Читать интересную книгу Тевтонский орден - Вильям Урбан

И когда во время вендского крестового похода жители окрестностей Мекленбурга и в Померании были обращены в христианство, лишь пруссы и племена, жившие к востоку и северо-востоку, сохраняли верность старой религии. Но даже и в этих краях христианству удалось достичь значительных успехов – между 1194 и 1206 годами многие обитатели Кульма были обращены в христианство, одних убеждением, других – подкупом, третьих – грубой силой. Поляки становились все сильнее и подбирались все ближе. Кое-кто из пруссов-язычников уже понимал, что их время уходит.

В 1206 году аббат польского цистерцианского монастыря в Лекно отправился в Пруссию для переговоров об освобождении некоторых пленников, захваченных в недавних набегах. К своему удивлению, он встретил дружелюбный прием, настолько дружелюбный, что поверил, что сможет обратить многих язычников в свою веру, если останется там надолго. Он написал Папе Иннокентию III, прося разрешения вести там миссионерскую деятельность с помощью других цистерцианских монастырей в Польше. Папа ответил следующим посланием:

«Приветствуя его набожную просьбу, мы даем разрешение ему проповедовать Евангелие и действовать как посланнику Божьему, взывая к Господу, дабы обратить народ сей ко Христу. Но урожай сей велик будет, и мало будет одного работника. Посему апостольской властью мы позволяем ему взять с собой братьев из цистерцианского ордена и прочих, что пожелают присоединиться к нему в служении его, проповедовать Евангелие и крестить тех, кто примет слово Божие…»

Усердие аббата было еще более подогрето известиями, принесенными из Ливонии монахами, которые встречались там с Теодориком, цистерцианским монахом, обеспечившим успех миссии, организованной епископом Риги. Если уж Теодорик и его братья-монахи смогли обратить язычников в Ливонии и Эстонии, то почему он не может свершить то же и в Пруссии?

Но мирное обращение осложнялось периодическими попытками польских королей и князей расширить пределы своих владений. Хотя их продвижение на восток бывало успешным, в Пруссии оно лишь сводило на нет достижения миссионеров и вызывало месть язычников. Но сокрушаться о своих прошлых ошибках было не в духе христианских правителей. Поскольку Пясты, особенно Конрад Мазовецкий, и их епископы и аббаты знали о том, что их подданных угоняли и продавали на рынках торговцам рабами из мусульманских и православных земель, то они просто обязаны были действовать. Не в силах одни защитить свои границы, они обратились за помощью к рыцарским орденам[16]. Среди тех, кто был готов выслушать их просьбу, был и Тевтонский орден.

Тевтонские рыцари вступают в Пруссию

Конрад фон Ландсберг, уроженец Мейсена, расположенного неподалеку от Пруссии, был хорошо знаком с обычаями Польши и с ее географией. Он командовал небольшим отрядом, который первым вступил в Пруссию. Эта крошечная армия вошла в Пруссию с намерением основать опорный пункт на землях, обещанных князем Конрадом

Мазовецким и епископом Кристианом. Великий магистр Герман фон Зальца нуждался в каждом рыцаре и каждом воине для крестового похода Фридриха II, но он понимал, что не сможет оставить без внимания приглашение в Пруссию. Он знал, что его соперники – Добринский (Добжинский) орден, тамплиеры и госпитальеры – также могут начать экспансию в этом направлении, он понимал и то, что Конрад может переменить свои намерения. У средневековых владык, как и у нынешних, короткая память, и они часто меняют свои решения, не предупреждая и не объясняя причин.

По всей вероятности, Конрад фон Ландсберг привел эту горстку рыцарей из монастырей центральной Германии, возможно, он взял только новых братьев и воинов, которые были слишком больны или изранены, чтобы присоединиться к Великому магистру, когда флот крестоносцев отплыл в Святую землю. В этом отряде было всего семь рыцарей, которых сопровождало от семидесяти до ста оруженосцев и сержантов, и, конечно же, слуги, чтобы печь хлеб, варить пиво, стирать одежду, содержать в порядке коней и снаряжение. Так как отряд представлял монашеский орден, а также госпиталь, в составе отряда были священники и лекари. Все эти мужчины присутствовали на восьми религиозных службах каждый день, это было их главным делом и занимало основную массу их времени. Они были хорошо вооружены, хорошо оснащены и очень хорошо подготовлены, но никто из них не был «сверхчеловеком». Внешне они были обычными рыцарями, в душе же – истово верующими монахами. Конрад фон Ландсберг не отважился войти прямо в Кульм – стратегически важную излучину Вислы – и остановился на южном берегу в Мазовии, где князь Конрад построил маленький замок на холме напротив будущего месторасположения Торна (Торунь). Немецкие крестоносцы назвали его с мрачной иронией – Фогельзанг (птичья песня – нем.). Летописец Николас фон Иерошин объяснял это название так: «Там стонали во множестве раненые люди, а вовсе не ночные птички, и их стенания напоминали ту песню, что поет лебедь перед тем, как умереть от руки охотника».

Маленький отряд тевтонских рыцарей не смог бы выстоять против пруссов, но эти земли почти обезлюдели из-за прежних польских вторжений, к тому же некоторые местные жители уже приняли христианство и были связаны клятвами с князем Конрадом и епископом Кристианом. Таким образом, число язычников в Кульме было невелико, а те, что оставались, не видели в прибывшем отряде серьезную угрозу. Это было их ошибкой. Как только фон Ландсберг закончил строительство замка-монастыря, он направил своих рыцарей за Вислу, чтобы убивать язычников, жечь деревни и уничтожать посевы. Он соглашался на перемирие лишь при условии принятия теми христианства.

Вильям Mоденский

В это время в Пруссии находился легат папы, епископ Вильям Моденский. Итальянский прелат был хорошо знаком с обстановкой в Прибалтике, уже побывав ранее в Ливонии и Эстонии. Он только что прибыл из Дании, где обсуждал с королем Вальдемаром II неудачи ливонского крестового похода. Из Ливонии он отплыл в Пруссию, где и пребывал с поздней осени 1228 года (или ранней весны 1229 года) примерно до января 1230 года, когда понял, что ему нужно отправляться в Италию и посоветоваться с Германом фон Зальца.

Сведений о деятельности легата очень мало. Он перевел учебник по грамматике на прусский язык, так что местные жители могли учиться читать, и обратил в христианство нескольких человек, очевидно из Помезании и Погезании – земель к северу от Кульма. Весьма вероятно, что новообращенные христиане, упомянутые в папских буллах 1231 и 1232 гг., в которых тевтонским рыцарям запрещалось тревожить их, это пруссы, а не крестоносцы в Ливонии, как в основном считают современные историки. Вильям Моденский был всегда очень озабочен благосостоянием новообращенных. Он опасался, что дурное обращение может привести их к уверенности в том, что христиане лицемеры и тираны, а ведь христианство должно умножать справедливость, мир, чистоту в добавление к выгодам духовного единения и бессмертной жизни.

Вильям Моденский собирался энергично согласовывать крестовые походы местных властителей, которые тратили больше сил и времени на склоки между собой, чем на ведение священной войны. В январе 1230 года на свет появился документ, подписанный князем Конрадом и епископом Кристианом. Этот документ был сохранен орденом (или восстановлен, или сфальсифицирован) и чрезвычайно запутал дело, так что сложно понять, что же было обещано тевтонским рыцарям и когда эти обещания были сделаны. Пришедшие затем поколения не могли обратиться к умершим за личными свидетельствами и, полагаясь на свои чувства, выносили суждения в соответствии с текущими политическими интересам, пренебрегая поисками истины.

Какого бы успеха ни добился Вильям из Модены, вскоре этот успех был сведен на нет из-за того, что он не сумел отбить у тевтонских рыцарей охоту нападать на поселения в Кульме. До этого времени рыцари пересекали Вислу, отправляясь в набеги, но не пытались закрепиться там. Это был период в буквальном смысле разведки боем – узнавания земель и людей. Горстка рыцарей и сержантов изучали язык, обычаи и военную тактику своих противников, готовясь ко дню, когда прибудут подкрепления.

Герман Бальке

В 1230 году подкрепления под командованием магистра Германа Бальке прибыли в Фогельзанг. Талантливый воин, немало лет руководивший крестовыми походами в Пруссию и Ливонию, Бальке был рассудительным человеком, уступчивым во многих отношениях, за исключением одного – когда он имел дело с язычниками или неверующим, у него не находилось для них ни терпимости, ни снисходительности, ни милосердия. А вот среди всех христиан – немцев, поляков, пруссов – он пользовался уважением и доверием. Обычаи и традиции, установленные им в это время в ордене, сохранялись в основе своей до конца века, включая печать магистра с изображением бегства Святого семейства в Египет. Символизируя, вероятно, высокий пост, занимаемый Бальке, печать несла его имя. Печати, которыми пользовались все остальные магистры ордена, были безымянными.