Система эта, известная под названием «Большая игра»[1], была одним из самых поразительных, сложных и замечательных феноменов в английской политике, и лорд Шелдон добился в ней значительного положения.
Инструкторы неустанно повторяли ему, что малейшая ошибка, тем более легкомысленность могут привести к чьей-нибудь гибели, не исключено, что и его самого.
Естественно, что он держался поэтому настороже и с особым вниманием относился ко всему, что так или иначе вызывало подозрение. Азалия, какой бы невинной она ни выглядела, подслушала их разговор с капитаном, и так ловко, что он не мог просто отмахнуться от этого.
Кроме того, лорд Шелдон прекрасно знал источник, откуда она почерпнула свою информацию о Рональде Гоуэре.
Он и сам читал гонконгскую папку, после того как получил инструкции от графа Кимберли, государственного секретаря по делам колоний, и имел конфиденциальный разговор с главой кадрового управления Военного министерства.
Он никогда не считал сэра Фредерика Осмунда излишне разговорчивым, не похоже было также, что генерал способен обсуждать государственные тайны с девушкой, даже если она и его собственная племянница.
Лорд Шелдон не сомневался, что Азалия, явно читавшая материалы из секретной папки, сделала это без ведома генерала.
«Но для чего? — спрашивал себя лорд. — С какой целью?»
И почему ее внешность так необычна для англичанки, что особенно бросалось в глаза рядом с ее белокожими розовощекими кузинами?
После встречи за обеденным столом ему и впрямь хотелось узнать побольше о причинах странного поведения мисс Азалии Осмунд.
«Успею все разузнать во время плавания», — сказал он себе. И хотя лорд Шелдон не рассчитывал, что девушка появится раньше, чем их судно войдет в Средиземное море, он твердо намеревался продолжать свое расследование до самого Гонконга.
И теперь, после слов стюарда, лорд Шелдон подумал, не слишком ли он благодушно относится к тому, что постороннему человеку стали известны некоторые военные секреты.
Вспоминая содержание конфиденциальной папки по Гонконгу, он не увидел ничего особенно важного в пространных посланиях генерала Донована, донесениях о военном положении, о непопулярности губернатора и его методах изменения местных порядков.
И в то же время секретный доклад не предназначался для посторонних глаз и определенно содержал кое-какую информацию, которая могла быть использована вражескими агентами.
Лорд Шелдон исполнился решимости разобраться в этой истории до конца, но, как всегда, намеревался сделать это осторожно и незаметно, без всякой спешки и напора.
К тому же ему не верилось, что Азалия, даже если она и шпионка, настолько опытна и хладнокровна, чтобы успешно вести свои дела.
Тогда, в кабинете генерала, он услышал скрип половицы, на которую она нечаянно наступила, чего не допустил бы ни один тренированный агент.
Кроме того, о ее неопытности говорил страх, появившийся в ее глазах, когда девушка вышла из-за шторы и обнаружила, что он остался в кабинете, и явная паника, охватившая ее, когда она бросилась прочь после его поцелуя.
Лорд Шелдон не мог объяснить, почему он так поступил. Это получилось импульсивно. Впрочем, он, поразмыслив, вовсе не жалел о случившемся.
Покончив с едой, лорд Шелдон решил спуститься на палубу третьего класса, чтобы справиться там о жене одного ротного сержанта, ехавшей в Гонконг к мужу.
Сержант Фэйвл служил вместе с лордом Шелдоном в Индии. Жена не смогла отправиться с мужем на военном транспорте, поскольку только что перенесла роды, и он явился на поклон к своему бывшему командиру.
— Откуда вам известно, что я еду в Гонконг? — поинтересовался лорд, когда сержант прибыл из Олдершота в его квартиру в Сент-Джеймсе.
— Об этом сообщали газеты, милорд, и я, как только прочел, тут же понял, что вы плывете на одном корабле с моей женой. Я ужасно беспокоюсь, как она управится там одна с детьми. К тому же она плохо переносит качку и всегда ужасно мучается от морской болезни.
Лорд Шелдон улыбнулся про себя, подумав, сколько там плывет солдатских жен, но ответил:
— Хорошо, сержант, я присмотрю за вашей женой. Могу лишь надеяться, что погода не будет к нам слишком безжалостной.
— Я тоже на это надеюсь, милорд. Я и сам плохо переношу морские путешествия.
Они поговорили о прежних временах, а потом сержант Фэйвл сказал:
— Нам не хватает вас, милорд. Все, кто был с вами в Индии, не прочь туда вернуться, хотя временами там бывало чертовски жарко!
— Я чувствую то же самое, — с улыбкой ответил лорд Шелдон.
— Вы скучаете по нашему полку, милорд? Мне очень странно и непривычно видеть вас в штатской одежде.
— Я скучаю сильнее, чем могу сказать, — ответил лорд с ноткой искренности в голосе, — и скучаю по Индии. Боюсь, что Гонконг вам покажется слишком тесным. Колония там совсем маленькая.
— Я тоже об этом подумал, милорд, — ответил сержант. — Но надеюсь, что долго это не продлится и что там будут находиться и индийские части. А с ними мы почувствуем себя почти как дома.
— Да, это так.
Он знал, что некоторые части индийских формирований направляются в Гонконг на поддержку местного гарнизона и что командовать ими будут офицеры и сержанты, служившие прежде в Индии.
Как и предполагал сержант Фэйвл, его жена тотчас же слегла от приступа морской болезни, и, хотя лорд присылал ей разные лекарства, присматривавшая за ней горничная говорила, что лучше ей не становится.
И теперь, спустившись не без трудностей, вызванных сильной качкой, на палубу третьего класса, лорд Шелдон прошел по узкому коридору в каюту, где разместились миссис Фэйвл и ее дети.
Каюты третьего класса на «Ориссе» были удобней, чем на других кораблях, и все-таки пассажиры находились там в слишком большом стеснении.
Там внизу, в корабельном трюме, явно не хватало свежего воздуха и стоял невыносимый запах нефти и гнилой трюмной воды. Лишь чувство долга заставляло лорда Шелдона лично спускаться каждый день вниз и справляться о состоянии миссис Фэйвл у горничной, женщины средних лет с усталым и немного раздраженным лицом.
Она вышла из каюты с тазом, от которого лорд поспешил отвести взгляд.
— Я сейчас вернусь, милорд, — произнесла горничная и скрылась за дверью, из-за которой тотчас же донесся шум льющейся воды.
Она тут же вернулась, вытирая руки и приветливо улыбаясь.
Женщины любого возраста и социального положения непременно улыбались лорду Шелдону. Он был не просто красив, но обладал каким-то неуловимым обаянием, делавшим его неотразимым для представительниц прекрасного пола.