дело, я не против, как говорится, назвался груздем — полезай в кузовок. Вот только все далеко не так просто. Церковная иерархия просто пронизана жесткими правилами, одно из которых — возрастной ценз. И сраные паписты упираются изо всех сил, отстаивая эти правила. Чтобы получить епископский сан, мне пришлось нагло шантажировать папского викария и папского секретаря. Даже представить страшно, на что мне придется пойти, чтобы получить кардинальскую мантию.
— Этот путь полон терний! — убежденно заявил отец Жозеф. — Но мы его с вами пройдем. Каждая лестница начинается с первой ступени, и вам предстоит шагнуть на эту ступень.
— Отец мой? — я вопросительно посмотрел на капуцина.
Священник выдержал мой взгляд и сухо бросил.
— На вашем пути стоит этот грязный итальяшка. Извольте немедленно устранить препятствие.
Я сразу понял, о ком он говорил.
Джулио Мазарини. Посланец папского викария при дворе Франции, сколький как угорь и хитрый как тысяча змей. Каким-то загадочным образом этот макаронник успел втереться в доверие к его высокопреосвященству кардиналу Ришелье и уже осмеливался пробовать влиять на решения Ришелье и даже, три тысячи девственных проституток, попал в поле зрения Анны Австрийской, которая рекомендовала мне обратить на него внимание. Что-то в моей памяти подсказывало, что этот субчик в реальной истории окажет большое влияние на историческую судьбу Франции, а де Брас говорил, что в будущем тот станет кардиналом вместо Ришелье.
Но, вследствие дикой занятости, как обычно, я пропускал все это мимо ушей.
— Что значит «устранить», святой отец?
— Устранить — это устранить, — недовольно бросил капуцин. — С каких пор, сын мой, вы стали щепетильны?
После чего он отвернулся, показывая всем видом, что прием закончен.
Я откланялся и через полчаса уже ехал в карете в Лувр.
Стучали по булыжникам мостовой колеса, от реки Сены привычно несло сыростью, дерьмом и падалью, сквозь щели в окне и дверях кареты, тянул ледяной сквозняк, но я ничего этого не замечал, полностью занятый своими мыслями.
Хрен с ним, с гребанным Мазарини. Устранить макаронника не проблема. Меня интересует совсем другой вопрос.
Кто? Кто, мать твою, стоит за Сен-Маром?
Если де Брас возьмет след, он ни за что его не потеряет. Но почему-то мне кажется, что он пошел по ложному пути.
Без фактов, просто на уровне интуиции.
Решение вопроса регентства очень простое. Получаем показания от маркиза, предъявляем их на «ложе справедливости» — профит! Если будет доказана причастность Марии Медичи, Гастона Орлеанского и принца де Конде, то они автоматически будут удалены из Регентского совета. Соответственно, Генеральные Штаты, они же Парламент, признают регентом Анну Австрийскую, других кандидатов нет.
Но для всего этого требуется всего лишь самая малость — поймать бывшего фаворита короля. А с этим пока проблемы.
Неожиданно карета замедлила ход, на улице послышался какой-то странный гомон, а потом разом грянули с оглушительный грохотом многочисленные выстрелы.
Окошко кареты со звоном рассыпалось. В стенке, во внутренней обшивке кареты немного выше головы Арамиса неожиданно появились несколько сквозных дыр.
Я выхватил из-за пояса пистолеты…
Глава 7
Барон
Атос подчинился приказу и бросил шпагу на землю, после чего спешился и встал перед нами в вызывающей позе. Чего от него ожидать?
Несколько лет назад мы расстались с ним на странной ноте. Когда он излечился от яда и полностью пришел в себя, передав мне содержимое шкатулки, д’Атос покинул замок и более мы с ним не виделись. Предварительно я добился полного королевского помилования за все его действия, и Арман вновь стал совершенно законопослушным, если так можно сказать, гражданином великой Франции. Он отказался служить кардиналу, хотя предложения были, отказался служить королю и королеве, и просто исчез из поля зрения на несколько лет. И вот сейчас, в час, когда решается судьба короны, он вновь оказывается на моем пути. Извините, но, при всем уважении к книжному Атосу, этого я прибью за милую душу, если окажется, что он препятствует моим целям.
— Где Сен-Мар? — я тоже спрыгнул с лошади и подошел к Атосу вплотную. Он молчал, и я вспылил: — Отвечайте же, дьявол вас дери! Где маркиз?
Д’Атос поднял на меня полный презрения взгляд и коротко ответил:
— Понятия не имею…
Левый и Правый, тем временем, уже успели провести рекогносцировку на местности, и, осадив коней в паре шагов от меня, доложили:
— Дальше следов нет!
Все же я ошибся, погнался не за тем отрядом. Черт-черт-черт! Столько времени потеряно впустую. Теперь придется возвращаться на развилку и следовать за группой, за которой отправились д’Артаньян и Портос.
Я решил предпринять еще одну попытку достучаться до разума человека, который прежде показывал себя вполне разумным и вменяемым.
— Господин д’Атос, вы видите, что ситуация сложилась самым прескверным образом. Мы преследуем преступника, осквернившего своими деяниями не только собственную честь, но и доброе имя всех дворян. Вы, как благородный человек, видимо, впали в заблуждение, поверив лживым словам врагов короны. Вы знаете меня! Я знаю вас! Достаточно ли будет моего слова, если я поклянусь вам, что действую исключительно во имя справедливости? Когда-то я спас вам жизнь, и вы обещали вернуть этот долг. Так верните же его сейчас! Мне нужен Сен-Мар! Срочно! Где он?
Я говорил искренне, как чувствовал, и готов был отпустить Атоса на все четыре стороны, если он соизволит ответить на мои вопросы. Но Арман молчал, моя речь не убедила его. Он отвернулся в сторону и скрестил руки за спиной. У меня в душе начала закипать плохо контролируемая ярость. Мелькнула мысль повесить его на ближайшем дереве, и я едва сдержался, чтобы не привести в исполнение это желание.
— Мы берем господина д’Атоса с собой и возвращаемся! — приказал я своим людям.
С Арманом обошлись не по-дворянски, но он сам это заслужил. Люка коротким ударом в висок вырубил его, Бенезит перекинул через седло, словно пленную персидскую княжну, и мы отправились в обратный путь. Я нервничал, чувствуя, что все идет не так. Какого дьявола здесь делал Атос? Почему он повел один из отрядов? Чем же он занимался все эти годы, и каким образом оказался в самом сердце заговора, способного поменять все расклады во Франции…
Как же мне хотелось выбить ответы из этого человека. И я был уверен, что, при желании, смогу это сделать. Инквизиция никогда не чуралась пыток, если их цель была благой. И никакой храбрец не выдержал бы раскаленные добела иглы