вызвать у меня нехорошие предчувствия. Пора проверить, повезет ли мне хотя бы в этом.

Полоска железа с насечками: кресало — грубое подобие напильника. И увесистый камень — подозреваю, что это пирит. Клочки обугленных тряпок, комок высушенного мха, непонятный пористый кусочек черной массы, очень легкий — все это барахло называется "трут". В теории попадание искры на него приводит к немедленному возгоранию. На практике…

Напильник-кресало в левую руку. Пальцем прижать к железу "колбаску" из завернутого в обгоревшую тряпицу мха. Пирит в правую ладонь, прицелиться, ударить. И огласить округу выражениями, свойственными специфическому слою пласта русского языка. Даже замороженным конечностям больно, если по ним стучат камнем.

Вторая попытка. Блин! Дан! Ты же ловкий парень! Попадай по кресалу, а не по себе! Есть! Но без толку — не занялось. Еще раз. Еще. Вот теперь пошло. Раздуть трут, бросить в кучку стружки, прикрыть ладонями от ветра.

Огню мое угощение понравилось — занялся лихо. Трут вытаскивать и тушить не стал — у меня еще остался, а сейчас не до экономии. Теперь колотые палочки, и побыстрее — стружка сгорит в одну минуту.

Когда под деревом с ревом задымила солидная куча сырых веток, я на остатках сил подтащил тройку трухлявых бревнышек, установил так, чтобы прогорала середина. Таким несложным способом из трех сделаю шесть, а потом выберу парочку посуше, использую как основу для примитивной лежанки. Не на мокрой же земле валяться?

Скинул тяжелую одежду, присел, протянул руки к теплу. Прикрыл глаза. Чувствовал я себя так, будто волоком перетащил авианосец из Балтийского моря в Каспийское. Не знаю, для чего мне понадобилось заниматься такой ерундой, но уверен, что сделал это в одиночку и без остановок. А теперь надо отдохнуть.

Отдых… блаженный отдых…

Стоп! Дурак! Не расслабляться! Так и уснешь сидя, а потом, инстинктивно придвигаясь к теплу, завалишься в костер. Надо потерпеть еще немного.

С неба опять сыпануло крупой — погода решила, что можно продолжить издевательства. Поднялся со скрипом в коленях и хрустом в обдуваемой ветром спине — разрушающееся тело вело себя будто чугунный корпус несмазанного робота.