с Портосом буквально обнюхали развилку, но в итоге оба развели руками. Определить, с каким отрядом отправился де Сен-Мар было невозможно.
— Выбора нет, придется и нам разделиться, — решил я, обращаясь к обоим лейтенантам. — Берите половину монахов и следуйте на запад. Маркиз нужен мне живой!
Сам не понимаю, почему я выбрал южное направление. Логичнее было бы двигаться дальше в сторону замка де Марне. Интуиция… или, если хотите, чуйка, сильно развившаяся за последние годы. И я решительно не хотел с ней спорить.
— Я доставлю его вам… — пообещал д’Артаньян напоследок. — Обещаю!
— Нет, это я доставлю его вам, барон! — Портос отсалютовал клинком. — Ждите!
Д’Артаньян был зол, я это видел. Он терпеть не мог, когда что-то шло не по его плану. Став год назад лейтенантом гвардии Его Высокопреосвященства, гасконец не задрал нос, хотя подобное признание заслуг дорогого стоило. Он стал лишь более требовательным как к себе, так и к людям, ему подчинявшимся. А вот де Порто являл, если не противоположность, то, как минимум, иную точку зрения на подобную службу. Нет, он честно выполнял свои обязанности, будучи лейтенантом мушкетеров ее величества королевы Анны, но в то же время делал это несколько бравурно, напоказ. С его назначением на должность, мушкетеры почувствовали послабления, и, как ни странно, давняя вражда между полками вновь обострилась. Притом, что оба лейтенанта были не просто знакомые, а друзья. Впрочем, именно, что были. Постоянное противостояние полков сделало и их, если не врагами, то недругами. И сегодня каждый из них мечтал доказать свое право на место под солнцем. И все же я отправил их на запад вместе. Общая цель и желание стать первым объединяет лучше дюжины бутылок вина.
При мне остались Левый и Правый, а так же Мерентрин и семь монахов. Достаточно людей, чтобы справиться с поставленной задачей.
После того, как наша группа разделилась, меня не переставали терзать сомнения. Зачем маркиз разбил свой отряд на две части, не лучше ли было двигаться к цели одним сильным кулаком. Это уловка против нас? Сомнительно, черт подери! Да и вообще Сен-Мару лучше бы быть сейчас в Париже. А не в этом ли дело? Что если он просто заметает следы, и, сделав круг, вернется в столицу.
Мы, не жалея, гнали коней. При таком темпе, многие бы давно пали, но их спасало лишь то, что по снежному насту скорость все же была ниже обычной. И все же мы не видели спины преследуемых, хотя след был четкий. Словно наваждение! Враги всегда были чуть впереди, и все время оставались недостижимыми.
— Быстрее! Еще быстрее! — я яростно пришпоривал коня, увеличивая скорость. Никак нельзя провалить задание и дать маркизу уйти, от этого могла зависеть судьба престола.
И, наконец, судьба смилостивилась надо мной. Спустя два часа неистовой гонки, я заприметил впереди группу всадников.
— Это они! — Люка яростно заорал на полном скаку.
— К бою! — приказал я.
С такого расстояния не было видно лиц, лишь спины преследуемых. И я совершенно не был уверен в том, что маркиз здесь.
На открытом пространстве мы постепенно настигали всадников, и они это заметили. От группы отделилось пять человек, которые, спешившись, залегли с ружьями в кустах, организовав линию обороны. Остальные же развернули коней, готовясь к нашей атаке.
Было понятно, что дело предстоит жаркое. Меня физически раздражал сам факт того, что я до сих пор не был уверен, здесь ли маркиз. Эти кошки-мышки бесили меня! Но и гнать людей на убой я не собирался.
— Святые братья, спешиться!
Мой приказ исполнили удивительно быстро. Лезть под пули никто не хотел.
— Доберитесь до стрелков! — велел я монахам. — А с всадниками разберемся мы!
И вновь ни тени сомнения на суровых лицах. Монахи обходили противников осторожно, не подставляясь под выстрелы и приближаясь к цели короткими перебежками. Стрелки прятались в кустах вдоль дороги, чуть впереди.
Первые выстрелы резким звуком разорвали тишину. Кто-то вскрикнул от боли, потом опять бахнуло, и тут же мы четверо бросились в атаку, пришпорив лошадей.
Левый и Правый, как обычно, двигались прямо за мной. Мерентрин поспевал следом.
Монахи дали второй залп по кустам, и вновь оттуда раздались жалобные стоны. В ответ тоже полетели пули, и тоже удачно.
Но мы уже добрались до всадников и тут же вступили в бой. Я выстрелил на ходу, и один из врагов упал, а потом мы ворвались в расположение противника сначала нашей четверкой, тут же подоспели и монахи, успевшие разобраться со стрелками, и дело пошло. Первых противников мы лихо срубили прямо на ходу, еще двоих застрелили Люка и Бенезит, монахи добивали остальных, и через минуту из всей группы остался лишь один всадник, с мрачным видом смотревший на гибель своего отряда.
Я узнал его и громко выкрикнул:
— Не убивать! — а потом добавил, обращаясь уже к своему давнему знакомому: — Бросьте шпагу, господин д’Атос, она вам не поможет.
Глава 6
Епископ
Гвардейцы у покоев кардинала синхронно пристукнули алебардами. Я проигнорировал завистливые взгляды ожидавших аудиенции у его высокопреосвященства чиновников и вошел в покои Ришелье.
— Ваше высокопреосвященство…
Кардинал полулежал в кресле, язычки пламени в камине подсвечивали бледную кожу на его лице. Сухое, аскетическое лицо первого министра Франции сейчас было похоже на лик Иисуса Христа взошедшего на крест.
Арман Жан дю Плесси, герцог Ришелье, кардинал и первый министр Франции сильно сдал за прошедшие годы. Застарелая подагра и целый клубок остальных болезней неуклонно убивали его. Он уже почти не ходил, но все еще сохранял ясность своего изощренного ума.
Я почти полностью потерял память, но де Брас говорил мне, что в реальной истории Ришелье умрет в тысяча шестьсот сорок втором году. Однако я сильно сомневался, что в этом потоке времени, кардинал протянет хотя бы еще один год.
Пепельно-дымчатый кот по кличке Люцифер на его коленях тихонько мявкнул, спрыгнул на пол, мягко подошел ко мне и с довольным урчанием, потерся всем телом об мои сапоги.
— Мой друг… — в кабинете тихо прошелестел надтреснутый голос. — Вы знаете, когда я понял, что вы замените меня?
— Ваше преосвященство, — я шагнул к креслу и стал перед кардиналом на одно колено.
— Когда вас полюбили мои коты, — кардинал растянул бледные губы в слабой улыбке. — Помогите мне встать, мой друг…
Я помог,